Он сидел на дико неудобном стуле напротив тощего и бледного человека, безликого, как и все опричники. За спиной стоял еще один – на случай, если парень решит «наделать глупостей». Книжник не собирался совершать никаких глупостей – их и без того хватило в его недолгой пока жизни.

А потому он заговорил – сразу, быстро и в лоб, как будто боясь, что его оборвут на полуслове:

– Я ничего не понимаю… Зачем вы меня притащили сюда?

– Не понимаешь, – человек напротив кивнул. – Все так говорят.

– Должна же быть какая-то причина!

– Скажи-ка, мил человек: ты с какой целью обходил стратегические объекты? Зачем осматривал все так тщательно?

– Кто? – недоуменно произнес Книжник. – Я? Какие объекты?

Парень осекся, осознав, что опричник-то прав: ведь он, кравшийся по пятам за незнакомцем, вместе с ним обходил важнейшие точки обороны Кремля!

Книжника бросило в жар.

– Вы что же, меня за шпиона принимаете? – возмутился парень. Голос предательски сфальшивил. – Вы с ума сошли! Я княжий советник!

– Знаем, – равнодушно кивнул тот, за столом. – Для нас все равны – что советник, что ратник, что боярин…

– …что князь? – ядовито предположил Книжник.

И тут же запнулся, получив локтем под ребро. Опричник проигнорировал его выпад. Он медленно разматывал тесемку на берестяной папке. Откинул плотную обложку, склонился над стопкой мятых берестяных же листков. Принялся читать, беззвучно шевеля губами. Улыбнулся – и продолжил вслух:

– Вот… «Считаю своим долгом сообщить, что сей человек, выдающий себя за советника княжеского по прозвищу Книжник – субъект крайне подозрительный и явно требующий внимания со стороны Тайного Приказа… После очередного возвращения из-за стены сам на себя не похож и речи говорит безумные…»

– Это что, донос, что ли? – недоуменно пробормотал Книжник.

Опричник его не слушал, он переложил листок, и продолжил читать уже новый:

– «Еще спешу сообщить, что некий Книжник проводит тайные сборища с юными выходцами из числа черни. Собираются в разных местах, в основном недоступных для посторонних взглядов. Чем они там занимаются, о чем говорят – неизвестно…»

Книжник возмущенно фыркнул, дернул плечом. Получилось не очень убедительно. Опричник же читал уже новый листок:

– «Я попал на его урок совершенно случайно, в чем искренне раскаиваюсь. Думал, он интересные истории рассказывать станет, а Книжник давай крамолу нести и хулить кремлевские порядки. После этого я возмутился и сразу же отписал вам с просьбой простить мою глупость. А еще прошу взять меня к себе на службу…» Ну это уже не важно… – опричник поднял голову, оторвавшись от чтения. – Что скажешь, советник?

– Клевета! – отрезал Книжник.

Сам же торопливо, с досадой пытался сообразить: кто из его новых учеников оказался доносчиком? Вот как, выходит – даже дома нельзя чувствовать себя по-настоящему свободно. Не зря его все время тянет прочь из Кремля, на простор, где друг – это друг, а враг – это враг, где все ясно, где не нужно интриговать, извиваться, лебезить, постоянно доказывая себе и другим очевидные вещи.

– Вот и складывается у нас подозрение, – не слушая его, продолжал опричник, – что ты, мил человек, изменник. А что – все один к одному. Шпионаж, враждебная пропаганда, тайные сборища – уж не заговор ли готовится, а?

– Вранье все это, – сквозь зубы процедил семинарист. – Никакой крамолы я не говорил, в княжеской власти не сомневался. За князя я кровь проливал и не раз, жизнью за Кремль рисковал. Как я могу быть изменником?

– А вот так оно и бывает, – с сочувствием кивнул опричник. – Был парень лихим воином, кровь за Кремль проливал, живота не жалел. А потом то ли обидел его кто, то ли бабу у него увели – да только по пьяной лавочке стал крамольные слова говорить, князя да Думу боярскую хулить, брожение в умах ратников подымать. Вот и что тут прикажешь делать Тайному приказу?

– Что, что, – хмуро сказал Книжник, – разобраться надо, а не с обвинениями бросаться.

– Правильно! – обрадовался опричник. – Именно – разобраться! А потому взяли этого болтливого ратника под белые руки – да к нам, в Приказ, как это ты верно сказал – разбираться. Вот, уже года два и разбираемся.

– А сам ратник где? – обмер парень.

– В темнице, где ж ему быть. Вот и с тобой разбираться будем. Только ты случай посложней, так что не факт, что за такой срок управимся.

– Вы что же, без суда и следствия меня упечь собрались?! – Книжник попытался подняться со стула, но был жестко возвращен на место.

– Ты бы помалкивал, щенок! – неожиданно окрысился опричник, даже привстал из-за стола. – Или забыл, какое оскорбление нанес Приказу во время своего побега? Думал, здесь забыли про это?!

Книжник невольно втянул голову в плечи. Он ждал, что ему припомнят прежнее, но почему-то надеялся на лучшее. Но надеяться, видимо, было особо не на что. Нет более злопамятных людей, чем эти серые, бесстрастные на вид чиновники.

– В тот раз князь замял твое дело. Такова уж княжья воля, а мы все у него в подчинении и, в отличие от тебя, на крамолу не пойдем, приказ княжий всегда исполним.

– Князь не допустит, чтобы я здесь хоть на минуту остался!

– Но ты забыл про другую возможность: князь может просто ничего не узнать, – опричник не смог сдержать самодовольной улыбки. – Пропал советник по прозвищу Книжник? Скажите на милость, какая новость! Он же все время где-то пропадает! Ведь так? Может, опять в какую-то экспедицию отправился – мало ли, что ему снова в голову ударило? Так что приплыл ты, советник. Поздравляю.

– Зачем вам это нужно? – прохрипел Книжник. Только теперь до него стала доходить вся серьезность положения. – Что толку с того, что вы меня схватили? Вы же сами не верите, что я изменник!

– Дело принципа, – ровно сказал опричник. – Так уж устроено наше ведомство: попал к нам – значит, уже виноват. А в чем конкретно – будем разбираться. Ладно, хватит болтать попусту, – опричник перевел взгляд на охранников за спиной побледневшего парня. – Сейчас он даст показания – и в камеру его. В секретную, на нижний уровень.

Перед глазами все плыло, в голове стоял тупой звон. Книжнику казалось, что голос этого серого человека далек, как будто с трудом пробивается сквозь густой туман.

Книжник давно уже не боялся драки и боли, стал выносливым и терпеливым. Долгая дорога, голод и жажда не пугали его. Но перспектива сгинуть в безвестности в сыром, глухом подземелье, без вины, не имея возможности доказать свою правоту, была невыносима и вызывала инфернальный ужас. Хуже всего то, что вместе с ним сгинут драгоценные знания, что могут еще принести пользу людям. В том числе – то, что он узнал в последние часы, что-то очень важное, тревожное, то, что немедленно следовало доложить тем, кто принимает решения…

– Стойте! – крикнул Книжник. – А как же тот, неизвестный?! Который удрал через дыру в земле?! Может, он и есть настоящий шпион – а вы хотите всех собак на меня повесить?! Почему вы не ищете его? Почему вы тратите драгоценное время на пустые обвинения?! Сообщите князю, ратникам – хоть кому-нибудь, кто отвечает за оборону!

Его не слушали. Опричник за столом с ужасающей неторопливостью скрипел стилом, заполняя протокол допроса, охранники неподвижно стояли за спиной. Где-то мерно капала вода, пахло плесенью и безысходностью.

Это было ужасное дежа вю – как будто он не покидал этих серых стен, грозивших похоронить его заживо. Или просто вернулся в свой самый лютый кошмар, из которого нет спасения. Обхватив руками голову, семинарист обессиленно склонился к коленям и тихо застонал.

В этот момент пол под ногами завибрировал. Из-за толстых стен донесся далекий грохот. Опричник за столом вздрогнул, медленно поднял голову и недоуменно произнес:

– Что такое?..

Секундой позже мощный удар обрушился на низкие своды Тайного приказа. Книжника как будто огромной рукой сорвало со стула для допрашиваемых и швырнуло в сторону стены. Тряхнув головой и немного придя в себя, семинарист увидел сюрреалистическую картину.