Да и бог с ним. Теперь-то что? Начальник оперативного штаба корпуса ведьмаков, полковник Волков Сергей Викторович, мертв, а вот что там со Стилягой, это надо еще посмотреть. Не одним ведьмачеством живы. Да и невозможно это теперь. Как объяснил Шин, ведьмак – это прежде всего «эталонный», если так можно выразиться, человек, а закидывать меня будут в мир, где у абсолютно всех есть некие каналы, по которым течет некая кекки, отсутствующая у обычных людей другого мира. В частности, моего. Плюс сама кекки, которая тоже присутствует у всех. Даже у самого убого бездомного. Вот количество оной – это да, различия колоссальны, от полного ноля до человека-демона. Сколько кекки будет у меня, неизвестно, ибо парень должен был сегодня умереть, но точно немало. Еще один чистокровный Инсатсу, как ни крути. Говорить, что мне повезло в него попасть, не стоит, ведь в этом и был план. Заслать меня в тело умершего за минуту до этого представителя линии Кано – одной из четырех главных ветвей клана Инсатсу. Подлечить тушку ровно настолько, чтобы не помер до подхода помощи. Сама помощь – в лице деда тушки. Ну и язык, общий для этого континента. Остальное – крутись, как можешь.

Ах да, какая-то метка на ауре, дабы местный, а лучше сказать сегодняшний Шинигами знал, кто я такой и с чем пришел в его мир. Туда же можно отнести многолетнее знакомство с самим Шином. То есть, простите, Шинигами. Но этот пункт весьма спорен.

Стоит сразу объяснить – Шинигами, который превратил себя в человека, – это не человек. И уже не Шинигами. То ли сумасшедший человек, то ли бракованный Шинигами. Порой его мысль понять было очень сложно, но чаще я ее так и не понимал. Он мог спокойно общаться, а потом взмахом руки развоплотить дерево, которое в моем внутреннем мире символизировало концентрацию во время медитации. Вы представляете степень моей радости? Я то дерево восемь лет растил. Восемь лет кропотливой работы. И ночью, когда спал, и днем, когда выдавалась возможность. Одним взмахом руки. Как мы выяснили в первый год знакомства, Шин действительно не мог ничего создать или уничтожить в моем мире, а вот вернуть в изначальное состояние – это запросто. Восемь лет… И знаете, что он ответил, когда я успокоился и все же спросил: «Какого дьявола?» Никогда не догадаетесь. Оказывается, Южный крест сегодня злой. Почему злой, в чем это выражается или, хотя бы, что это значит, я от него так и не добился. При этом он не отмалчивался, а честно пытался объяснить, но это был разговор слепого с глухим.

Да и знакомство не означает частого общения. Заявлялся он ко мне, когда хотел. Иногда каждый… каждый раз, когда я был во внутреннем мире, иногда раз в пару месяцев, а однажды его не было двадцать два года. Типа по миру летал, учился быть человеком. Да за такое время, да с его возможностями, даже собака станет человеком.

К слову, однажды он спас меня в реальном мире, а причина этому не его доброта или наша дружба, просто «у того типа слишком зеленая рубашка», – сказал он с дикой яростью в голосе.

В целом Шина можно охарактеризовать как… напряжную личность. Гадит не со зла, помогает не по доброте душевной, ничего ему не надо, ни друзей, ни врагов, но помогает и убивает. Я точно знал, что мне он не навредит, но абсолютно точно не понимал, что он сделает в следующее мгновение. Как я вообще из него хоть что-то вытянул, вот это вопрос вопросов.

На мой очередной кашель, старик осторожно поднял меня на руки. Кстати, да – а сколько лет телу? То, что я попаду в тело ребенка, мне было известно, а вот возраст Шин определял крайне плохо. Точнее, как он сам сказал, определить легко, но у него совсем другая система мер. Информация о том, что у души, покинувшей тело ребенка, было триста шестнадцать Karakichi, мне как-то ничего не говорит. А ведь, бла-бла-бла… настолько точно даже боги не могут определить.

– Тише, малыш, – прошептал старик после моего очередного кашля. Позволяла бы гордость – от боли выл. – Тише. Все будет хорошо. Все будет отлично.

Да уж, надеюсь, что будет. А пока, чтобы и правда не взвыть, можно и в бессознанку уйти.

Очнувшись в следующий раз, отметил, что ничего не болит. Слегка пошевелился, но кроме некоторого дискомфорта ничего не ощущал. А вот когда решил привстать на кровати, вот тогда мне и прилетело – все тело разом ощутил. Что ж, могу и не шевелиться.

Старик, одетый в мужское кимоно, навестил меня минут через пять, как я очнулся. К слову, он так меня и навещал – придет, проверит меня, посидит рядом, уйдет, а минут через пять-семь вновь придет. Но уже на четвертый раз мне это надоело. Только приобретенная в прошлой жизни привычка не болтать лишнего не давала мне начать разговор. Точнее не так – начать тот самый разговор. Затронуть ту самую тему. Но Шин сказал, что Инсатсу поймет и поможет, а на моей памяти в людях он не ошибался ни разу. Если сказал, что человек говно, значит говно. Вот если за этим следовали различные уточнения, типа «говно, но в общеказуальном смысле», вот тогда стоило начать все проверять. Но с Инсатсу он был более чем категоричен.

– Старик, – обратился я к нему, когда он очередной раз присел рядом. – Договор с Шинигами «О спасении» вступает в силу. Извини, но твой внук мертв.

Глаза Инсатсу в одно мгновение стали пусты. Но тут он замотал головой и зачастил:

– Нет-нет. О чем ты говоришь, какая смерть? Вот он же ты, живой и идущий на поправку, – поправил он мое одеяло. – Не надо говорить о смерти. Твои раны не смертельны. И мы обязательно тебя вылечим. Будешь, как прежде, бегать-прыгать.

– Старик, – вклинился я в его речь. – Я даже не знаю твоего имени. И свое-то имя не знаю.

– А-а-а… так вот оно в чем дело. Но ты не волнуйся. Иногда люди теряют память. Вот и с тобой так же. Но ты все вспомнишь. Обязательно вспомнишь. Это не страшно. Да и не важно. Для меня ты единственный и любимый внук. Даже если ничего не помнишь. Но ты обязательно вспомнишь.

– Имя-то у меня какое? И у тебя.

– Инсатсу Джиро мое имя. А тебя зовут Шигеру. Инсатсу Шигеру из ветви Кано. И ты и я из клана Инсатсу ветви Кано. Великий клан, славная ветвь.

Надо бы потом узнать, как пишется это имя, от этого зависит «роскошный» ли я или «общепит». Но, думаю, родители Шигеру были не настолько жестокими и правильно первое значение.

– Ясно, – пробормотал я. – И тебя совсем не волнует, что я из другого мира и прожил там сто пятьдесят четыре года?

Над ответом он не раздумывал и секунды.

– Ты обязательно поправишься. Хоть твои раны и выглядят страшно, но волноваться не следует. Я и сам разбираюсь в лечении, так еще удалось неплохого целителя найти. Все будет в порядке. А как поправишься, мы продолжим с тобой заниматься, и когда-нибудь ты станешь самым сильным в мире шиноби.

Шиноби, ниндзя, воины тени – в этом мире вообще много общего с Японией и Азией в целом.

– Слышь, старик, ты когда-нибудь душил противника его же кишками?

– Да как-то не приходилось, – удивился он.

– А вот я душил, – заметил, поморщившись. Не от того, что воспоминания неприятные, а от того, что соврал. Но так даже лучше получилось. Хотя, прислушался я к себе, то неприятие лжи, что было у меня в прошлой жизни, сейчас пропало. Ну да, я ж больше не ведьмак, а значит, и их минусы у меня отсутствуют.

– Вот когда вырастешь, можешь попробовать такое совершить, но уверяю – все можно сделать гораздо проще.

Да он свихнулся. Полное отрицалово действительности. Все, что не вписывается в его картину мира, выбрасывается к чертям. Это будет сложней, чем я думал.

Или даже проще. Слышит, понимает, но не воспринимает. Мне определенно будет проще!

– А лет мне сколько?

– Тебе уже пять лет, – потрепал он меня осторожно по голове. – Скоро совсем взрослым будешь.

– А родители? Где они?

После этого вопроса он слегка посмурнел, но все же ответил четко и мямлить не стал:

– Погибли. Через два месяца после твоего рождения на нашу деревню напали. Выжили очень немногие. В основном те, кто был в тот день за ее пределами.