Теперь о песнях. Абсолютно согласен с утверждением Андреева, что человек поёт исключительно то, что ему ближе и понятнее. Интеллигент слушает ещё и то, что в данный момент модно. Дабы "быть в тренде". Для элитарности у интеллигентов есть "музыка", далёкая от понятия "гармония". А для души - то, что нонеча ни с того, ни с сего обозвали нерусским словом "шансон". Какое отношение творчество французских шансонье имеет к блатате, хоть убейте, понять не могу. Барды наши - куда ни шло! Но это же фигня! Главное - звучит красиво и непонятно. Сомневаюсь, что большая часть как урок, так и интеллигентов помнят истинное значение слова "шансон".
Более того, сами уголовники не так балдеют от прослушивания и исполнения блатных песенок, как интеллигенты. Думаю, что в момент прослушивания какого-нибудь "Владимирского централа" каждый представитель интеллигентской элиты блаженно примеряет на себя лагерный клифт, в грёзах своих едет в автозаке, сидит на нарах, хотя бы так ощущая себя единым целым с этим жутковатым, но сильным сообществом, где презирают государство, не хотят работать, где главное - халява и фарт. Нет, конечно, реально попасть на зону интеллигент не хочет, он такой перспективы боится до поноса. Но в мыслях.... Это ему ближе, чем созидательный тяжёлый труд, гораздо ближе.
Впрочем, интеллигенция, особенно, относящая себя к "творческой", не только наслаждается лагерным фольклором, слезливо и восторженно романтизирующим уголовщину. Она принимает активнейшее участие и в создании таких произведений. Приведу несколько примеров.
Помните слезливый стишок Некрасова: "Вчерашний день, часу в шестом, зашёл я на Сенную. Там били женщину кнутом, крестьянку молодую..."? Жалко было бы ту женщину, если бы не несколько "но". К крестьянскому сословию тогда много кто относился, включая и проституток. Это раз. В описанное Некрасовым время наказание женщины кнутом по приговору было возможно только за совершение тяжкого преступления, убийства, к примеру. Лев Толстой описал в "Анне Карениной" страдания законченной наркоманки. Интеллигенция по мотивам Толстого размазывает сопли и слюни по сию пору. Правда, наркоманку завуалировали и облагородили: о наркомании помалкивают, и даже внешность приукрасили, превратив героиню из толстой неопрятной бабищи в нечто утончённое. Творчество Утёсова, Бабеля - думаю, можно не комментировать. У этих типусов была прямая дружба с уголовным миром. Общак их подкармливал, общак и музыку заказывал. Есенин (как, впрочем, и подавляющее большинство творческой интеллигенции первой половины двадцатого века) - наиболее известный певец блатняка и посконной деревни. Блатняк получался лучше. Ибо поэт в этом лучше разбирался. А вот с деревней похуже дело. Не помнил Сергей Александрович толком ничего из деревенского быта. Слишком рано папенька его в город увёз. Быт мелких лавочников и городского дна ему был лучше знаком. Но не станешь ведь приказчиков воспевать. А "простой народ" - это одно и выигрышно. Приветствуется и в Царском Селе среди придворных, и среди интеллигенции, и, позднее, у взявших власть большевиков. Царская семья помогла от армии и фронта откосить, большевики тоже особо не напрягали. А, поскольку подлинно деревенских среди почитателей таланта есенинского практически не было, то "пипл хавал" псевдодеревенское очень хорошо. И "иволги, хоронящиеся в дупле, никого не смущали. А блатная и полублатная лирика до сей поры в уголовной среде котируется. Потому как психологически и духовно близок Есенин уркам. Тут вам и разгул, и хулиганство, и отношение к женщинам. Отдельно - чисто уркаганское отношение к матерям. В стихах и песнях - слёзы, слюни и сопли с любовью на расстоянии. В реальности - более, чем собственным матерям такая публика мало кому нагадила. Голое потреблядство и махровый эгоизм - вот как коротко можно назвать отношение к матери у любого уголовника. Продолжатель есенинского образа "простого парня из народа, из деревни - Шукшин... "Калина красная" и не только... Актёр и писатель нашёл для себя удачный образ простого деревенского парня, примерил его и забыл снять. В реальности таким не являясь. Но уж больно "хлебным" вышел образ, не бросать же. И пошёл-поехал! Из роли в роль, из рассказа в повесть. Уже не замечая, что фальшивит и переигрывает. А вот с описанием уголовников лучше получилось - интеллигентской душе ближе. И в нужном духе - романтически слезливо. В той же "Калине красной" главный герой, если разобраться, ничего, кроме пули давно уже не заслуживал. Мать бросил. Сам, в отличие от братьев, на войне погибших, в годы Великой Отечественной либо воровал, сладко жрал и много пил, либо сидел. На фронт явно не просился. Жил за счёт чужого горя. Соблазнил слезливо-приторными письмами дуру-заочницу (а где вы умных заочниц встречали? - недавно одна такая замуж за украинского маньяка выскочила и уже ребёнка ждёт). Завязал? И что, любить его за это? Да и вряд ли, судя по поведению, завязал окончательно. Так, отпуск себе устроил, а братва не так поняла. почему я должен такому герою сочувствовать? Пусть и талантливо описанному. Братья Вайнеры - "Эра милосердия" (если фильм - "Место встречи изменить нельзя"). Если кто-то не в курсе, то Жеглов там - сугубо т трегубо отрицательный персонаж, какой всеми интеллигентами и ворами должен быть предан анафеме. А "невинноубиенный" Жегловым Левченко - жертва, достойная читательских и зрительских слёз. Только вот жертва с душком! Бандит с кучей судимостей, с невнятной фронтовой биографией (сплошь лживой и надуманной авторами). Где он мог мечтать о будущем на пару с Шараповым? Шарапов-то вроде разведвзводом командовал. В штрафной роте? Тогда Шарапов у штрафников в постоянном составе был? Ладно, допустим. НО! А за что Левченко попал в штрафную роту? Не с зоны же направили. Осуждённых, отбывающих наказание и написавших прошение отправить на фронт распределяли по обычным частям и подразделением. Следовательно, уже в армии Левченко вновь совершил преступление, наказание за которое ему заменили на отправку в штрафроту. Дальше.... Попал в госпиталь по ранению, а на комиссии ему отказывают в "искуплении кровью" и вновь отправляют в штрафники. Это что за новации права задним числом? Ведь, получается, в ранении Левченко никто не сомневается, никто его в самострелы не записывает. Так? Так! Значит, если по закону, искупил кровью и подлежит направлению в обычную часть для дальнейшего прохождения службы. Что-то не сходится. Дальше узнаём, что Левченко кому-о там что-то высказывает, вроде бы бьёт по морде и бежит. Далеко в тыл бежит. То есть - дезертирует. А потом присоединяется к банде Горбатого, ворует, грабит, убивает, жрёт и пьёт, спокойно спит в тепле. Хорошо ему. У народа горе, война идёт, а Левченко на это наплевать, даже не наплевать - насрать. И вот этого персонажа мы с вами должны жалеть? Я - не могу им не хочу. Вор должен либо сидеть (и не просто сидеть, а вкалывать, принося пользу народу) либо получить свою пулю, петлю, лечь в безымянную могилу (чтоб ни памяти о нём, ни следа не осталось) и больше на портить воздух. И каким способом будет такой результат достигнут - меня не волнует. С Жегловым я солидарен. Есть такие профессии - Родину ЗАЧИЩАТЬ! Без них не обойтись.
Ещё один пример из собственной жизни. Окрестности Екатеринбурга. Летний вечер. У небольшого озерца отдыхает несколько компаний, в основном - с детьми. Одна из компаний - "расписные". Все четверо наколками испортачены по самое "не могу"; тут вам и церкви с куполами, и эполеты на плечах, и пальцы, синие от перстней, и всякое прочее - чистой кожи практически не просматривается. Сидят тихо, культурно, никому не мешают, купаются, потягивают пивко, беседуют о чём-то. Подъезжает машина, из неё выгружаются две пары. По виду - типовой офисный планктон средних лет. пока дамы расстилают коврики, раскладывают вещички, мужская половина вновь прибывших извлекает пивко, раскрывает настежь дверцы машины и на полную мощность врубает музыку - что-то вроде сборника из Круга, "Вороваек", "Лесоповала" и прочего подобного. Пригубляют, балдеют. На лицах блаженство. Хотел подойти и прикрыть этот концерт без заявок (меня вообще любая искусственная музыка на природе раздражает, совместимым с природой считаю исключительно живое тихое пение под негромкий аккомпанемент чего-нибудь гитарообразного). Не успел. "Расписные были ближе. Поднялись вчетвером, подошли к поклонникам шансона, чуть склонились и: "Братва, давно от хозяина?" Не дожидаясь ответа, продолжили, ласково улыбаясь: "Вы б песенки вырубили, а? А то и тишины хочется, и дети вокруг. Лады?.. Или, может, классика какая есть? Шуберт, к примеру?" Любители шансона побледнели, посинели, закивали и наперегонки ломанулись вырубать свой патефон. После чего в темпе вальса собрались и укатили. Окружающие тихо ржали. "Расписным" только что не аплодировали. От сцены получил огромнейшее удовольствие.
