Просторная комната с потолком, сходящимся на конус, к окну придвинут стол с телефонным аппаратом, с бутылками и биноклями. Вокруг — кресла, под балдахином — кровать. Прочный благоустроенный быт. Незадача: с наблюдательного пункта просматривался восточный склон горы, а передовая — на западном.
— Не беда! — воскликнул командир, — Прорвутся к Монторо — будут у меня, как на ладони.
Пока что? Пока — безразлично. Монторо — генерал может спать спокойно — никогда не сдадут. Лучше смерть, чем отступление.
Дезертиры? А видана ли война без дезертиров? Раз в неделю расстреливать троих, пятерых мерзавцев — в остальных пробудится гордость.
Командир взлохматил пятерней седые волосы, возбужденными шагами мерил комнату. Само предположение о сдаче Монторо для него оскорбительно, невероятно.
Это был, по первому впечатлению, смелый и темпераментный человек, не имевший представления о военном искусстве. Единственное, чего добился Вальтер, — позвонили кому–то по телефону — узнал имена испанских командиров, сражавшихся обок: Галан и Мартинес Картон.
Вопрос о численности противника вконец удивил седоголового командира. Он бьет и будет бить фашистов безотносительно к их числу.
Вальтер, уже объехав город, окраины, удостоверился: ни препятствий, ни заранее подготовленных огневых позиций, никаких укреплений.
Смуглое живое лицо командира отражало недоуменную сосредоточенность. Чего от него хочет лысый генерал, расстеливший на столе свою простышо–карту с разноцветными линиями и стрелами, красными и синими знаками вопроса?
Беседа оборачивалась бесцельной тратой времени за стаканом терпкого — дубовый бочонок стоял тут же — вина. Вальтер сунул карту в планшет. Командир–анархист горячо прощался. Он был счастлив познакомиться с генералом… Многозначительно подмигнув, добавил: русским генералом.
— Я — поляк. Эль поляко.
— Не имеет значения, — пламенно заверил командир, — поляк, русский, немец, испанец. После всеобщей либертарной революции не будет наций и государств…
Далекие перспективы он видел яснее близких.
Вальтер досадливо крутил стек. Хоть какие бы данные о противнике. Он попросил Хосе повторить маршрут по окраинам Монторо.
— Алек, — обернулся он к адъютанту, — берите двухверстку, блокнот. Записывайте и отмечайте: здесь баррикаду, здесь подготовить эскарп… Хосе, тормоз.
Они въехали в прохладную тень нависшей над дорогой скалы.
— Мятежники будут последними болванами, когда не попытаются пустить сюда танки в обход Монторо. Мы — еще большими болванами, не преградив путь… Террасу взорвать. Пишите, Алек: попросить у генерала Посаса батальон фортификасионес [30], либо минно–подземный батальон… Тронулись. Хосе, не спешите. Сегодня ваша Карменсита, Хуанита будет спать без вас…
Стрельба со стороны Кордовы набирала отчетливость, все различимее винтовочное щелканье. Он знал это за собой: нарастает опасность — растет возбуждение.
Впереди на бугре, расставив ноги, маячил человек с биноклем. Вальтер издали узнал начальника артиллерии капитана Лгарда. Капитан не страшился пуль и не менял картинной позы.
— Алек, Хосе, машину в укрытие и — за мной.
Агард протянул генералу бинокль.
В глубине вражеской обороны взмывали, опадая, земляные всполохи.
— Прикажите приблизить огонь к переднему краю.
Агард крикнул сидевшему в окопчике телефонисту, тот передал на батарею.
Султаны приблизились.
— Еще доверните… Еще…
— Но наш батальон, мой генерал…
— До батальона добрых пятьсот метров.
Когда снаряды накрыли окопы мятежников, Вальтер удовлетворенно вернул бинокль начарту.
— Прыгайте в окоп… Бог мой! — изумился он, глядя на мужественных Хосе и Алека, — зачем я, старик, подвергаю опасности ваши юные жизни? На том свете с меня взыщут. А на этом… На этом вам придется временами подставлять свои юные, полные благих помыслов головы под пули…
Справа от дороги окапывалась англо–американская рота, слева — польская. Обе прибыли лишь вчера. Вальтер успел на бегу перекинуться с людьми из Варшавы, Лодзи, Кракова. Их появление — он сразу ощутил — что–то меняло в нем самом, в его положении командира интербригады. Что именно — он не взялся бы объяснить…
Ему предстояло убедиться: и штаб армии туманно информирован о мятежниках, развертывающих наступление от Кордовы.
Вальтер, как и назначили, явился к генералу Себастьяну Перейра Посасу к девяти утра.
Командующий, вежливо объяснил тучный не по годам и должности адъютант, делает утреннюю гимнастику. Через полчаса адъютант обрадовал известием: командующий принимает ванну. Еще полчаса, и Вальтер зван к командующему на завтрак.
Розово–выбрптый, волосок к волоску причесанный старепький генерал встретил Вальтера, как сына. В числе немногих генералов он сохрапил верность республике, несмотря на давление приятелей и коллег, незамедлительно примкнувших к Франко. Министр внутренних дел в правительстве Народного фронта, генерал Посас с пачала войны командовал армией.
Когда человеку под семьдесят, привычки не меняют. Генерал рано ложился и поздно вставал, утром занимался гимнастикой, принимал ванпу, долго завтракал, пересказывал сны, разбив яйцо, недоверчиво нюхал — свежее ли?
Вальтер пытался свернуть на свое.
— Дела, дела; дела — потом. Кофе и сигарета освежают мозг, — командующий прижал к плечам тоненькие ручки.
Быстро оценив ситуацию, командующий согласился: от Монторо многое зависит, колонна анархистов — не самое надежное прикрытие, падо эшелонировать оборону.
— Муй бьен, очень хорошо, — кивал одобрительно генерал, когда Вальтер делился своими намерениями.
Но память подводила, Посас не помнил номера частей, забывал имена, не имел представления о резервах.
— Гимнастика, увы, не излечивает от склероза. Но!.. — Старый генерал многозначительно поднял палец: — У меня имеется запасная голова, где я храню цифры, все имена. Вызовите майора Горахо, — приказал он толстому адъютанту.
Майор Горахо сыпал цифрами и фамилиями с быстротой, наводившей на мысль об их сомнительности. Получалось, что армия располагает несметными силами, однако сеньору Вальтеру ничем не может помочь. Разведка налажена превосходно, однако о численности войск противника надежных данных нет.
В фортификационном батальоне, в подрывниках Вальтеру было отказано.
Генерал Посас соболезнующе извинялся. Вот с чем у него плохо — с саперными войсками. Зато обещан тол. Вот с чем у него хорошо — со взрывчаткой.
Обстановка определялась. Мятежникам позарез нужен городок Лопера, дороги на Андухар и Хаэн, надо деблокировать гарнизон, окруженный в Санта Мариа де ля Кабеса…
У Вальтера смутно вызревала идея контрнаступления.
С кем посоветоваться? С начальником штаба капитаном Моранди отношения сложились подчеркнуто корректные. Вальтер ценил исполнительность начштаба. Однако тот держался отчужденно, настороженный, видно, первыми шагами командира «Марсельезы»: в таких условиях я — исполнитель. Приказывайте.
Наступать на неприятеля, не имея о нем представления?
Вальтер невзначай упомянул о разведке боем, и один из командиров батальонов переспросил: что такое?
— Разведка боем, — он сглотнул ругательство, — это — разведка боем.
Когда все расходились, Вальтер задержал Курта. Порой от него не добьешься словечка. Но малейший повод — и заливается, хохочет до упаду, сверкая золотыми зубами.
— Вам не обязательно объяснять, что такое разведка боем? Необходима рота, уже нюхавшая порох…
— Нюхали американцы и англичане. Но у них пораженческие настроения.
— Какие?
— Болтают, будто мы бездарно воюем.
— Вы как полагаете?
— Примерно также.
— Значит, вам можно?
— Должен отдавать отчет себе и вам.
— Однако не спешили.
— Не видел оснований. Сейчас вам придется учесть.
— Спасибо. Что думаете о командире роты?
— Ральф Фокс — коммунист. Но, — Курт неодобрительно оскалил золотые зубы, — писатель.
