Я вышел на крышу, на зеленый ковер, окольцованный горшками с цветами и курил. Мне встретился шеф.

-Как ты думаешь, с чем лучше сделать шашлык? - спросил он.

-Натуральный?

-А какой же еще?

-Обычно делают из баранины. Но можно жарить кур.

-На сетке?

-Точно.

-Мы делали шпикачики, - сказал он, - соус был натуральный, из Ирана.

-Может рыбу? - осведомился я.

-А как её готовить?

-А просто. Она быстро жарится. Только пока жарится, вокруг запах такой - воняет рыбьим жиром.

-А что, это идея, - сказал он.

Это и весь дневник. Но я еще не знаю - надо ли сворачиваться? Ночь темная и густая. И там, словно дорога между адом и землей - Чернавский мост, со своими холодеющими огнями, бросающими части своих тел в воду - черную и страшную. Дро уже храпит. В другой комнате. Слышно через стенку. Клинских спит, где хочет. Потому что кот. И в небе, ненасытные, всезнающие друзья - бот, дрон и змея. Но странно, что барыганьё Мизию схавало на раз, два, а друзья фиг с маслом принесли, а не информацию.

83. Надя

Она пришла утром. Дро был на крыше, там был чище сигнал, получаемый от наших электронных напарников. Клинских подался слушать события через голову. Мы были вместе, и нам никто не мешал. Любовь - это штука опасная. Она как насос. Она как прорва сама по себе. Если же учесть, что воронка не закрывалась никогда, у меня был прекрасный шанс упасть туда, через неё - это было слишком уж символично. И это, конечно, была не любовь, а поедание. Хотя она не могла быть хищником. Она просто хотела тепла. Но отсутствие жизни - это вечный генератор в обратную сторону. Словно бы вас облучают, рядом уран. Во всем теле теряются силы. Ткани начинают распадаться. Кровь стремительно пропадает. Она не хочет этого. Она, Надя. Да она вроде бы и живёт нормально. У неё есть муж. С ним ничего не случилось. Видимо, он точно - тень ихнего сопроводительного бота. Тогда понятно, что она тянется к другим людям и другим телам. Потому что с мужем - это все равно, что с растущим в пустыне деревом. Тут, конечно, можно довоображать, допридумывать - дерево алчное, и оно также испытвает страсть, оно словно змея, адский сухой старик.... Но всё это поэтика. Что теперь? В плоских развлечениях, с одной стороны, важны параметры тела, но всё это ерунда. Тьма способна возбуждать молекулы души, но если повестись на это, ты станешь мышью, которая сама пришла к ужу. Ни больше, ни меньше.

И не важно, понимает она это или нет. Всё желание - в ней. А я привык не сдаваться и не бояться. Но, может быть, здесь было что-то большее?

Я себе сразу сказал: игры - это всегда игры. И всё прочее бесполезно. В игре играют. Но всё равно не живут в ней. Живут где-то еще.

-Ты меня заберешь? - спросила Надя.

-Ты что-нибудь знаешь о себе?

-Конечно.

-А что именно?

-Зачем тебе это? Живу. Ты же знаешь, как я живу. Вы же за мной следили. Ованес, он тоже знает.

-А при чем тут Ованес? - спросил я.

-Не при чем.

-Ты точно ничего не знаешь. Но лучше тебе и не знать.

-Ты знаешь, что я тебя люблю? - сказала она.

-Я предполагаю.

-А ты?

-Функционально, - ответил я.

-Ты любишь. Просто ты слишком строгий. И у тебя всё по расписанию.

-Что же делать? - спросил я.

-Тогда подумай. Мне надо срочно бежать. Подумай. Покопайся в себе.

Она пошла одеваться, я смотрел на неё со спины, и, конечно, надо было себе сказать - так и есть. Так и есть. Я же горжусь тем, что я достиг почти полного автоматизма, стал хомо если можно так сказать дьявол-автомат, умеющий почти всё. А то, что при этом теряется теплота душа? Но разве она теряется? И здесь всё на высоте.

Это плохо, что ли, без слабостей? Ну, не важно. Это для юношей. Когда они молодые и молочные. Наоборот, глупым быть интересно.

Ну, это ж природа. Щенята тоже глупые.

-Ну что? - спросил я.

-Ты на меня смотрел?

-Да.

-Я чувствовала.

-Вдруг это в последний раз? - сказал я.

-Почему?

-Просто так.

-Может. Тогда смотри. Может, и в последний.

Она ушла, а я не вставал. Потом, стал думать - день ключевой, нужна ли водка? Нужна! Но водка была обычная - "Московская", а налил граненый стакан и выпил залпом. Теперь можно было сесть к "Шелялису" и соединиться с общим портом.

84. Письмо от Александра

Знаешь, мой друг, в первую мировую я жил на Балканах. Можешь мне поверить. И никогда не проверяй - правда это или нет, так как никто не знает, что такое правда. Есть невероятный холод жизни. Если тебе удасться где-нибудь так подклеиться к жизни, чтобы ты был совершеннейшим колоском, который живёт только сегодня, а дата, когда тебя срежут, уже назначена, знай, что это - счастье. Потому что всё хорошее остается только в памяти. Потом эта черная память носится в мирах без света.

Ты, наверное, часто думаешь - правди ли, что ты в данную минуту живешь? И правильно, что так думаешь. Верно. Нет доказательств, что ты живёшь, и что ты разговариваешь со мной, а не с самом собой. Но я просто так это тебе пишу. Чтобы ты взял и размечтался.

И вот, 1915-й год, и что первая мировая война. За что я воевал? За Австрию, надо полагать. Именно за неё. Я попал в плен и находился на Балканах. Меня в каком-то доме поселили. И так тоскливо. И ничего больше не происходило. А потом приходит, значит , мужик в шапке, в овечей шапке- говорит - мы тебя решили женить. И всё. Что хошь делай, а мы решили.

Не знаю, зачем им это было надо. Может - мужиков не хватало. Тем более, что я в горах жил. Село, снег. Может быть, состав крови поменять? Я выражаюсь крайне образно. Обычно все гораздо сложнее. Или, быть может, проще. Постепенно я начинал тосковать - так как в Австрии у меня осталась семья. И даже тот факт, что меня женили на тонкой и юной местной особе, меня ни коим образом не удовлетворял. Я чувствовал себя не более, чем пленником. Может быть, здесь можно провести параллель с породоистой собакой, которую держать на развод. Она хочет убежать, но никто не даёт ей сделать это. Но если не пытаться, то все тебя будут отчасти даже уважать. Такая штука.

Я сбежал в конце 16-го года, но весь мир казался мне чужим.

85. Конец, начало, конец

Вы знаете, что такое провалить операцию? Вещь эта вполне приемлимая. Потому что кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает, и нельзя постоянно выигрвать. Так не бывает. Другое дело, если это не игра. Вас посылают в стадо овец и говорят - зарежьте половину. Разве вы не сумеете? В противном случае, это - провал. Другой же вопрос - это встреча с командой соперника. Это уже не стало овец. Поэтому, если вы настроились исключительно на легкую прогулку, делать это не нужно. Непобедимых спортсменов не бывает. В данном случае, это почти что так.

И вот что. Я следил за показателями дрона, данные транслировались на наш модный маленький цветной телевизор. Дро был в очках - картинка была там. Клинских ушел на крышу, там у него были свои счеты с радиосигналом.

Дрон шел на высоте, контролируя пару аппаратов-филиалов - очень маленьких, но глазастых. И вот, один из глаз смотрел прямо в квартиру Сачика, и окно на его кухне (на пятом этаже) было непозволительно незашторено.

-Сто грамм, - сказал Дро.

Да, Сачик, он же, Александр Савельев, налил стакан водки, выпил его и аккуратно спрятал свой нож за поясом. Кроме того, он вынул из шкафа пистолет "ТТ", свой собственный, вынул обойму и зарядил в неё патроны, которые выдал ему Ованес. Это были высокотехнологичные бронепрожигающие пули-капсулы.