- Еремов! Ты забываешься!

- Я? – оторопел, вскрикнув. Вдруг резвое, бешенное движение и, ошалевший, пнул, перевернул  рядом стоящий кофейный столик. – ЭТО ТЫ! ТЫ, Б***Ь, ЗАБЫВАЕШЬСЯ! К КОМУ и ЗАЧЕМ пришла! Я к тебе в няньки – не набивался! Пришла – СИДИ! И нех** мне тут вые**ваться! Я – не твой папка! И даже не муж! Нужна помощь – пожалуйста! Но только веди себя – ровно, и не рамсишь тут и нервы треплешь!

Обмерла я.

Решаюсь на едкое:

- А "ровно" – это ноги перед тобой раздвинуть, да? Или можно только отс****ть?

Аж побелел от услышанного.

Лихорадочно проморгавшись:

- Ты сейчас... схлопочешь. Сказал же - пошутил!

- А потому и притащил эту шмару, да давай с ней гастролировать так, что от ее ора во всей квартире некуда было деться? Да?!

И вновь проглотил упрек.

Шумный выдох.

Вдруг разворот и пошагал из комнаты долой, гневно махнув на меня рукою:

- Короче, всё понятно с тобой!

- Со мной, или  с тобой?! – смело бросаю ему вдогонку.

Обмер, не шевелясь (отчего тут же я прикусила язык, запнувшись от страха).

Но не обернулся. Секунды раздумий – и все же продолжил свой, ранее заданный, путь.

***

Не знаю, сколько прошло времени: пятнадцать, двадцать минут, а может, и полчаса - прежде чем я осмелилась встать с дивана и пройтись по комнате. Перевернуть, поставить обратно стол. Собрать с пола разбросанные Еремовым вещи: журналы, какие-то бумаги, платежи - и положить всё на место. Поправить подушку, одеяло. Взять пульт. Растерянный, отчасти бесцельный взгляд около. И вдруг словно кольнуло что-то внутри меня. Что-то встрепенулось, дрогнуло... Движение ближе и уставилась, прозревши: конверт. На столе лежал конверт, вот только на нем - не фамилия Еремова, и не еще какая-нибудь ерунда, нет. Большими, печатными буквами выбито... "Балашова Т. Ф.".

Адрес не указан: ни получателя, ни отправителя, как и имени того, кто послал.

Жидким  азотом обдало меня враз, разливая по венам неистовый ужас. Перехватило дыхание. Тихий, отчаянный писк, словно кто-то душу мою за щупальца потащил наружу. На глаза проступили слезы. Лихорадочно дрожу, как болванка на ветру: последний оплот пал. Попытки позвать Еремова - но лишь нелепо, как рыба, глотаю воздух...

- Гриша… - наконец-то, осипло.

Задыхаюсь. В груди жутко сдавил страх, отчего просто невозможно сделать свободный, полноценный вдох. Боль  тяжелым ядром отдает, оседает внутри меня, стреляя в спину.

- Гриша! – давлю из последних сил. – ГРИША!

(пищу, словно перед смертью, испуганно тараща очи)

Миг – врывается. Тотчас хватает меня за руки, пресекая судорог пляску. Ошарашено всматривается в лицо:

- Присядь.

Напор – но ничего не могу сообразить. Ничего не могу сделать, невольно сопротивляюсь.

- Откуда? – шепчу отрешенно, тычу, непроизвольно мня, бумагу. – Откуда оно?

- Что? – нахмурился. Взгляд на конверт. – Что это?

- Откуда письмо?!

- Письмо? – неподдельно удивился. - Да не знаю! - взмахнул рукой. – Я таким давно не маюсь!

- Это – Евсеева… Откуда оно здесь?

- Да ПРИСЯДЬ ТЫ! – гневно рявкает и, причиняя боль, напором опускает меня на диван. И вновь глаза  в глаза: – С чего ты взяла? – голос стал тихий, добрый, успокаивающий. – Причем здесь Евсеев?

- Он на охоту вышел. И вот прислал за мной…

Удивленно выгнул тот брови.

- Я чего-то не знаю?

Нервно проглатываю слюну.

Хочу сказать, да сил уже нет.

- БАЛАШОВА, мать т***! – вдруг встряхнул за плечи. – Не закрывай глаза! Вот с*ка! – слышится, да не видится уже… мой Еремов. Задергался. Чувствую, как оседаю на что-то мягкое.

- Алло, скорая! Человеку плохо. С сердцем что-то. Да не знаю я! Приезжайте скорее!..

------------------------

Глава 13. Послание

------------------------

***

(Е р е м о в)

Вальяжно развалился в кресле доктор и, устремив на меня пренебрежительный взор, зацокал ручкой по столешнице. Ехидно улыбнулся:

- Зря паниковали. Никакого сердечного приступа. Пошалить сердечко – пошалило, но вот до инфаркта…

- И что теперь? – сдержанно.

- Ничего, - шумный вздох. Взгляд около, а затем вновь на меня. Опять скалится, мразина: - Нужные препараты укололи. Свои лекарства пусть не забывает пить. А сейчас седативного – да пускай отоспится. Мы за ней присмотрим - ничего такого здесь нет. Сколько уж можно повторять? Просто так отдать я ее не могу. Это всё - страховка, документы, проверка... А вот через несколько дней - подъезжайте и забирайте эту вашу... вопящую паникершу.

Облокотился я на стол, глаза в глаза, с вызовом:

- Еще, с*ка,  хоть одна ухмылка на твоей е***ной роже - и как бы уже твое сердечко не стало шалить, а ты - не начал вопить. Усёк?!

И Балашову я забираю - сегодня.

***

(Т а м а р а)

Очнулась в машине. Судя по знакомым деталям – Гришина… За окном – темно, лишь только то удавалось разглядеть, что устало очерчивал своим медовым светом фонарь.

Вывески «Автомойка», «Автосервис».

Попытка открыть дверь – тщетно. Заперто, и даже кнопки замка не удается вытащить. Ныряю в карман – силюсь отыскать телефон. Ну, хоть ты, родимый, не подвел – и  батарея не села...

Гудки… Однако не берет мой герой трубку.

Внезапно дрогнуло полотно, послышался писк, отворились ворота в одном из белых отсеков. Показалось два силуэта. Один мужчина остался стоять на месте (судя по всему, курить), второй же – устремился ко мне. Шаги ближе. Лишь только вблизи признаю – Ерёма.

Щелкнули затворы, запищали кнопки. Рванул на себя дверь.

- Ты как? – присел на корточки рядом. Взгляд в глаза. Неожиданно потянулся - ласково коснулся моей щеки рукой, провел вдоль скулы - поежилась.

Машинально от волнения скользнула я взглядом около. Но буквально миг - взор Еремову за спину, туда, где бродил его "товарищ", – и обмерла, прозревши... Краем глаза (и то, в последний момент, когда мужчина уже, скрывшись внутри, захлопывал за собой дверь) уловила нечто жуткое. Тотчас отталкиваю Еремова (отчего тот пошатнулся и чуть не упал на асфальт – вовремя оперся на руку). Выбираюсь на улицу – и мчу, рву, лечу туда, словно ополоумевшая.

Резво дергаю полотно – тщетно. Бешено тарабаню кулаком.

Поспешил и Григорий за мной – буквально за секунды замер рядом:

- Ты что творишь?! - попытка заглянуть в лицо.

- Это вы что творите?! – гневно рявкаю на него, на мгновение обернувшись. И снова луплю со всей дури, но уже обеими руками о бездушную железяку.

Взвизгнул замок – дрогнула преграда.

- Че еще? – послышалось оттуда.

Мигом врываюсь внутрь – обмерла, ошарашенная.

Чуть сбоку, рядом с разобранным автомобилем - избитая, окровавленная, замученная на стуле в полусознании сидела… Жанна.

- Вы че, ур-роды, с ней сделали?! – дико воплю. Шаг ближе.

Тотчас лениво повела головой девушка, услышав звук.

Уставилась мне в глаза. Откровенно, презрительно захохотала:

- Лучше бы он тебя полностью выпотрошил, тварь убогая! – обмерла я, пришпиленная прозрением. Молчу, округлив очи. - Мент вонючий! - с отвращением сплюнула в мою сторону та. - Хотя, конечно, и без того мужик... на славу постарался...

- ЗАВАЛИСЬ, С**А! – яростно пнул ногой по стулу какой-то мужчина, отчего Жанна тотчас пошатнулась.

- И ты… ты, мерзкий шакал! - рявкнула отчаянно уже тому. - Защищаете ее! А потом она вас всех пересажает! ВСЕХ! И будете уже на голые стены лысого елозить, да чифирь свой по кругу гонять, долб***ы  е**чие!

- Том, пошли, -  бережно, с опаской коснулся, обнял меня за плечи Григорий и силой, напором обернул к двери. – Идем? – попытка заглянуть в глаза.

А я уже почти и не вижу ничего за слезами.