– Думаешь, только у тебя связи в ментуре? – зло выплюнул Хромой, недовольный последними новостями.

– Думаю, и у тебя есть свои люди в органах, – кивнул Игнаша. – А еще у тебя есть не только связи, но и покровители, и не только в органах, но и в местах не столь отдаленных. Как думаешь, Игорек, что скажут люди, когда узнают, что их именем прикрываются, таскают дурь сюда, а откат получают в разы меньше? Но думаю, ты эту проблему решишь. С трудом, но утрясешь. А вот что те самые люди скажут, когда узнают о твоих тайнах, а, Игорек?

Увесистый конверт лег на столик, а Игнат взглянул на Хромого.

– Мне второй снимочек особенно понравился, ты, Игореша, особенно хорошо там получился, – хмыкнул Чертинский, следя за выражением лица Хромого.

А на лице Игореши было много чего написано, от бессильной злобы, до намека на отчаяние.

– Сука, – выдохнул Хромой, пряча фотки спешно, чтобы никто из его людей или брата не успел рассмотреть.

– Думаю, мы все утрясли, Хромой, – Игнат медленно поднялся на ноги, застегнул пиджак, смахнул несуществующую пылинку с рукава, а потом тяжелым взглядом посмотрел на Игоря. – Ты не лезешь на мою территорию, и уж тем более к моей семье. Так и быть, по старой типа дружбе я шепну, кому нужно, и майор Васильченко так и останется майором. А ты, Игореша, приложишь массу усилий, чтобы я о тебе не вспоминал. Мы с тобой оба знаем, что вот этот случай, – Игнаша кивнул на конверт в руках Хромого, – не первый. Что скажешь, Игорек? Конфликт исчерпан?

– Да, – мотнул головой Хромой и, спрятав конверт во внутренний карман пиджака, немного виновато взглянул на брата.

Игнат, не прощаясь, направился к выходу вслед за Мелким, спину Чертинскому прикрывал Богдан. И в очередной раз оправдывая свою должность и многолетнюю дружбу с Игнатом, Дан четко разобрал рваное движение сбоку. Мгновенная реакция парня спасли жизнь многим. Прикрыв спиной Чертинского, Дан выхватил пистолет. Но и Игнат не мог бездействовать, стремительно вынимая оружие. Тишину комнаты рассек звук трех выстрелов. Первый одиночный, а спустя секунду два почти одновременно.

Брат Хромого, выстреливший первым, лежал на полу, держась за плечо.

– Игнат, я не отдавал такого приказа! – кричал Игорек, в то время как люди Чертинского ввалились назад в комнату, только уже в большем составе, вооруженные и злые.

Игнат медленно убрал пистолет в кобуру, едва заметно поморщившись. Кивнул. И тихо проговорил.

– На мою территорию не лезь, – холодным голосом, словно лед замораживал. – Не посмотрю, кто стоит за тобой, уберу сразу.

– Я понял, – закивал Игорек. – Ты это… прости за стрельбу.

Игнат кивнул и вышел из комнаты, утаскивая Дана за собой. Оказавшись на улице, подхватил друга под руку, со второго бока встал Федя.

– Млять, Даня, какого хрена?! – не выдержал первым Игнат, когда они с Мелким усадили раненого Богдана в машину.

– Обычного, Игнат, – выдохнул Даня, морщась от боли и отодвигая окровавленный пиджак. – Поблагодаришь потом, – с сарказмом хмыкнул парень, – когда прикинешь, куда могла попасть пуля, и тогда у тебя была бы не царапина на руке, а халявный билет на стол патологоанатома.

– Дань, спасибо, конечно, но мляяя! – матерился Игнат. – Меня Машка задушит одной левой, – и уже громче водителю: – Чего, мать твою, стоим? Рана сама не зашьется!

Машины свиты Чертинского-младшего стремительно сорвались с места. Федор уже дозванивался до главврача клиники, Андрея Андреевича. А Игнат, убедившись, что Дан, несмотря на ранение, кони двигать не собирается, позвонил отцу с отчетом.

– Пап, кажется, все уладили, – вместо приветствия проговорил Игнаша. – Дану немного досталось. Да, сразу сообщу, как только доктор осмотрит. Пап? Есть просьба. Можешь Аркашу устроить в клинику куда-нибудь подальше? Я бы его грохнул, да мать жалко. Спасибо, пап. Сам? Да ничего вроде. Пиджак испачкал.

Игнат поморщился, и, попрощавшись с отцом, сбросил вызов. Обеспокоенно посмотрел на друга. Белоснежная рубашка под пиджаком стремительно становилась красной.

– Дан, ты это, держись давай, – забеспокоился Игнат. – От одного вида злобной Машки мне страшно становится. Не подводи, ладно?

– Расслабься, – хмыкнул Богдан, откидываясь затылком на сиденье. – Жить буду.

Ранение Дана оказалось довольно серьезным, но парня вовремя доставили на операционный стол, так что уже спустя два часа Машке сообщили, что ее ненаглядный находится в больнице, но буря миновала, теперь ему нужны тишина, покой и отдых. После небольшой, но гневной тирады в адрес брата и его «бестолкового бизнеса», братских объятий и женских слез, Мария заперлась в палате у пострадавшего, получив полное одобрение главврача клиники.

Парни решили не мозолить глаза Машке и Дану, и ушли из больницы, оставив пару человек охраны. Уже на крыльце, Федька закурил, а Игнат поморщился, вспоминая, что и у него имелась новая царапина на руке. Прикинув, нужно ли вернуться в больницу и обработать рану, Игнат решил, что сойдет и так. Тем более уже почти одиннадцать, а заказ он сделал наполовину. Не стесняясь присутствия Мелкого, Игнат вынул телефон и позвонил Капучинке.

– Здравствуй, солнышко, – ласково произнес парень, чем вызвал усмешку на лице Федьки. – Собирайся. Через пятнадцать минут я заскочу за тобой, и поедем ужинать. Жрать хочу, умираю.

Поймав веселый взгляд друга, Игнат приподнял в удивлении бровь и невозмутимо продолжил диалог по телефону.

– Да что хочешь, то и надень, – продолжал ворковать парень. – Ты у меня в любой одежде красотка. Знаю, знаю, зефирочка моя, ты права, я тот еще засранец. Угу, и сволочь. Но ты собирайся быстрее, или ужинать ты будешь в пижаме. Все, уже еду.

Игнат сбросил вызов, убрал телефон в карман.

– Что? – невозмутимо поинтересовался Игнат у Федора.

– И кто же там у тебя красивый в любой одежде? Еще и солнышко и, как ты там сказал? Зефирка? – в голос заржал Федор.

– Вике не говори, – серьезно попросил Игнат. И, дождавшись кивка от друга, улыбнулся по-детски и счастливо, словно конфету слопал. – Малика.

– Наша Малика? – уточнил Федька. – Та самая Малика, с которой вы в хлам разругались на нашей с Викой свадьбе? Та Малика, которая тебя посылает, как только ты замаячишь в радиусе сто метров?

– Та самая, – улыбался Игнат.

– Вот ведь млять, – хмыкнул Федя. – Жалко девчонку. Такая малышка, а ты взял и испортил.

– Я ее не трогал, – возмутился Игнат. – Не вздумай проболтаться Вике! Мы типа шифруемся.

– Нахрена? – удивился Мелкий.

– А я знаю? – вздохнул Игнат, морщась, рана все-таки побаливала. – Стесняется она.

Игнат заглянул под пиджак, на рукаве кровавое пятно, но увеличиваться перестало, значит, кровотечение остановилось. Поискав взглядом охранника, Игнат коротко бросил:

– Ладно, Федь, Вике привет. А я помчусь. И спасибо.

Федька махнул рукой, мол, было бы за что, и ушел к своей машине. А Игнаша, поменявшись с охранником пиджаками, сел в машину и умчался к Лике.

Малика собралась за четыре минуты. Остановив выбор на джинсах, рубашке свободного покроя и кедах, девушка посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Ну и дура же ты, Капучинка, – вслух произнесла девушка своему отражению. Сбросила кеды там же, у зеркала, и побежала обратно в спальню к шкафу. В этот раз выбор девушка остановила на коротком облегающем платье без рукавов и ажурной кружевной прозрачной рубашке с длинными рукавами, сандалии на высокой шнуровке и небольшом каблучке и клатч дополнили образ. Просто и элегантно. Блеск на губы Лика наносила уже под трель дверного звонка.

Почему-то Лика волновалась. Не первый раз она ужинает с Игнатом, но в первый раз волнуется. А все почему? Все из-за его слов, сказанных по телефону. Из-за «солнышка» и «зефирки». Нет, Лика допускала, что Игнат звонил при свидетелях, и именно поэтому он не обратился к ней привычно «Капучинка» или по имени. Но все-таки… Все-таки «солнышко», пусть сказанное ласково и нежно, выбило Лику из колеи. Сколько было таких «солнышек» в его жизни?