На стул, залитый кровью, посадили миссис Донаван. Спокойную, благородную вампирку с пышной каштановой копной волос и бюстом третьего размера. Пожалуй, это два ее выдающихся качества. В остальном же она была весьма посредственна. Даже не дожидаясь вопроса, я ответила:

— За Князя.

— Ты хорошо подумала, Катилина?

— За Князя, — сквозь зубы процедила я.

Женщину увели. Кажется, одно существо мною спасено. Однако же, врать вампирам я опасалась, прекрасно понимая, что шатко не только положение Лины, но и мое собственное, ведь передо мною в долгу только Мария-Элеонора и Александр, а тот же самый Марк или Давид с радостью разорвут меня на куски.

Оставалось еще пятеро вампиров. Среди них не было ни Мелинды, ни Лорали, ни других знакомых мне лиц. Еще два сердца на прощанье дернулись в сильной когтистой лапе амбала и оросили меня струями крови. Надеясь, что на этом, наконец, моя миссия ангела смерти закончится, я обессилено обмякла и села на ковер, забрызганный и заляпанный всем, чем только можно. Мне было противно от себя самой и от ситуации, которая происходила.

Элизабет оживленно беседовала с Мелиндой и Давидом, Марк сверлил холодным взглядом Лорали, которая пыталась стелиться перед ним, словно ковер, а Александр по-отечески накрыл мои плечи своими ладонями. От неожиданности я вздрогнула и вырвалась.

— Спокойно, Кати, все хорошо.

— Что? — ошарашено взвизгнула я. — Ты говоришь, что это в порядке вещей???

Комната являла собой результат смертной казни. Она так и дышала смертью. Предварительной и окончательной. Как иначе назвать смерть неживого существа, кроме как окончательной? Как же я мечтала, чтобы в этот момент они все горели в аду и при этом громко кричали от боли. Причем, чтобы они прочувствовали боль всех своих жертв разом…. уверена, ни один бы из них не перенес подобной пытки.

— Нет, разумеется, это нехорошо. Но то, что ты видишь — это необходимая жертва. Благодаря тебе мы сможем остановить куда большую катастрофу, — он заискивающе посмотрел в глаза, чуть коснувшись моего подбородка.

Его бархатистый голос убаюкивал и обволакивал покрывалом нежности и заботы. Припомнился наш первый разговор в галерее и этот нелепый поцелуй, с которого все и началось. Вновь вспомнив, что за существо сейчас вызывает во мне столь романтические чувства в такой момент, я оттолкнула его руку и шатающейся походкой подошла к Лиззи.

— Надеюсь это все, что ты хотела, сука? — злобно рыкнула я.

— Деточка, я вижу, ты устала, иди, поспи хорошенько, а завтра вечером нам стоит поговорить с Линой. Подготовь ее к тому, что она больше никогда не увидит Валентина. Все-таки это будет для нее удар, — казалось, Лиззи даже была искренней. Она заботливо погладила меня по волосам и, улыбнувшись на прощанье, вновь повернулась к Давиду.

Сказать, что я была немного офонаревшей — не сказать ничего. По ходу такое поведение считается нормальным и нелицемерным у вампиров. ТАКОЕ сочетание ангельской доброты и заботы и дьявольской беспощадности и злобы… при всем этом, ей удается жить в ладах с собой. Любой психотерапевт вскроет вены после общения с ней… Поймав себя на мысли, что я уже несколько минут ополоумевшим взглядом сверлю Марию-Элеонору, я развернулась на каблуках и, гневно сопя носом, пошла прочь.

— Постой, деточка, я совсем забыла тебя предупредить.

ЧТО ЕЩЕ??????????

— Да?

— Давид завтра заедет за тобой. Боюсь оставлять тебя одну без присмотра. Теперь, когда мы знаем, что Валентин демон — могут объявиться и другие охотники. Ты слишком ценна для нас, чтобы тебя терять.

Что? Давид ПРИСМОТРИТ за мной? Может быть, Давид присмотрит, чтобы я не собрала вещи и не сбежала от вас? Признаться этого мне бы хотелось больше всего. Что ж, я человек терпеливый. Покончим со всем этим, и я навсегда открещусь от мира сверхов. Вновь не в силах переварить сваливающийся на меня объем противоречивой и многозначительной информации, я стояла в ступоре и смотрела в сторону вампирской кампании, которая, кажется, праздновала первый этап своей победы.

— Так, пойдем со мной, — Александр взял меня под руку и всем видом показал, что никакие возражения не принимаются.

Мы вышли на улицу и сели на прохладный камень крыльца. Идеально чистое небо, без единого намека на перья облаков ощетинилось острыми звездами. Они, казалось, подмигивали нам. Какая-то в этом была ирония.

— Звезды, такие же бессмертные, как и вампиры, только первые не убивают, а просто дарят этому миру красоту и загадочность.

Он не знал что ответить. Да этого и не нужно было. Достаточно лишь то, что кто-то здесь и молчанием старается поддержать во мне хоть какую-то бодрость духа. Мой взгляд источал усталость и опустошение… его взгляд источал… ну вот, снова. Его взгляд источал желание, черные как бездна глаза изучали меня, и в этот момент я была не в силах сопротивляться. Но, что делало вампиру честь, он не воспользовался ситуацией, а лишь крепко меня обнял, позволив рыдать на его плече. Вот что называется — плакаться в жилетку. Сколько себя помню — слезы никогда не лились рекой в детстве, тем более не лились в юношестве, а сейчас, я просто раскисла. С другой стороны, такова реакция женского организма на стресс и этим мы выгодно отличаемся от мужчин — выпустив свои эмоции на свободу, мы очищаемся и успокаиваемся. Поглаживая меня по волосам, Александр создал тот тихий уютный уголок, который больше всего нужен был в эту минуту. Но все прекрасное быстро кончается.

— Давно ты стал подтирать человеческие сопли, Рихард? — сарказм Марка прямо-таки блистал остроумием. Но мы не обратили на него никакого внимания. — Мария-Элеонора желает тебя видеть.

Заметив, что вампир решил меня покинуть, я лишь одними губами прошептала:

— Не уходи…

Тем не менее, он ушел, оставив меня наедине с моими мыслями и ужасами произошедшей ночи. К тому же, мой кошмар наяву — Марк стоял за спиной и заставлял сердце усиленно биться. Сегодня вечером одиночество — самое страшное, что только можно себе представить…

— Что теперь между нами? — после долгого молчания в отчаянии спросила я.

— Узы крови.

— Почему я не могу тебя ненавидеть?

Он усмехнулся одними уголками губ. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять это. Я просто знала, но почему так остро чувствовала все, что делает, переживает и хочет этот вампир, ни малейшего представления не имела.

— У нас сложные отношения. Мы семья, любовники, друзья и враги. Тебе незачем пытаться понять это… Езжай домой!

Он уже хотел уйти. Не знаю, что это было, я уже совсем ничего не понимаю в своей жизни, но я обернулась и остановила его.

— Проводи меня.

Мужчина поднял обе брови и с изумлением изучал мое лицо. В нем было столько незнакомых ему эмоций, точнее знакомых, но давным-давно забытых, что, возможно, это его разозлило.

— Ты дура, — рявкнул он и отвернулся.

— Мне это нужно! — настаивала я.

Постояв несколько мгновений и явно не зная, удовлетворить мою просьбу или отказать в ней, он гневно хлопнул дверью перед моим носом.

Но на моем лице растянулась улыбка победителя.

Вскоре, машина неслась на предельной скорости по ночному Мелфриду, а я, сидя на пассажирском кресле, изучала Марка, решительно не желавшего обращать на меня внимание. Сдается, в этот момент он себя ненавидел, а меня грело ощущение этой маленькой победы над таким взрослым вампиром.

— Расскажи мне, что произошло сегодня?

— Что, сейчас вдруг любопытство пересилило сон? — вдавив педаль газа до предела в пол, огрызнулся он.

— Именно так, — улыбнулась я, скинув туфли и обняв колени руками. — Я имею право знать, за что моими силами убиты те вампиры.

— За их приверженность не той стороне.

— Ты милый, — усмехнулась я, считая, что раскусила его.

— А ты идиотка.

— Почему?

— Потому что связалась с нами.

— Это был не мой выбор. А будь он моим, то сейчас бы я лежала дома, в своей постели и видела хороший сон, не подозревая, что где-то там, в ночном мраке ходят создания гораздо ужаснее и кровожаднее, чем бабайка. Я должна знать, что это за война?