— Птаха говорит, через час общий сбор, — вздохнула Лана, помогая ему стащить рубашку и штаны. — Нужно решить, что вы будете делать. Потому что… в общем, все довольно сложно. Но давай сначала я помогу тебе помыться.

— Ты не обязана это делать, — улыбнулся он, когда ее руки потянулись к резинке его плавок.

Она приподнялась на носки, коснувшись губами его губ.

— Мне это будет только в радость, Джек.

Теплые струи воды размочили заскорузлую корку грязи на волосах, потекли по коже. Лана намылила губку, осторожно провела ею по избитому, покрытому синяками телу. Губы ее гневно скривились, когда она увидела, что с ним сделали. Но ее мягкие ладони приносили облегчение вместо боли. Назир послушно поворачивался, позволяя ей омывать его. Вместе с грязью смывались напряжение и слабость. В какой-то миг их лица оказались друг против друга. И как бы ни был он измучен и избит, все же присутствие прекрасной нагой женщины оказалось сильнее. Вода лилась сверху, смывая вкус поцелуев и запахи, пахло только цветочным мылом. Поцелуи были почти невинны. Зато все остальное — далеко от целомудрия. Через несколько минут Назир приподнял Лану, поддерживая под бедра, прижал своим телом к стенке душевой. Она тихо ахнула, когда он одним сильным движением протолкнулся в нее до конца.

— Джек… ах, Джек!

И снова то забытое ощущение из сна. Гибкое женское тело, трепещущее в его объятиях, стоны на границе чувств. Горячая теснота и мягкость внутри.

— Расскажи мне о своей родине, Назир…

— Назир… — прошептал он, толкнувшись в этой жаркой тесноте. — Меня зовут… по-настоящему… Назир…

Она прижала его голову к своей груди тем же далеким, забытым движением, которым делала это во сне.

— Назир… — снова стон. Снова ее губы на его губах. Он чуть прикусил их, продолжая двигаться редкими глубокими ударами, чувствуя, как стройные ноги оплетают его бедра, острые ногти царапают его спину.

— Назир… ах… Назир!

Она задрожала, откинувшись, тихо взвизгивая, постанывая, а его член оказался в сладостно пульсирующей ловушке, выдаивающей его до капли. Ноги подломились, Назир тяжело сполз на дно кабинки, прижимая к себе Лану и подставляя разгоряченное лицо водяным струям.

Прошло еще около четверти часа, прежде чем они смогли встать и привести себя в порядок.

— Знаешь, я видела тебя сегодня во сне, — сказала Лана, обняв его и спрятав лицо на груди. — Это было так странно. Мы были в старинном замке. И там тебя тоже звали… Назир…

Роберт Гисфорд

— Ты совсем не спал?

Он улыбнулся. Маленькая палестинская девушка походила на рассерженного котенка. На всякий случай заглянув под одеяло и убедившись, что все еще одета, она откинула одеяло и села на постели.

— Я немного поспал, — сказал Роберт, любуясь ее сонным лицом. — Я могу выспаться за несколько часов.

Она сползла с койки, присела рядом с ним. Роб с улыбкой коснулся ее спутанных кудряшек.

— Знаешь, мне снятся странные сны, — сказала Басина, глядя на него своими золотисто-карими глазами. — Мне снилось много раз, что я спасаю молодого рыцаря, приговоренного к смерти. Но сегодня впервые я увидела его лицо. И это было твое лицо, Роберт!

Роберт взял ее руку и прижал к губам.

— Творится нечто, чему я не могу найти объяснения, — тихо сказал он и нахмурился. — Но что бы это ни было, оно привело тебя ко мне. И даже твой брат не встал между нами.

— Гисфорд, ты тут? — в комнату заглянул Малыш. — Птенчик созывает всех на совет. И тебя в том числе. Доброе утро, красотка!

Басина улыбнулась великану. Роберт поднялся и помог встать девушке.

— Мы идем, — сказал он, выразительно глядя на Малыша. Байкер хмыкнул и закрыл дверь.

— Мне последние полгода постоянно снится один и тот же сон, — сказал он, глядя в глаза Басине. — Это очень странный сон. В нем я — рыцарь, приговоренный к смерти. И меня спасает от гибели молодая леди…

Тонкие пальцы легли на его губы, и он замолчал. Басина смотрела на него так, как никто и никогда прежде. И Роберту вдруг стало легко. Пора отпустить своих призраков. Тень боли все еще оставалась глубоко внутри, но он не сомневался, что и она исчезнет, нужно лишь время.

— Останешься со мной? — спросил Роберт совсем тихо, словно боялся, что громкий голос разобьет это хрупкое, почти нереальное чудо. — Выйдешь за меня?

— Останусь, — Басина улыбнулась. — И выйду.

Где-то в далеком прошлом подернулся дымкой и растаял эшафот.

========== Эпилог ==========

Мэр де Рено мрачно смотрел на высокую худощавую фигуру Гисфорда. Начальник полиции славного Ноттингема выглядел невозмутимым и казался куда старше своих двадцати пяти лет. Де Рено обошел его, словно маленький, но злобный пес, прикидывающий, стоит ли связываться с превосходящим по силам противником.

— Итак, Гисфорд, я жду объяснений. Что вы можете сказать обо всех этих событиях? В моем городе взрываются террористы-смертники, убивают спецназовцев, стреляют. Я спрашиваю, что здесь происходит, черт бы вас побрал?

— Простите, сэр, но я могу сказать только, что нам повезло, и это дело взяло под личный контроль правительство.

— А что с этими проклятыми байкерами?

— С какими байкерами, сэр?

— Не делайте из меня идиота, Гисфорд! Я о тех байкерах, что сегодня утром победным строем проехались по улицам Ноттингема! И их было куда больше трех!

— Ну проехались и проехались, сэр, — величественно пожал плечами Роберт Гисфорд. — После гибели спецназа и террориста-смертника, после всех этих событий мне кажется, что байкеры — наименьшее из зол.

— Я не желаю видеть в моем городе эту гадость!

— Думаю, это взаимно, — фыркнул Гисфорд. Де Рено подпрыгнул как ужаленный.

— Что вы хотите этим сказать?

— Всего лишь то, что они тоже не жаждут, очевидно, вашего общества. И что у нас куда более серьезные проблемы.

Басина ждала его дома. Конечно, пройдет время, пока ему удастся выправить ей нужные документы, но время — это то, что есть у него… есть у них обоих.

— Вкусно пахнет, — улыбнулся он, принюхиваясь к ароматам божественной стряпни.

— Я сделала тебе кускус с поджаренным мясом, — застенчиво улыбнулась девушка. — Не соизволишь ли отведать, мой господин?

Он наклонился, чмокнул ее в пушистую макушку.

— Соизволю, и еще как!

Робин «Птаха» Лэйксли

Мир разорвался надвое. До и после. Птаха чувствовал горячую кровь, заливающую руки, и боялся посмотреть вниз. Но все-таки посмотрел. Эйр улыбнулась, беспомощно и виновато глядя на него. А потом положила голову ему на грудь. Откуда-то из невообразимого далека доносился отчаянный крик Риган, кто-то пытался вырвать у него из рук уже бездыханное тело. Птаха тяжело осел, не в силах отвести взгляда от остекленевших глаз, подернутых дымкой смерти. Медленно, бесконечно медленно он начинал понимать, что случилось. Ламарк успел выстрелить прежде, чем на него обрушилась массивная туша Уилла. А Эйр, понимая, что не успеет оттолкнуть его, просто встала между ним и пулей.

Птаха смотрел в ее лицо — и словно возвращался вечный его кошмар: он сам, умирающий у нее на руках. Увы, кошмар оказался куда страшнее.

— Эйр! — душераздирающий вопль Риган перекрыл звуки выстрелов. Она упала на колени рядом, приподняла голову подруги, покрыла поцелуями лицо, утратившее краски жизни. Птаха застонал, закричал, давая волю ярости, безумной, рвущей душу скорби…

— Робин, проснись, Робин, это только кошмар, — чьи-то крепкие руки трясли его за плечи. Он распахнул глаза, посмотрел на склонившиеся над ним испуганные лица.

— Кошмар… — пробормотал он, притянув обеих возлюбленных к себе. — Всего лишь кошмар…

— Птенчик! — крикнул откуда-то снаружи Малыш Джонни. — Тут Лана звонит! Говорит, в городе появились какие-то чужаки. Вроде эмблемы напоминают клуб «Брабансонцев». Что будем делать?