Дупеля, тетерки… Наверное, очень вкусно. Но время шло, и кончилась коту масленица. 29 января (11 февраля) 1990 года, скормив Женьке последнюю шанежку, Ильич спрятал белы ручки в тещину муфту и покатил с ветерком. Впереди Исков, Мюнхен, Лондон, Женева, Париж, Краков, Берн… Деловые поездки в Брюссель, Берлин, Копенгаген, Стокгольм, Вену, Прагу, Цюрих, Штутгарт и Базель. В июле 1990 года Ленин покидает Россию.
Как видим, Ильич изрядно помотался по Европе. Издавал газеты, организовывал съезды и конференции, сколачивал единомышленников, отбирая среди них наиболее исполнительных и пригодных для выполнения любых поручений. Согласно официальной легенде, Ильич был скромен и самокритичен. По иным сведениям, он был изрядно самолюбив, ехиден и не терпел никаких мнений, расходящихся с его собственными. Царская тайная полиция не нуждалась в легендах о ленинской скромности. Она учитывала его реальный характер. Именно поэтому тайной полиции удавалось постоянно держать около Ленина своих работников, которых Ильич обожал и без устали нахваливал. С людьми, имеющими независимую мыслительную позицию, Ленин постоянно враждовал, понося их самыми вульгарными словечками.
Совсем иное отношение было у «вождя» к самым верным и безотказным товарищам. Любимцы Ленина — Малиновский, Черномазов, Житомирский, Брендинский, Романов и Шурканов — были агентами царской тайной полиции. «Парни хорошие… Можно, ей-ей можно с такими людьми построить рабочую партию…» (Ленин В. И. ПСС, т. 48, с. 140). В их число однако затерся Иосиф Сталин. Этого деятеля впоследствии узнает весь мир, и узнает не с лучшей стороны. Все остальные товарищи, как меньшевики, так и большевики, — в чем-то обязательно «неверные». Тот ренегат, тот предатель, а Троцкий в глазах Ленина превратился в Иудушку, хотя, на наш взгляд, в кого еще ему из самого себя можно было превратиться? Ленин бранил Троцкого несмотря на то, что тот руководил ликвидацией Временного правительства России, освобождал «вождю» путь к восшествию на большевистский престол. Не будь «вождь» столь самолюбив, мы не имели бы ни одного из вышеприведенных фактов.
Ленин был великим обманщиком. Юродствующее лицемерие «вождя» и всей его семейки немало способствовало успеху многих его обманов. Ленину удалось ввести в заблуждение миллионы людей, и в этом он воистину велик. Его ложь не застыла мертвым фактом на анналах истории. Ленин умер, а ложь его жива. Обман продолжается. Тысячи платных хранителей ленинской лжи поддерживают ее жизнь изо всех сил, притом так эффективно, что порою кажется, будто она моложе, здоровее и сильнее, чем при жизни ее первоносителя. Уходят годы, и вместе с ними уходят из жизни последние честные свидетели ленинской жизни и его деяний. В силу этого официально разрешенная легенда о добром дедушке Ленине почти безущербно витает над мавзолейной мумией, создавая все более и болеет типичный идеализированный образ коммунистического святого.
Но вернемся к Ленину живому. Итак, Ильич очутился в эмиграции. Что стоило выехать за пределы России поднадзорному дворянину Ульянову, отбывшему тюремное заключение по политической статье и только что вернувшемуся из ссылки? Никаких забот, никаких хлопот. Купил заграничный паспорт, захватил с собой денег и вещей, сколько мог увезти, — и поехал. Никто не лишал его ни российского паспорта, ни российского гражданства, хотя он только тем и занимался, что нарушал законы и в открытую поносил царя и правительство. Родственники и друзья Ленина систематически навещали его в эмиграции, совершая свои вояжи абсолютно беспрепятственно. Имея на руках законный паспорт, Ленин мог ездить с ним куда угодно и жить в любом желаемом месте. В наше время столь крупной льготой пользуется только диссидентская элита, в награду за свою деятельность высылаемая из Союза с полноценными «серпастыми и молоткастыми» в карманах.
Для Ленина главное неудобство в эмиграции сводилось к необходимости сокрытия своего материального благополучия. Кстати, при жизни «вождя» не было и легенды о его постоянных материальных затруднениях. Миф о «бедствиях» Ильича был создан позднее, после 1924 года. Здравый смысл запрещает нам верить в сказку, будто неимущий господин Ленин мог подолгу жить на швейцарских курортах и снимать квартиры в «дорогих» городах Европы, издавать свои газеты и без конца колесить из одной страны в другую. За все нужно платить. В том же прекрасном Париже бывали случаи, когда русские рабочие, эмигранты-социалисты, от голода сходили с ума. Некоторые, не выдержав тяжести материальных невзгод и голода, кончали жизнь самоубийством. Например, московский рабочий Пригара бросился с моста в Сену.
Ленин знал о бедствиях рабочих-большевиков в эмиграции, но никому из них не помог. Он придерживался мнения, согласно которому партия — не благотворительное общество и не «Армия спасения». Конечно, о Горьком нужно было заботиться, проверяя, не сырая ли у него простыня. Горький имел большие деньги, и Ленин потихоньку вытягивал у него для своих нужд весьма крупные суммы. В таких случаях Ильич, подобно Марксу, часто действует через подставных лиц. В частности, в письме к А. Богданову Ленин просит последнего выудить деньги у Алексея Максимыча. «Помощь в первые месяцы нужна дьявольская… Не забывайте этого и тащите (особенно с Горького)…» (Слова в скобках подчеркнуты Лениным — Ленин В. И. ПСС, т. 47, с. 5–6).
Речь здесь идет, разумеется, не о помощи голодающим большевистским эмигрантам. В том же письме подтверждается глубокий эгоизм Ленина и его наплевательское отношение к безопасности других людей. Когда Ленин прибыл за границу, то по соображениям сверхконспирации не общался ни с одной зарубежной колонией, при возможности квартиры снимал под чужой фамилией, скрывал свое имя и национальность. Эти перестраховочные меры, как известно, оказались напрасными, они продемонстрировали не столько конспиративное мастерство «вождя», сколько его трусость. Себя он прятал, как мог, а вот рабочим, живущим в России, рекомендовал открыто выписывать запрещенную газету «Вперед» на свои домашние адреса. Ленин пишет: «Надо добиваться также, чтобы рабочие непосредственно давали свои собственные адреса для посылки «Вперед» в конвертах… Полиция не в силах перехватить и десятой доли конвертов» (Ленин В. И. ПСС, т. 47, с. 7). А вдруг перехватит? Как быть с теми, кто заранее обрекался Лениным на полицейскую децимацию? У товарищей рабочих есть семьи, жены, дети. Арестуют рабочего, закуют в острог, кто будет кормить его детей? Добрый дедушка Ленин? От его щедрот один путь — в петлю или в речку. У рабочих не было мам с пенсиями вдов действительных статских советников, счетов в банках и приносящих доход поместий. Ленин дрожал как осиновый лист только за свою жизнь. Распространение газет нужно было ему для популяризации марксистских идей. Ради этого он готов был обречь каждого десятого читателя своей газетки на тюрьму, а его семью на голод и другие лишения.
Сталин любил повторять: «Лес рубят — щепки летят». В порыве сатанинского вдохновения коммунистические «вожди» обычно игнорируют живую разницу между человеком и щепкой. Марксисты рубят не лес, а человечество, превращая общественную жизнь в кучу щеповидных отходов своей идеологии. Маркс тоже, помнится, имел слабинку подставлять под удар чужие лбы, не забывая любыми способами спасать собственный.
Чтобы голодающие рабочие-партийцы не претендовали на личную материальную помощь их «вождя», Ленин усиленно рекомендовал всем своим содержателям скрывать истинные суммы высылаемых ему денег. В письме к А. Калмыковой, давшей Ильичу тысячу рублей, Ленин назидает: «Я бы лично склонился к тому, что лучше пока всей суммы не объявлять никому (держать ее про себя), о возможности получить всю сразу — тоже абсолютно никому, ибо теперь «возможных» предприятий тьма. Обилие побегов (из тюрем и ссылок. — Примечание наше) ставит «в распоряжение «Искры» кучу людей при условии содержать всех их, но если за это широко, легко и необдуманно взяться, то мы окажемся через 1/ 2 года — год без ничего» (Ленин В. И. IICC, т. 48, с. 228).
