— Как же ждала этого дня вся наша семья! — ворковала Эльспет в трубку телефона в ответ на дежурное поздравление от одной из мерзких кузин-двойняшек. — Ну разве это не чудесно?

Я, как и положено скромной невесте, покорно кивнула. Тут Эльспет наконец заметила, что приклеенная к моему лицу улыбка как-то не очень соответствует выражению глаз и вообще моему настроению.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сообщила она мне словно по секрету. — Конечно, тебе грустно. Вся семья Эрика будет в сборе, а ты останешься одна, без родственников. Но поверь, это дело поправимое.

Она ласково, я бы даже не побоялась сказать «любя», погладила меня по щеке.

— Надеюсь, мой маленький сюрприз сможет развеселить нашу грустную красавицу.

Эльспет дотянулась до верхнего ящика прикроватной тумбочки и извлекла оттуда большой конверт. Я догадалась, что лежит внутри, еще до того, как открыла его. Ну конечно, два билета Лондон — Лос-Анджелес первым классом туда и обратно. С открытой датой.

— Иди и срочно звони родителям, — с улыбкой скомандовала Эльспет. — И пусть только попробуют отказаться! Никакие отговорки не принимаются. Они должны быть на свадьбе — и точка.

В тот же день ближе к вечеру я получила по электронной почте письмо от мамы с папой. Впрочем, писала, разумеется, мама. Именно она всегда звонила мне или, когда звонила я, немедленно забирала у папы трубку.

«Дорогая Лиззи, — писала мама, — у нас всю неделю идет дождь (весьма традиционное начало для английского письма: первым делом — о погоде. О плохой погоде). Папа не работает в саду, и к тому же у него сорвалась игра в гольф. Поэтому он целыми днями занят только тем, что сидит дома да изводит меня. Единственным нашим развлечением за это время была поездка в гости к Колину и Салли. Они пригласили нас на чашку чая в честь окончания ремонта на веранде…»

Веранда, ремонт… Просто средневековье какое-то.

«…Нам здесь тебя очень не хватает. Ты пойми, Лиззи, мы все желаем тебе удачи, но не могу не признаться, что мне было бы спокойнее, найди ты свое счастье и успех здесь, в Солихалле. Лос-Анджелес — это ведь так далеко! Мы с отцом даже стали включать телетекст, чтобы лишний раз посмотреть, какая там у вас погода».

— Тепло здесь, мама, тепло и солнечно, — пробормотала я себе под нос.

«…Ты уж там следи за собой. Смотри не простужайся. Когда выходишь гулять, укрывай поясницу, чтобы почки не застудить. Это только кажется, что там у вас все время жарко, а вот миссис Митчелл сказала мне, что по вечерам, когда ветер дует с моря, в этом Лос-Анджелесе очень даже сыро и можно простудиться. И еще: не вздумай выходить из дому, не намазавшись солнцезащитным кремом! Это только кажется, что у вас там облачно, а на самом деле можно запросто обгореть.

Папа тут даже вышел в Интернет на днях — выяснял, рейсом какой авиакомпании дешевле лететь до Лос-Анджелеса. Если ты задержишься там до Рождества, мы, наверное, соберемся и приедем к тебе в гости. Правда, миссис Митчелл говорит, что долгие перелеты в эконом-классе, там где и ноги-то вытянуть негде, очень вредны в нашем возрасте. Сосуды-то у нас капризные, вот у нее и тромбофлебит начался как раз после того, как она слетала в Америку.

Наверное, к тому времени, как ты получишь это письмо, мы уже ляжем спать. Кстати, на этой неделе по телевизору повторяют „Гордость и предубеждения“. Миссис Митчелл утверждает, что этот сериал пользовался большим успехом и в Америке. Видишь — значит, и в Англии могут снимать хорошие фильмы. Колин говорит, что он как-то раз видел съемочную группу даже у нас в Солихалле.

Мы тебя очень любим.

Целуем, обнимаем, мама и папа».

Прочитав о том, как папа выискивает в Интернете самые дешевые билеты, а мама переживает из-за своего варикоза, я почувствовала себя страшно виноватой перед ними. Вот я тут держу в руках два билета первого класса из Хитроу прямо до Лос-Анджелеса, они просто жгут мне руки; родители могли бы прилететь в любой момент. Они просто поспали бы в удобных креслах да попили бы вволю шампанского — вот и весь перелет. Но… Ткнув курсором в кнопку «ответ», я принялась за письмо домой. В строчке «тема письма» написала: «От любящей дочери Лиззи». На этом дело застопорилось. Вроде бы как просто написать: «Хватит выискивать дешевые билеты. Пакуйте чемоданы — я уже все устроила». Эльспет купила билеты с открытой датой, и папа с мамой были бы здесь уже через пару дней. Оставалось объяснить им сущий пустяк: откуда я взяла эти дорогущие билеты. «Дочка, это же такие деньги!» «Ой, мамочка, забыла тебе сказать: мне оплатила их будущая свекровь».

Нет, поступить так я не могла. И дело даже не в том, что я обманываю родителей. С одной стороны, мама страшно рассердилась бы за то, что я не сказала ей про свадьбу. С другой стороны, я прекрасно понимаю, что она была бы на седьмом небе от счастья за меня. И за себя, впрочем, тоже. У меня давно сложилось впечатление, что мама не стала бы возражать, реши я выйти замуж хоть за убийцу с топором, — лишь бы она могла, встретив на заседании муниципального совета миссис Митчелл, у которой «все три дочки замужем и внуки уже есть», сообщить, что Лиззи наконец-то пристроена в хорошие руки.

Я представила себе, как восприняли бы новость о моем замужестве у нас дома, в Солихалле. Мама с папой по такому случаю достали бы из холодильника бутылку шампанского, которая лежит там с тех пор, как отец выиграл ее в лотерею в миллениум. Мама сделает глоток, почешет нос, икнет и попросит разбавить шампанское лимонадом. Скорее всего родители пригласят и Колина с Салли. Салли будет искренне радоваться за меня. С ее точки зрения, ни одну женщину нельзя считать полноценной (того и гляди, улетит через форточку в стеклянном потолке веранды), пока она не прикована толстой цепью к пушечному ядру. Обязательно надо приковать ее понадежнее — и женщина будет крепко стоять на земле. Колин тоже поднимет бокал вместе со всеми, но, возможно, он будет единственным, кто заподозрит, что тут что-то не так, и не поверит до конца в мою историю замужества. Скорее всего он даже догадается, что это за брак, что я просто влипла в какую-то историю. Но даже и он, несмотря на весь свой цинизм, не осмелится намекнуть маме на некоторые нестыковки в моей «сказке со счастливым концом».

Вот и все. Не смогла я рассказать родителям про эти билеты. Я не нашла в себе сил даже упомянуть о том, что переехала из «коттеджа на берегу» на настоящую виллу.

«Погода у нас здесь хорошая, — начала я набирать письмо, — тепло и солнечно. Но поясницу я все равно прикрываю. Ты, мама, насчет варикоза не волнуйся. Лететь в такую даль вам не придется. К Рождеству я, наверное, уже вернусь домой».

А Эльспет я все объяснила тем, что моя мама якобы страшно боится летать на самолетах.

Шесть часов вечера. Очередной телефонный звонок. К этому времени я уже перестала надеяться на то, что Джо позвонит и скажет, что у Брэнди все в порядке. Я звонила домой в Венис-Бич, но там никто не брал трубку. Скорее всего Джо по-прежнему ждал в больнице. Мне оставалось лишь успокаивать себя тем, что, узнай он что-то плохое, он тотчас перезвонил бы. Что касается звонков «так, на всякий случай, чтобы ты не волновалась», то ожидать их от Джо особо не приходилось. Успокаивать друзей по телефону было не в его правилах.

— Лиззи?

Голос, звучавший в трубке, был мне знаком, но это явно не Джо.

— Извините, с кем я говорю? — спросила я.

— Это Скотт Уолкер. Доктор Скотт, — сообщил он немного смущенно.

— Скотт? Это вы? Как Брэнди?

— Все нормально, — успокоил он меня. — Все прошло именно так, как мы рассчитывали. Она, кстати, уже снова в своей палате. Помимо медсестер, от нее ни на шаг не отходит ваш приятель, Джо.

— Он же должен был мне позвонить!

— Я думаю, он просто забыл. Ну переволновался, наверное.

— А я, значит, не волнуюсь? — рассердилась я.

— Не будьте слишком строги к нему. Ему сейчас тоже тяжело. Он даже пришел сегодня в больницу в брюках.