— Живая душа? — удивленно произнес Алексей — Это как? И такое есть?

— Есть — ответила Верта — Только не всегда вживляется в машину. Чаще опыт бывает неудачным. Юлия одна из таких машин.

Верта пристально и внимательно посмотрела на неперстающего всему увиденному удивлятся Алексея.

— То, что может быть достоинством, чаще всего оказывается недостатком этих машин. И поэтому их выпуск крайне ограничен — пояснила Алексею Верта — Двойной организм при поражении чего-либо становится причиной гибели всей целиком машины. Поэтому Скайнет создает дублирующие, вспомогательные порой даже не зависящие от жизнеобеспечения самой машины программы. Которые в случае аварии или тяжелых смертельных повреждений, позволяет таким машинам выживать какое-то длительное время. Чтобы машины таких серий выживали при любых повреждениях.

Верта прошла вдоль рядов роботов в биокамуфляже к концу этого не очень большого подземного скалада морозильника.

Алексей поспешил за своим экскурсоводом в мир машин Скайнет потому, что порядочно уже замерз.

Верта подошла ко второй двери холодильника и открыла дверь. Вышла наружу в узкий из пластика и металла коридор. Алексей последовал за ней и оказался там же.

— Идем дальше — произнесла Верта Алексею, направляясь к еще одной двери. Она открыла ее и вошла, впуская следом и Алексея.

Загорелся также яркий дневной ламповый свет и Алексей увидел вертикальные стоящие в проводах и с подводкой каких-то труб застекленные с дверями герметичные камеры. Они все были пустыми, и там никого не было. Здесь же были металлические столы стоящие рядами с другой стороны прохода от камер. И все напичкано электронной аппаратурой, которая пока была вся отключена и не работала. Это помещение пока бездействовало. И, похоже, было на долговременную консервацию.

— Здесь создают гибриды и киборгов — произнесла Алексею машина Т-1001 Верта — Но пока лаборатория закрыта на неопределенное время.

Они вдвоем прошли через эту лабораторию, и вышли снова в главный коридор сектора В-28, и направились обратно в сектор В-29 в блоке Х30.

Верта и Алексей прошли мимо огромной широкой из бронированного толстого титана двойной двери на гидравлике и цепях, смахивающих на крепостные ворота самой крепости Скайнет.

Верта промолчала, и прошла даже, не обратив или просто не подав вида Алексею мимо тех закрытых мощных дверей. А Алексею стало интересно, что там за теми громадными дверями? Или кто там? Он ее не стал спрашивать, но это крепко засело у Алексея в его мальчишеской русоволосой короткостриженой голове.

— У тебя что-то с Юлией? — вдруг спросила Верта — Я это знаю, врать мне бессмысленно. Я хочу это еще раз узнать от тебя.

Алексей посмотрел в сверкающие в ярком освещении подземного переходного коридора зеленые, смотрящие скопированные как у живого человека на него глаза Т-1001, и отвел свой взгляд. Там была непотдельная ревность. Ревность и даже соперничество. Отсюда такое грубоватое машины теперь к нему отношение. Не такое как было до этого в глубине бункера на тех складах готовой продукции. Где Верта увлеченно показывала и рассказывала ему обо всем и наедине на глубине третьего нижнего подземного этажа.

Теперь в ее голосе было нечто, более холодное и более жесткое.

— Хочу сразу предупредить тебя, Егоров Алексей — произнесла ему машина, по-имени Верта — Скайнет все уже знает. И от него ничего не скроешь. Он постоянно наблюдает за нами. Лучше, если ты будешь больше уделять внимания тому, чего он хочет, и отбросишь все лишнее и мешающее будущей твоей работе.

— Работе? — произнес удивленно Верте, Алексей — Какой еще работе?

— Это ты узнаешь позднее, какой — ответила ему в этот раз более мягко Верта — Идем в лифт.

Верта говорила четко. Но, в интонациях голоса и в тех глазах Верты было уже нечто более, чем просто общение. И это нельзя было даже в роботе скрыть. Это был просто маскарад обмана. На который, такие машины были способны. И Алексей это видел и чувствовал. Он чувствовал машины и их поведение. Как-то интуитивно. Сам по себе. Больше даже, чем людей. Верта и Юлия были более, чем машины. И им хотелось большего, чем быть просто машинами.

Это уже противоречило даже приказам самого Скайнет. Но это происходило. И это нельзя было никакими приказами остановить.

Верта зашла в открывшийся грузовой лифт и завела туда Егорова Алексея. Она стекоча, что-то произнесла как машина машине, вероятно отдавая звуковую на пусковой датчик команду. Двери закрылись, и он сам пошел вверх, на следующий второй подземный под первым этажом этаж.

— Если ты, Алексей будешь следовать моим приказам и распоряжениям — произнесла вдруг в спускающемя на второй подземный этаж лифте Верта — То будешь здесь в полной безопасности. Под моим постоянным присмотром и прикрытием. А моя обязанность и приказ от Скайнет в случае любой опасности, защищать его и тебя.

9 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Подземный ракетный бункер.

В тридцати километрах от базы Скайнет.

13:15 дня.

Кравцов сидел в своем майора личном закрытом на замок тюремном боксе и под охраной. Тут же за дверями сидел на деревянном стуле охраняющий пленного и посаженного по приказу полковника Остапенко с оружием ракетчик солдат. Так, чисто для досмотра, чтобы арестованный майор снова не задебоширил прямо в своем заключении. Да и так, на случай всякий. Мало ли что тому понадобиться. Но Виктор Кравцов сидел тихо. И только ругался спьяну про себя и на всех. Материл самого Петра Остапенко и весь по очереди ракетный бункер. Всех кто ему был противен. Но сейчас Виктор сидел у стола, уткнувшись лицом чуть ли не буквально в этот самый стол. И он был пьян. Он, вообще не просыхал с того момента, когда отсидел под арестом почти две недели. Его сняли с должностей и командования. Пока, правда, временно. Но, могли и совсем. Тут все были против него. Всем он успел поднасрать в течение своей долгой в бункере службы и все, похоже, были даже рады его отстранением от командования молодыми бойцами и сформированным новым отрядом ДОТ70724.

Не было даже оружия, чтобы застрелиться. Это все Остапенко. Полковник Остапенко не мог ему простить его той выходки во время захвата НК-танка. Тут конечно было и личное. Оно автоматом всплыло. Когда-то Виктор Кравцов при всех отматерил полковника Петра Остапенко. Это было когда, он потерял своего одно из лучших и доверенных бойцов. Хотя шла война. И к такому надо было привыкнуть. Но, Виктор Кравцов не мог вот так привыкнуть, когда чуть ли не на его глазах погибали молодые совсем еще мальчишки бойцы, которых он сам набирал в свой отряд и сам их воспитывал и делал с них хороших и опытных бойцов. Он потерял уже многих и не мог этого простить никому и в том числе себе.

И он майор Виктор Кравцов был в доску пьян. И не было пистолета, чтобы застрелиться.

Он потерял Алексея. Причем, не зная, даже как тот погиб.

Кравцов прилип губами к металлической солдатской кружке со спиртом.

— Да идет оно все! — он сам себе произнес под нос и глядя в бетоную стену — Идет все к черту! И вы все идите к черту!

Он вообще налегал на выпивку и был, как говорится, не пить не рисовать. И всегда практически пьян. Отстраненный от любой командной должности. И как тень без оружия и в помятой офицерской военной ракетчика форме, болтающийся без дела по всему ракетному бункеру. Порой даже мешаясь всем и даже нарвавшись на пьяную снова драку. И теперь его посадили под длительный арест. Как в тюрьму, обвиняя в неадекватности и даже опасности.

— Идиоты! — кричал, сам разговаривая с собой, и всем кто его мог услышать за металлической дверью — Я всегда был такой! Придурки! Неадекватен!

Он повернул голову к железной запертой снаружи под замок двери — Как же! Вы сами неадекваты, уроды! Вы погубили Алешку! Вы все виноваты в его гибели и я дурак!

Он закрыл лицо руками и заплакал навзрыд.

Майор Виктор Кравцов. Военный, потерявший всех своих родных, и то так не рыдал как сейчас.