Но истинная суть жертвоприношения - не само-подавление, но самоотдача, его цель - не само-принижение, но само-исполнение, его метод - не само-умерщвление, но большая жизнь, не калечение себя, но трансформация наших естественных человеческих частей в божественные члены, не самоистязание, но переход от меньшего удовлетворения к большей Ананде. Есть только одна болезненная вещь, вначале, для необработанной или мутной части поверхностной природы - это необходимая требуемая дисциплина, отказ, нужный для поглощения несовершенного эго, но за это может иметь место быстрая и громадная компенсация в открытии настоящей более великой или окончательной завершенности в других, во всех вещах, в космическом единстве, в свободе трансцендентного "Я" и Духа, в восторге касания Божественного. Наше жертвоприношение - это не отдача без всякого возврата или плодотворного принятия с другой стороны, это взаимный обмен между воплощенной душой и сознательной Природой в нас, и вечным Духом. Душа знает, что отдает себя Богу не напрасно; ничего не требуя, она тем не менее обретает бесконечные сокровища божественного Могущества и Присутствия.
В заключение, нужно рассмотреть получателя жертвоприношения и форму жертвоприношения. Жертвоприношение может быть предложено другим, оно может быть предложено божественным Могуществам, предложено трансцендентному Высшему. Исполняемый обряд может принять любую форму, от посвящения листа или цветка, чаши воды, горсти риса, каравая хлеба до посвящения всего, что мы имеем и подчинения всего, чем мы являемся. Кто бы ни был получателем, каким бы ни был дар, - именно Высшее, Вечное в вещах получает и принимает его, даже если оно было отвергнуто или проигнорировано непосредственным получателем. Ведь Высший, кто превосходит Вселенную, все же есть и здесь тоже; как бы ни завуалирован - он в нас, и в мире и в его явлениях; он здесь как всезнающий Свидетель и Получатель всех наших работ, он их тайный Мастер. Все наши действия, все наши усилия, даже наши грехи и спотыкания и страдания и борьба - смутно или сознательно, известно нам и очевидно или неизвестно и замаскированно, направляются к своему окончательному результату Единым. Все обращено к нему в его бесконечных формах, и предложено через них единому Всеприсутствию. В какой бы форме и с каким бы духом мы ни приближались к нему, в этой форме и с этим духом он принимает жертвоприношение.
И также плод жертвоприношения работ различается в соответствии с работой, в соответствии с намерением в работе и в соответствии с духом, стоящим за намерением. Но все остальные жертвоприношения частичны, эгоистичны, смешанны, временны, несовершенны - даже те, что предлагаются высочайшим Могуществам и Принципам, сохраняют этот характер; результат также частичен, ограничен, временен, смешан в своих воздействиях, эффективен только для незначительной или промежуточной цели. Единственное целиком приемлемое жертвоприношение есть последняя и высочайшая и величайшая самоотдача - именно это отречение, сделанное лицом к лицу, с посвящением и знанием, свободно и без любых оговорок, Одному, кто является одновременно нашим имманентным "Я", окружающим составляющим Всем, Высшей Реальностью за этой или любой манифестацией и, тайно, всем этим вместе, заключенным везде, имманентной Трансцендентностью. Ведь душе, которая целиком отдает себя ему, Бог тоже отдает себя полностью. Только тот, кто отдает всю свою природу, находит "Я". Только тот, кто может отдать все, наслаждается Божественным Всем везде. Только высшее самозабвение достигает Высшего. Только возвышение посредством жертвоприношения всего, что мы есть, может сделать нас способными воплотить Высочайшее, и жить здесь в имманентном сознании трансцендентного Духа.
**
Вот, вкратце, то, что требуется от нас - мы должны обратить нашу жизнь в сознательное жертвоприношение. Каждый и каждый момент нашего бытия должен быть превращен в непрерывную и преданную самоотдачу Вечному. Все наши действия, самые мелкие и обычные и пустячные не менее, чем самые великие и необычные и благородные, должны осуществляться, как акты посвящения. Наша индивдуализированная природа должна жить в едином сознании внутреннего и внешнего сознательного движения, посвященного Чему-то, что находится за нами, и больше, чем наше эго. Не имеет значения, каков подарок и кому мы дарим его - в действии должно быть сознание, что мы дарим его одному сознательному Существу во всех существах. Наши самые обыкновенные или наиболее грубо материальные действия должны принять этот возвышенный характер; когда мы едим, мы должны осознавать, что мы отдаем нашу пищу этому Присутствию в нас; это должно быть священным предложением в храме, и ощущение просто физической необходимости или самоудовлетворения должно пройти у нас. В любом великом труде, в любой высокой дисциплине, в любом сложном или благородном предприятии, осуществляется ли оно для себя, для других или для рода, не будет более возможным останавливаться на идее рода, нас или других. Вещь, которую мы делаем, должна быть сознательно предложена как жертвоприношение работ, не им, но либо через них, либо прямо Единому Божеству; Божественный обитатель, который был скрыт за этими образами, не должен более оставаться сокрытым, но всегда присутствующим для нашей души, нашего разума, наших ощущений. Работы и результаты наших действий должны быть отданы в руки этого Единого, с чувством того, что это Присутствие есть бесконечное и Самое Высокое, благодаря которому только и возможны наш труд и наше стремление. Ведь все происходит в его существе; для него весь труд и стремление берутся у нас Природой и предлагаются на его алтаре. Даже в тех вещах, в которых Природа сама, полностью, откровенно является работником, а мы - только свидетелями ее работ, и их носителем и опорой, должно быть то же самое постоянное памятование и настойчивое сознание работы и ее божественного Мастера. Само наше вдыхание и выдыхание, сами удары нашего сердца должны быть сделаны сознательными в нас, как живой ритм вселенского жертвоприношения.
Ясно, что замысел такого рода, и его действенное осуществление, должны вести к трем результатам, имеющим центральное значение для нашего духовного идеала. Очевидно, для начала, что, даже если практика начата без посвящения, она должна естественно углубиться в самое полное почитание, которое только можно вообразить, в наиболее сокровенную любовь к Богу. Есть связанное с этим растущее ощущение Божественного во всех вещах, углубляющаяся общность с Божественным во всех наших мыслях, воле и действии и в каждое мгновение нашей жизни, все более и более развивающееся посвящение Божественному всей целокупности нашего существа. Теперь в этом отношении Йога работ обладает также самой сущностью интегральной и абсолютной Бхакти. Искатель, который прилагает это в живой практике, делает в себе постоянно твердое активное и эффективное представительство настоящего духа самопосвящения, и неизбежно из этого должно возникнуть самое поглощающее почитание Высшего, кому отдается это служение. Всепоглощающая любовь к Божественному Присутствию, к которому он чувствует все более сокровенную близость, растет в посвященном работнике. И с ней рождается, или в ней содержится, универсальная любовь ко всем этим существам, живым формам и созданиям, что являются обиталищами Божественного - не краткие беспокойные эмоции разделения, но закрепленная любовь, без чувства "я", которая является более глубокой вибрацией единства. Во всем искатель начинает встречать единый Объект своего поклонения и служения. Путь работ обращается этой дорогой жертвоприношения к встрече с путем Преданности; он может сам быть преданностью настолько же полной, такой же поглощающей, такой же интегральной, как могло бы просить любое желание сердца, или представить себе страсть разума.
Далее, практика этой Йоги требует постоянного внутреннего памятования одного центрального освобождающего знания, и постоянный активный вывод наружу в работах приводит, также, к усилению этого памятования. Во всем есть одно "Я", одно Божественное есть все, все пребывают в Божественном, все являются Божественным, и ничего другого нет во вселенной, - эта мысль или эта вера является всем задним планом, пока она не становится всей субстанцией сознания работника. Память, само-динамизирующая медитация такого рода, должна и в конце действительно обращается в каждый момент к Источнику всего бытия и воли и действия, и здесь имеется одновременно охват объекта и превосхождение всех частичных форм и проявлений в Том, что является их причиной и защитой. Этот путь не может наконец не прийти видению, живому и жизненному, такому же в своем роде конкретному, как физическое зрение, работ универсального Духа везде. На своих вершинах, оно восходит в постоянное житие и мышление и волеизъявление и действие в присутствии Супраментала, Трансцендентного. Что бы мы не видели и не слышали, чего бы ни касались и не ощущали, все, что мы сознаем, должно быть узнано и почувствовано нами как то, чему мы поклоняемся и служим; все должно быть превращено в образ Божественности, воспринято, как местопребывание его Божества, окутано вечным Всеприсутствием. В своем завершении, если не задолго до него, этот путь работ обращается посредством общения с Божественным Присутствием, Волей и Силой в путь Знания, более полного и интегрального, чем любой ум, принадлежащий просто живому существу, может сконструировать, или может открыть поиск интеллекта.
