Окаменела я, боясь даже моргнуть.
Тотчас заскребла обида в горле. Еще миг – и опускаю голову, пряча слезы.
- По поводу Евсеева - сама понимаешь. Если он и жив (а я в этом тоже глубоко сомневаюсь, так как сам потом... видел труп ублюдка), увы… ничем помочь пока не смогу. За каждым нашим шагом следят, да и ты - на крючке, причем я сейчас говорю не только о "ваших"... Так что… ни лично приглядывать, ни людей приставить не получится, - немного помолчав, шумный вздох: - Но не все так плохо, - печально улыбнулся, - есть один вариант...
Резвое, уверенное движение - и вытащил из-за пояса пистолет, из кармана - глушак, да прикрутил оного к стволу. Протянул мне:
- Только если что - не колеблись. Стреляй сразу в голову.
Не решаюсь взять. Стою оторопевшая – и вновь не моргаю.
Не выдерживает паузы Борис. Обернулся целиком. Мигом хватает меня за руку и вкладывает трофей в ладонь:
- Осторожно с ним. Он хоть и чист, но все же не игрушка. Найдут – вали всё на Еремова. Мол, с прошлой жизни еще остался: не видела, не знала, не заметила. Будут проблемы – звони сразу или мне, или Ефиму – смотря, что или кто беспокоит. В остальном… как говорится, будь здорова… и не поминай лихом.
Прощай.
***
«Не жди…»
Легко сказать, да тяжело сделать.
Господи, почему? Почему? Ведь сколько знакомых, да даже друзей было. Муж. И никто, НИКТО не смог стать тем, кому бы удалось растопить, успокоить, понять душу так, как это сделал за сии короткие месяцы... Еремов. И почему именно он... должен был исчезнуть? ПОЧЕМУ ОН? Так стремительно и бесповоротно?
И как теперь жить... без него? КАК? Единственный человек, который полюбил меня не только за внешность, - исчез. Бесследно исчез.
Евсеев надеялся, что "оголив" мою душу, он явит миру правду, отвернув всех от уродства. Но вместе с тем он прогадал: да, он оголил, действительно оголил мою душу, заставляя прозреть ослепленных смазливостью, но Еремова это не оттолкнуло, не испугало. Наоборот. Среди дерьма физического и духовного он нашел то, за что можно полюбить – и полюбил. И вместо полного упадка - во мне разгорелась жизнь.
-------------------
Глава 23. Охота
-------------------
Спасение утопающих - дело рук самих утопающих...
«Двенадцать стульев»,
Илья Ильф и Евгений Петров.
***
В какой-то момент всё это осточертело. До безумия осточертело!
Ожидание (причем, обоих «Е»). Страх. Одиночество.
Гнилая безысходность.
Адская ненависть самой к себе…
И я решила покончить со всем.
Сыта. Сыта по горло.
Мне уже нечего терять. И пора свершить то, ради чего я тогда выжила…
Куртка, кроссовки, кепка – весенний набор, все как всегда. Вот только засунуть в карман пистолет, надеть наушники, создавая вид, будто отвлекаюсь на музыку, – и смело выбраться на улицу.
Не днем. Нет. Не сегодня.
Поздний вечер, вокруг темно, холодно, мерзко. Безлюдно.
Уверенно свернуть на короткую дорогу к супермаркету: мимо «диско» прямо в темень. Что ж, если он следит за мной – то встреча неизбежна. И кому-то из нас придет конец: или мне (что тоже неплохо), или ему…
Шаги словно по эшафоту... Голова невольно вжимается в плечи, ежусь, по телу мурашки... по спине стегает страх, но я иду. Вперед. И ни шагу назад.
Не сегодня...
Вот уже больше половины пути, а никто ни сзади, ни сбоку не нападает. Даже шороха нет, или отдаленных шагов. Тишь да гладь.
Замерла я на месте.
Присесть, делая вид, что завязываю шнурок.
Сегодня я - хищник...
Ну же, Евсеев. «Родной»!
Где же ты ходишь? Поиграем!
Я знаю. Это – не паранойя. Не психоз.
Ты – РЯДОМ.
Пройтись до конца - в магазин, купить батон с молоком - и податься обратно.
Чертов гад.
Выжидаешь. Наверняка, выжидаешь, присматриваешься. Чтоб за мной не было хвоста.
Ну, смотри, смотри: последние отклеились совсем недавно. Видимо, окончательно тоже смирились, что Еремов… меня бросил. Вынужденно, но ушел.
Добраться уже до подъезда. «Забыть» закрыть дверь - медленно ползла старушка, проделывая полуоборот. Замереть около почтовых ящиков, перебирая корреспонденцию, рекламные брошюры. Ну же, ваятель! Где ты? Твое «животное» уже… заждалось.
Тщетно.
***
Через пару дней – вновь выйти на охоту: тот же курс, только заодно свернув к мусорным бакам. Чего такому моменту пропадать? Можно и с пользой прогуляться.
И даже если в этот раз кто-то и шагал за мной, причем даже, вроде, мужчина, то, увы, - никакой агрессии, заинтересованности он не проявлял. Даже когда замерла, запнулась я на месте, тот пролетел мимо, по инерции едва не сбив меня с ног.
И снова тихо.
И снова - ноль.
***
Хоть собаку себе заведи, чтобы обрести видимый повод так изгаляться в темени, выискивая себе и прочие приключения на голову, а не только Евсеева.
Но что поделать?
Я знаю. Я чувствую. Вопреки всем мнениям, Евсеев – ЖИВ. Он РЯДОМ. И он ПРИДЕТ за мной.
Просто обманывает, дурит, усыпляет бдительность. Хочет доказать, что не Каренко где-то там закопан, а будто сам Анатолий Сергеевич покоится… И как только я выпущу из своих рук оружие – тут же меня настигнет.
***
«Я ему не верю. И он умнее меня», - повторяла слова, словно мантру, уверенно отбивая каждый шаг.
Умнее – то умнее, но вот я – безумнее. Уже безумнее.
И я дождусь тебя, тварь.
***
Очередной вечер. Очередная безрассудность.
Пора менять тактику. Хватит нарезать круги по району. Нужно осесть и тупо ждать.
Недалеко отсюда есть озеро, около больницы. Обустроенный парк. Народу днем, обычно, тьма-тьмущая... А вот сейчас (окинуть взором пространство) - ни души.
Удивительно. Даже на проезжей части (что примыкает сюда) машин практически нет.
Идеальное место.
Присесть на скамью и утопить лицо в ладонях.
Прислушиваться к каждому шороху, быть наготове. Ждать.
Не знаю, сколько прошло времени: может, с полчаса, может, больше, но где-то вдалеке наконец-то раздались шаги. Не одного человека - несколько.
Мигом подвожу взгляд.
Двое. Стремительно приближались ко мне неизвестные молодые люди.
Еще секунды - и застыли рядом:
- Девушка, вам плохо?
Нервно сглотнула слюну, лихорадочно закачала головой:
- Нет, спасибо, ребят, - хрипло. - Всё в норме, - поморщилась.
- А чего грустишь? - не дожидаясь особого приглашения, в момент присел на скамью коренастый, темноволосый мужчина, попытка заглянуть мне в лицо. Смущенно отворачиваюсь.
- Да так, глупости лезут в голову.
- Так, может, мы развеселим? - живо отозвался, вмешался второй (высокий, худощавый), тотчас опустился на корточки рядом.
- Меня муж будет ругать, - кисло улыбаюсь (мурашки по телу).
- Муж? - удивленно переспросил Коренастый. Язвительная ухмылка: - А чего одну-то отпустил... в такую темень?
- Поссорились, - усердия правдоподобно лгать.
Поджал на мгновение губы Высокий:
- Бывает. Мне он моя тоже весь мозг уже выела, из-за чего домой уже неохота идти.
- Зря, - взволновано улыбнулась я (попытка проявить участие, задобрить незнакомцев). - Мы же ради семьи стараемся…
