Истощение ресурсов при перенаселении - далеко не новая проблема. Так или иначе, с этим сталкивалось большинство древних цивилизаций нашей планеты, когда используемые ими ограниченные технологии не позволяли ввести в оборот другие возможности. Боб Шоу описывает подобную ситуацию на примере бедной металлами двойной экзопланеты, где население столкнулось с дефицитом заменяющей металлы особо прочной и твердой древесины определенного вида деревьев (серия "Мир и Верхний Мир"). Накопленный опыт подсказывает, что выходом является такое изменение технологии, которое позволяет использовать для тех же целей другие ресурсы, как, например, открытая в древности выплавка меди когда-то ввела в обиход металл вместо камня, а не так давно "зеленая революция" резко повысила урожайность сельскохозяйственных культур во многих странах. "Технология. Вот что улучшило жизнь!" (Дэвид Брин "Глина"). Именно знания и технология помогают населению не имеющей месторождений металлов планеты выжить в окружении более богатых природными ресурсами, но сползающих к отсталости соседних государств и провинций, направляя их на путь будущего общего процветания (Айзек Азимов "Основание"), создавая базис для последующего галактического объединения миров (Айзек Азимов "Второе Основание").
БЕДЫ ТЕХНОЛОГИИ
С другой стороны, как раз сугубо технологический подход современного общества к решению большинства возникающих проблем часто считается причиной многих социальных зол. Иногда подобное неприятие распространяется даже на достаточно отвлеченную теоретическую область знания, если определенную группу людей не устраивают перспективы, следующие из прогресса в этой области (Грег Иган "Отчаяние"). Основным нападкам подвергается машинная технология, возможно, по той причине, что она, в отличие от биотехнологий, развивается достаточно давно и успела проявить как несомненные преимущества, так и отчетливые недостатки. Отчасти недоверие к технологиям связано с теми опасностями, которые они представляют для здоровья, потому что абсолютно безвредных технологий, видимо, не существует. К сожалению, встречаются экспериментаторы, испытывающие непроверенные методики на ничего не подозревающих людях (Чарлз Шеффилд "Темнее дня") или, того хуже, применяющие небезопасные изобретения ради удовлетворения собственных низменных целей (Бен Бова "Смертельная мечта"). Хорошо известная катастрофа на Чернобыльской АЭС тоже явилась результатом недопустимого экспериментерства. Не самая желанная черта новых технологий состоит в том, что они уменьшают занятость людей вследствие повышения производительности (Чарлз Шеффилд "Объединенные разумом"). Еще один пугающий момент - непредсказуемость отдаленных результатов развития подобных технологий. Он подспудно проявляется, например, в серии романов Дэна Симмонса "Песни Гипериона", где закулисно управляющее человечеством объединение искусственных разумов, Техно-Центр, обвиняется в паразитировании на людях и развитии машинных технологий, которые разрушают гиперпространственную основу всей материи. Ему противопоставлена цивилизация Бродяг, потомков ранних космических экспедиций, отдающих приоритет биологическим методам и адаптированному расселению в условиях космического пространства без излишней нагрузки на экосистемы планет.
Более или менее отчетливо подобные опасения выразил Клиффорд Симак: "Машина что-то делает с человеком; она его ожесточает. Она служит буфером между ним и окружающим его миром, и это действует на него губительно, пробуждая соглашательский инстинкт и порождая жадность, которая лишает человека человечности... Технологическая цивилизация... должна распространяться вширь, иначе она погибает" ("Выбор богов"). Одним из проявлений подобного распространения является гигантизм технологического общества - в производстве, торговле, сфере обслуживания, управлении. Укрупнение систем часто полезно, потому что оно повышает эффективность и производительность. Но по достижении некоторого уровня чрезмерно большие системы теряют эффективность из-за накопления критической массы ошибок. Вполне возможен такой случай, когда ошибки станут множиться быстрее, чем реализуется возможность их исправления. Тогда используемые для управления машины будут лишь вносить хаос в сложное социальное и экономическое устройство общества. Поднимающаяся волна гнева может ускорить наступление катастрофы и привести к уничтожению всех сведений о технологии, низведя оставшихся людей до состояния кочевых племен с отдельными вкраплениями крестьянских ферм. Грамотные люди в такой среде крайне редки, они группируются в местах бывших университетов, сохранивших жалкие остатки прежних знаний, вынуждены строить мощные стены для своей защиты от набегов кочевников, вручную возделывать крохотные поля, чтобы прокормиться, и изготовлять безделушки ради их обмена на недостающую продукцию. Уцелели лишь некоторые особо защищенные форпосты технологии, например, пост наблюдения галактов, он же земной космодром для запуска малых кораблей-роботов, собирающих информацию о посещаемых ими планетах. Далее следует откровенный антропоцентризм: наблюдатели-галакты по своему богатому опыту утверждают, что технологические цивилизации не выживают после подобного упадка, а оставшийся земной робот, управляющий запуском и сбором информации, уверяет, что человечество отличается от всех, его ждет новый подъем. Такой подъем, возможно, состоится на пути использования накопленной информации совместно людьми-чувствователями и сохранившимися через тысячелетия мозгами роботов, заключенными в несокрушимые сферы (Клиффорд Симак "Наследие звезд").
В чем только технологию не обвиняют, и насколько продуктивнее были бы мысли о том, как ее приручить и обезопасить при сохранении прочих достоинств. Описанный Симаком сюжет исходит из того, что можно провести четкую грань между сложной технологией и допустимым в интересах примитивного хозяйствования ее низким уровнем. Такое разделение, конечно же, весьма условно. Для нас привычны ядерные электростанции, генномодифицированные сельскохозяйственные культуры, мобильная связь через сотни и тысячи километров и "облачные" технологии, мы поговариваем об интернете вещей. В то же время всего сто с небольшим лет назад простейший автомобиль с маломощным шумным двигателем внутреннего сгорания казался чудом техники, а за несколько тысяч лет до этого таким чудом было колесо. Отсюда резонный вопрос: колесо - это уже технология или еще нет? Например, по мнению аборигенов планеты Айвенго, это совершенно точно божественная технология, заслуживающая самых строгих табу (Пол Андерсон "Треугольное колесо"). Так же думали герои рассказа Джона Уиндема ("Колесо"). Что придется запретить, что можно оставить, кто будет решать и по каким критериям? Не будет ли от таких решений вреда больше, чем от запрещаемых технологий? Синтез технологии и паранормальных способностей кажется не очень вероятным, скорее, технология вооружит нас такими способностями, которые сейчас могут показаться недостижимым волшебством. Частично эти способности могут сказаться, например, на нашей интуиции, на подсознательном выборе правильного способа действий почти в любом положении. Почему бы не развивать подсознание вслед за разумом? И совсем не обязательно, что найденный верный путь развития будет, допустим, биологическим, а не машинным, технология способна совершенствоваться, в том числе в дружественном отношении к человеку и природе, и до пределов этого совершенствования еще очень далеко, если они вообще существуют. Она способна делать вещи, которые сегодня мы считаем невероятными чудесами (Майкл Суэнвик "Путь прилива", Питер Гамильтон "Дремлющая Бездна").
