-Прости, малыш, -тихо прошептала девушка и спустила курок.
Шагая с упитанной тушкой на плечах, Аннекен размышляла о том, куда же занесла их нелегкая. Непуганое зверье, девственный лес смешанного типа, каких она никогда не встречала в своих плаваньях, хотя она вынуждена была признать, что единственное, что давило на нервы, было присутствие пирата. Пару раз у неё даже мелькнула мысль просто выбросить его в море, либо пристрелить. Но в памяти снова вспыхивали тяжкие воспоминания: отец Жан с перерезанным горлом, собственные муки, когда этот выродок изнасиловал её, а потом истязал, чтобы доставить себе удовольствие. Рассказы женщин, грустная повесть бедной малышки Джоанны, попавшейся этому ублюдку, когда ей было всего-навсего 12 лет. Что ж, во многих странах вполне себе брачный возраст. Но то, что этот выродок заставлял её делать, и то, что вытворял с ней…она помнила собственное ощущение смертельного ужаса, когда Джо рассказывала ей, как этот ублюдок отдавал её на потеху своим друзьям, или оставлял без еды и пищи по нескольку дней. Нет, не заслуживал он легкой смерти!
Уже наподходе к пещере она услышала отчаянные стоны и поневоле ускорила шаг. Сбросив добычу у входа, нырнула в пещерку и тут же едва не вылетела из неё. Пират хрипел и стонал, но ничего не мог поделать. Его ноги и бедра находились уже в утробе громадной змеи, которая межденно, но верно заглатывала несчастного. Оцепенев от ужаса, Аннекен попятилась и уперлась спиной в противоположную стену. Однако, вскоре поняла, что бездействием делу не поможешь. Рэтбоун задыхался, дергая головой, заглоченный уже по грудь. Лишь тогда Аннекен решилась действовать. Ухватив острый обломок базальта, она вонзила его в затылок чудовища, чуть ниже головы, услышав жуткий хруст. Конвульсиями её отбросило, сильно шмякнув о стену. Змея билась и металась, но то была предсмертная агония. Аннекен с трудом подтянула онемевшее тело, глядя, как длинная туша питона вытягивается, обмякая. Рэтбоун всхлипывал, слабо подергиваясь. Аннекен опасливо приблизилась, боясь новых судорог. Но змея была мертва. Сама того не подозревая, ван Келлен нанесла единственно верный удар, куда обычно бьют змей мангусты-в основание головы. Вынув обломок, сослуживший ей службу, девушка принялась вспарывать чудовищную тушу, начав с угла пасти. И вскоре Рэтбоун лежал на полу, весь в какой-то жуткой белесой слизи. Аннекен потрогала было и тут же отдернула руку. Слизь жглась невыносимо, с пальцев тут же стала сползать кожа. Теперь были понятны корчи и всхлипы пирата, которого по сути уже начали переваривать. Аннекен втащила тушу оленька в пещеру, удобно пристроив в щели между валунами, чтобы никакая тварь не достала, затем сгребла пирата за шкирку и поволокла на побережье.
========== 2. ==========
Солнце уже взошло и стояло довольно высоко, примерно на пол-пути к зениту. Аннекен сидела, глядя на мягко колышущиеся волны. Отмытый, развязанный пират лежал подле неё, не подавая признаков здравого рассудка. Его несвязное бормотание уже не бесило Аннекен. Девушка напряженно размышляла о возможности вычислить, где она находится, и, если получится, вернуться обратно домой.
-Папа…папочка…не умирай…
Она вздрогнула, покосилась вниз. Пират лежал на спине, тихо всхлипывая. По лицу его текли слёзы. Аннекен сама не понимая себя, протянула руку и погладила изуродованную шрамом щеку мужчины.
-Не бросай меня…папа…
Аннекен перевела взгляд на полу-обнаженное тело, с которого свисали лохмотья одежды и его собственной кожи. Однако, осмотрев его, она убедилась, что морская вода сослужила ему хорошую службу, видимо, продезинфецировав рубцы, оставленные на теле ею и Жанной. Рубец, опоясавший член, выглядел уже намного меньше и тоньше, нагноения не было, как и в остальных, покрывавших могучий торс мужчины. Хотя они с Жанной хорошо потрудились над ним, надо отдать должное…При мысли о Жанне Аннекен тяжело вздохнула. Многое они пережили вместе с этой мужественной и прекрасной девушкой. Делили кусок хлеба, невзгоды, и не только. Она помнила, как они впервые разделили постель. Как нежна была Жанна, как её тонкие пальчики ласково касались её тела, поглаживая, подготавливая, и в конце концов погрузившись в её лоно, вызывая сладкие судороги. Их первая ночь…Потом были другие, не менее страстные и сладкие…Жанна излечила её от страха перед постелью…
Вздохнув, Аннекен поднялась на ноги и, наклонившись, приподняла пирата, забросив его руку себе на шею. За время плаванья, тяжелых лишений и постоянных физических нагрузок она стала едва ли не сильнее, чем иной мужчина. Пират был тяжел, но она без особого труда дотащила его до пещерки.
Разложив костер, она подвесила нанизанное на палочки мясо олешка, затем положила калиться несколько круглых голышей. Чуть поодаль от пещеры она отыскала круглый камень в естественным углублением, вмещавшим около двух галлонов жидкости. Источник пресной воды она отыскала ещё утром, во время охоты, проследив за тем, куда зверье ходит на водопой. Затем, содрав шкуру с олешка целиком, сделала что-то вроде меха для воды и принесла из источника, вылив в углубление в камне. Нарезав мясо полосками, побросала в воду, затем вытащила успевшие накалиться голыши и бросила в воду. Таким нехитрым способом ей удалось вскипятить неплохой бульон, хотя за это время шашлык успел испечься и она поела. Но пират есть не мог. Он был мало того, что слишком слаб, так ещё и не осознавал ни что с ним, ни где он.
Попив бульона, Аннекен зачерпнула немного найденной на берегу большой раковиной и поднесла к губам пирата. Ей удалось влить в него немного бульона. Причем глотал он с видимой жадностью, хотя по-прежнему был горяч и бредил. Аннекен припомнила, что видела поодаль деревья, похожие на ивы. То, что ивовая кора может быть полезна от жара, она знала. Посему решила пробежаться до них. На всякий случай связав пирату руки и ноги, собственными ремнями от перевязи, девушка торопливо проделала путь к ивам и обратно, запасшись парой пластов коры. Добавив немного в бульон, она подождала, пока он настоится, и влила в Рэтбоуна ещё пару ракушек.
-Я вылечу тебя, - снова повторила она, глядя, как он тихо похрипывает, сжавшись в комок у костра. –А потом…потом ты ответишь за всё!
Три дня пролетели как один. Пока хватало мяса оленька, убитого Аннекен, она почти не покидала пещерку, выходя лишь по надобности. К вечеру первого дня и обеду второго снова варила бульон. Постепенно силы её восстановились. Она как могла старалась вывести Рэтбоуна из состояния забытья, в которое он впал на следующее утро. Ей удалось сбить жар и она была уверена, что помогла ивовая кора, хотя не следовало сбрасывать со счетов и могучий организм пирата. Днем третьего дня, обтирая неподвижное тело мужчины влажным обрывком его собственной рубашки, девушка неожиданно поймала себя на мысли, что ей доставляет удовольствие прикасаться к нему. Недовольная собственной реакцией на это прикосновение, она уложила пирата обратно на подстилку и связала ему руки за спиной ремнем от перевязи. Она почти всё время держала его связанным, боясь, что он может застать её врасплох, очнувшись. И сейчас, затягивая кожаную петлю на запястьях, она вдруг обратила внимание на тонкие, едва заметные шрамы, охватывающие их. Старые шрамы. Не от кандалов, на них она насмотрелась. То были шрамы от веревок, стеревших кожу и плоть почти до кости когда-то очень давно.
Наклонившись и всматриваясь в белесые полу-затертые рубцы, она внезапно ощутила холодок. И одновременно любопытство. Что же произошло с ним когда-то? Ей неожиданно представился юный и красивый Хлыст, тонкие прекрасные черты лица, ещё не искаженного жестокостью. Интересно, что заставило его сделаться пиратом?
Поев сама, она покормила пленника, который покорно глотал бульон и даже смог съесть несколько мелких кусочков мяса. Но как ни старалась она привести его в себя, большее, чего удалось достичь, это мутный расфокусированный взгляд серо-голубых глаз из-под тяжелых век. Он не узнал её.
