Многие старшие и высшие офицеры вооружённых сил, служебное продвижение которых было предпринято по инициативе Мохаммада Дауда в бытность его министром национальной обороны и премьер-министром страны, преданно ориентировались на своего покровителя и составили костяк будущего государственного переворота. При этом привлечение к заговору «парчамистов» и ряда молодых офицеров левой ориентации также оказалось не лишним.
Однако первая попытка свержения короля Захир Шаха, предпринятая в марте 1973 года, оказалась неудачной. Силами государственной безопасности и полиции было раскрыто существование в армии антимонархической оппозиции. Жизнь участников неудавшегося выступления против королевского режима оказалась под угрозой. Это заставило организаторов заговора принять строжайшие меры для сохранения своих планов в строжайшей тайне и вместе с тем активизировать подготовку к осуществлению государственного переворота.
После отъезда Захир Шаха из страны на лечение летом этого же года для М. Дауда была снята с повестки дня весьма деликатная тема — решение в случае вооружённого выступления дальнейшей судьбы монарха и его семьи, к которой он имел прямое отношение. В свою очередь проводившиеся тогда полевые выходы армейских частей для участия в тактических учениях и боевых стрельбах существенно облегчили заговорщикам осуществление передвижения верных им войск в соответствии с имевшимися планами военного переворота.
В ночь с 16-го на 17 июля 1973 года сторонники Мохаммада Дауда захватили королевский дворец и взяли под стражу остававшихся в стране членов семьи эмира. Одновременно с этим участниками заговора были предприняты меры по аресту видных государственных и военных деятелей, предотвращению связи между членами правительства, верховным командованием и воинскими частями, захвату важнейших государственно-административных учреждений (почты, телеграфа, телефона, государственного банка и т. д.) и коммуникаций (аэродрома, дорог в столицу и т. д.).
Тогда же были блокированы штаб и отдельные части, входящие в состав центрального корпуса афганской армии, которые предназначались для подавления антиправительственных сил. Как это ранее уже отмечалось, несмотря на отдельные попытки противодействия восставшим со стороны командиров, верных королевскому режиму войсковых формирований, данный государственный переворот был осуществлён «малой кровью» или «почти бескровно», как об этом говорили впоследствии его организаторы.
Утром 17 июля 1973 года Мохаммад Дауд выступил по национальному радио. Он объявил об упразднении в Афганистане монархического правления и провозгласил создание республики. Желая отблагодарить активных участников переворота и вместе с тем упрочить свои личные позиции в армии, М. Дауд присвоил наиболее активным офицерам-за-говорщикам, за исключением генералов, воинские звания на две ступени выше имевшихся у них.
Одновременно им была заметно сокращена выслуга лет, требуемая для присвоения очередного офицерского звания. Всем отличившимся сержантам армии были присвоены звания младших лейтенантов. Последовали и соответствующие кадровые перестановки среди командиров войсковых частей и соединений, а также в центральном аппарате министерства национальной обороны и других ведомствах.
Так впервые в новейшей истории Афганистана армия заявила о себе, как о влиятельнейшей силе в разрешении внутриполитических проблем. Однако было неправильным полагать, что государственный переворот 17 июля 1973 года был делом лишь небольшой группы амбициозных заговорщиков. Свержение монархического режима в Кабуле явилось закономерным результатом общественно-политического развития Афганистана, объективным следствием того неблагоприятного социально-экономического положения, в котором пребывала страна ко времени начала этих событий.
После переворота высшим органом власти Афганистана был провозглашён Центральный комитет республики (далее «ЦКР». — Примеч. В.К.). В него вошли одиннадцать человек, из которых девять были кадровыми военными, в том числе трое — представителями молодого офицерства (капитаны Мохаммад Файз, Пача Гуль и Абдул Хамил). При этом в составе ЦКР четыре его члена состояли в НДПА, из них трое были «парчамистами», а один — «халькистом». Впрочем, эти партийные функционеры в отличие от военных членов кабинета М. Дауда занимали в новом афганском правительстве должности в основном номинального порядка.
Со временем Мохаммад Дауд упразднит Центральный комитет республики, а бывшие активные участники переворота 1973 года будут отправлены им подальше от беспокойной столицы, в провинциальные органы власти и в посольства за рубежом. Так, в Индонезию уедет бывший министр внутренних дел в первом послемонархическом правительстве Мохаммад Файз, а в Болгарию (потом в Ливию. — Примеч. В.К.) — бывший министр по делам племён и границ Пача Гуль. Постепенно в Афганистане фактически будет установлен режим личной диктатуры М. Дауда. А принятая в 1977 году новая Конституция лишь «де юре» закрепит сложившиеся к тому времени в стране политические реалии диктаторской формы правления.
Став главой государства, Мохаммад Дауд во внешней политике умело балансировал между интересами Запада и Востока. Как вполне справедливо отозвался о нём один из высокопоставленных сотрудников ЦРУ: «Дауд был наиболее счастлив, когда мог зажечь свою американскую сигарету советскими спичками». США взамен на финансово-техническую и военную помощь требовали от него покончить с левыми силами в Афганистане.
В свою очередь СССР чьё традиционно весомое влияние на политику своего южного соседа постепенно стало ослабевать, начал выказывать своё негативное отношение по поводу расширяющихся контактов нового руководства с Соединёнными Штатами, Ираном, Пакистаном, Египтом, Саудовской Аравией и рядом других стран. Тем не менее Советский Союз продолжал оказывать Афганистану значительную экономическую и военно-техническую помощь, содействовал подготовке кадров квалифицированных специалистов в различных областях, посылал в эту страну своих гражданских и военных советников и специалистов.
По ходу времени М. Дауд освободился и от приведших его к власти других попутчиков, каковыми полагал «парчамистов». Потому что на самом деле он никогда не собирался брать курс на построение «социалистического общества» в Афганистане и проведение «широких социальных реформ» за счёт местных феодалов и буржуазии. В его планы не входило и полное подчинение своей политики интересам Советского Союза, а также «мирового коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения». При этом Мохаммад Дауд, несомненно, был государственником, который стремился во главу угла проводимой им политики ставить национальные интересы своей собственной страны.
Что же касается программных народно-демократических, если не социалистических, заявлений, сделанных им после военного переворота, так они остались лишь декларациями и не более того. Но, отстранив от власти «парчамис-тов» и других временных союзников, не удовлетворив амбиции многих приведших его к вершинам власти офицеров, М. Дауд нажил себе немало опасных врагов. В итоге получилось так, что первый президент республиканского Афганистана в значительной мере сам создал свою внутреннюю оппозицию, что в последующем привело его к печальному концу.
Первый крупный заговор против правления Мохаммада Дауда был раскрыт уже через полтора месяца после его прихода к власти в Кабуле. Составили это неудавшееся предприятие бывшие королевские фавориты, утратившие после событий 17 июля 1973 года своё прежнее положение и влияние в стране. Декабрь того же года также был омрачён для М. Дауда новым антиправительственным выступлением. Тогда в число заговорщиков вошли уже новые действующие лица — сторонники экстремистской религиозно-политической группировки «Братья мусульмане». В июле 1975 года и декабре 1976 года были подавлены новые заговоры и выступления против режима правления Мохаммада Дауда. Организаторами и вдохновителями этих акций выступили видные мусульманские деятели Б. Раббани и Г Хекматиар, проповедавшие идею создания в Афганистане исламского теократического государства.
