Сейчас они бы вряд ли проявили энтузиазм, Грибс выглядел как загнанный паровоз – красный, сопящий, взмокший. В подмышках серой форменной рубашки образовались темные круги, на лбу капли, и по мере скопления он сдвигал их к вискам прямым пальцем, как дворником.
– Поцапался с Рендаллом, – объяснил шепотом. Рендалл – начальник по убийствам. И вслух: – Пончик хочешь?
– Нет, спасибо, только что позавтракал, – отказался Марк. – Что ты раскопал?
В комнате стол гул от голосов, вентиляции, аппаратов и звонков. Чтобы не повышать голос, Алан наклонился к собеседнику через бюро, и от него повеяло хорошей дозой пота.
– Может, преждевременно об этом говорить, но по старой дружбе поделюсь. Вдова – по уши в говне. И влезла туда по собственной инициативе. Тебе придется приложить гигантские усилия, чтобы ее вытащить.
Слова его имели значение. Адвокату всегда важно знать – в каком статусе клиент: подозреваемый, свидетель или жертва.
Грибс вернулся в прямое положение и заговорил громче.
– Впрочем, ей повезло с адвокатом. Справишься, не сомневаюсь. Ты же как питбуль. Вцепишься – не отпустишь. Пока не добьешься своего. Уважаю, Марк. Люблю работать с тобой. Я сам дотошный, но у тебя можно поучиться.
Эти слова Марк пропустил мимо ушей. Грибс – хитрый волчара, с ним держать ухо востро, иначе заманит в ловушку. И друзьями они никогда не были, сотрудничали на взаимовыгодной основе.
– Ладно… Рассказывай.
– Ты знал подробности ее жизни? Мэри-Эллис любила строить из себя богемную персону, лучшую подружку тех, кто красуется на обложках и в телевизоре. Честно сказать, надоело глядеть на одни и те же рожи, ну да к делу не относится. Общалась наша дама с мужчинами моложе себя, даже содержала некоторых – на деньги мужа. Одевалась не по возрасту…
– Слушай, перестань говорить банальности, – прервал Марк. Не намеревался тратить время на пустопорожнее нытье: Грибсу – разрядка, ему – лишний хлам в голову. – Все это давно известно и не подпадает под статью уголовного кодекса. Так ведет себя половина обеспеченных жительниц Лос Анджелеса в возрасте за тридцать. А вторая половина мечтает оказаться на их месте. Выкладывай, что конкретное у тебя на нее есть? Штраф за неправильную парковку, превышение скорости на пару километров, угнанная магазинная тележка? Или другая мелочь?
– Ха, шуточки, – сказал Грибс без улыбки. – Зря не дослушал. Социально-психологический портрет подозреваемого чрезвычайно важен в расследовании преступления. Это проходят на первом курсе полицейской академии.
– Я там не учился. – Марк грубовато оборвал разглагольствования.
Хотел рассердиться, потом подумал – неважно. День все равно проходит не так, как запланирован, надо пустить его на самотек и выжать, что можно. Не стоит обижаться на Грибса, у него комплекс неполноценности по отношению к адвокатам, потому старается представить себя поважнее, а их – поглупее. Марк знал его слабость и терпел: Алан пригласил не зря, поболтает-поболтает и выдаст что-нибудь полезное. Проверено на опыте.
– Ну, ладно, – примирительно проговорил тот и указательным пальцем сдвинул пот со лба к виску. – Дело в следующем. Только предупреждаю, информация строго конфиденциальная и пока не подтверждена. Помнишь труп в овраге у двести десятого шоссе? Мэтью Крюгер, двадцати двух лет, входил в круг знакомых Фиби Джонсон. Мы проверили их компанию. Так вот, обнаружилась одна интересная деталь.
У Фиби есть бой-френд, Лукас Брэдли. Шустрый парень. По нашим данным, успевает трахать и маму, и дочку, но не в этом суть. В день убийства Крюгера он заправлял машину неподалеку от того оврага. Его запечатлела камера наблюдения бензоколонки. Прижмем Лукаса. Если причастен, ниточка приведет к вдове. Перспективы у нее неблестящие.
Не только не блестяще, но весьма удручающие. Марк вспомнил рассказ Фиби, создавший впечатление, что она присутствовала при убийстве приемного отца, или даже участвовала. Также упоминание Мэри Эллис о том, что именно Брэдли сфотографировал ее под покровом долларовых бумажек. Значит, он – близкий друг обеих… И был на месте преступления. Точнее – в районе, где найден Крюгер.
Неудачно получается. Если полиция докажет причастность бой-френда семейки Джонсон, статус его клиенток вмиг изменится. Из просто свидетельниц превратятся в подозреваемых в организации двух убийств по заранее составленному плану. Преступление первой степени тяжести.
Наказание. Для Мэри Эллис – высшая мера, или в лучшем случае пожизненное без возможности досрочного освобождения. Для Фиби – срок до пятнадцати лет с отсидкой сначала в подростковой тюрьме, после совершеннолетия – во взрослой. Незавидная школа жизни.
А Лукас Брэдли? Стоит ли открыть Грибсу, что именно он сделал нашумевшее фото?
Нет, не стоит. Марк здесь в качестве защитника, а не добровольного помощника детектива. Вот вопрос: почему он так подробно просветил насчет планов полиции? Грибс – не добрый самаритянин, на безвозмездной основе не помогает…
– Я тебе к чему рассказал. – Детектив будто прочитал его мысли. – Поговори с Мэри Эллис, пусть выдаст настоящих убийц. А я приуменьшу ее роль в деле, чтобы не получила вышку.
Ясно.
Обещать Марк не стал, едва кивнул в знак – просьба выслушана, будет ли удовлетворена, посмотрит по обстоятельствам. Сначала выяснит вопрос с подушкой. Интересно, знает ли Грибс то, что Фиби про нее знает?
На сей раз детектив не проявил чудеса прозорливости. Он покачивался на задних ножках стула и смотрел на адвоката с высокомерной, одновременно самодовольной улыбкой. Дело, грозившее потонуть в архивах нераскрытым, сдвинулось с мертвой точки и имеет все шансы быть раскрытым. Оно сделает Грибса героем новостей, и дома он уже тренировался делать многозначительный взгляд на камеру – для солидности сдвинув брови.
Пусть наслаждается любовью к себе в-одиночку, от Марка комплиментов не дождется.
– Позволь еще раз просмотреть материалы по Салливану.
– Сейчас? Разве не хочешь присутствовать на допросе? Уже время.
– Сегодня необязательно. Обвинения не предъявлены. А сама она меня не просила.
Грибс коротко подумал. Папки с делами адвокат имеет право просматривать только в присутствии представителя полиции.
– Ладно. Я тебе доверяю. Сейчас позову нашего стажера, Дилана, пусть рядом посидит для компании. Ты потом с мисс Джонсон наедине хотел побеседовать, если я правильно понял?
– Обязательно. Не забудь пригласить, когда закончишь.
– Хорошо.
Грибс вернул стул на четыре ноги, опустошил стакан с водой, стоявший рядом с компьютером и наверняка нагревшийся. Наклонился, вытащил из ящика впечатляющую толщиной папку, положил перед Марком. Окликнул молодого человека, который сидел у окошка и лениво пролистывал старые подшивки успешно раскрытых полицией дел.
– Эй, Дилан, если нетрудно, посиди здесь пока я не вернусь, чтобы мистеру Руттенбергу нескучно было.
Парень шустро захлопнул папку, изнутри ее вырвалось пыльное облачко. Глаза ожили, на лице радость – наконец вспомнили про него, может, удастся поболтать, за целое утро словом ни с кем не перекинулся, со скуки помереть можно. Сел на место Грибса, но надежда на беседу не оправдалась – после представления и рукопожатия адвокат склонился над папкой и принялся пролистывать, слишком явно отрешившись от окружающего.
Особое внимание Марк уделил фотографиям, которых было множество и они лежали стопками в конвертах. Раньше просмотрел их вскользь, теперь доставал каждую стопку и перебирал снимки по одному. Прошло не менее получаса прежде, чем наткнулся на искомое. Работа фотографа-криминалиста заслуживала комплимента – картинки четкие, одна и та же сцена снята с разных ракурсов так, что ее легко представить.
Лишь на одной, самой ранней, на трупе лежит продырявленная, окровавленная подушка. К тому времени, когда приехали родственники, ее убрали. Естественно. Кто станет опознавать человека с подушкой на голове?
Еще раз спасибо фотографу, он запечатлел тот момент. Фиби стоит над телом приемного отца и смотрит брезгливо, как на раздавленную крысу.
