— Что-нибудь случилось?

— Семейное, Олег Васильевич, ничего страшного, вы не подумайте, — затараторил Космачев и вдруг начал подробно рассказывать шефу о том, что завтра приезжает его брат, что надо его встретить, что надо его куда то устраивать, а тут у него, у Космачева, сейчас и с тещей — что бей, естественно, пусто было — проблемы; кто муже шеф, конечно же, знает, какая история приключилась сего, Космачевым, братом, ах, не знаете?.,ну так он ему сейчас все расскажет, а заодно и совета попросит…И чем дальше говорил Космачев — причем события, фамилии, случаи и прочая ерунда в его диком рассказе копились, нарастая как снежный ком, — тем отчетливее Хлынов понимал, что его заместитель просто-напросто врет, что нет никакого мифического брата, что нет у Космачева сейчас дома тещи (да что он, Космачева не знает, не пустит никогда Космачев тещу жить, хоть земля будет рушиться, не пустит!), и вообще ничего подобного нет и в помине.

А что же есть?

Ничего особенного. Скорее всего новая баба. Обычная баба — с сиськами, с задницей, волоокая и простая как сибирский валенок. Крановщица или штукатур. Других у Космачева и быть не может.

Хлынов усмехнулся, чуть отстранив булькающую трубку от своего уха. Нет, конечно же, он сам против баб работяг ничего не имеет. В своем большинстве это — классные бабы. Намного лучше, чем вся эта долбаная интеллигентская прослойка…

Кроме воспитательниц в детских садах, остановил сам себя Хлынов. Вот, воспитательниц он никому не даст в обиду. Это особая женская порода. И Катя была воспитательницей… Стоп! Ни слова о Кате. Нельзя. Запретная зона. Мысль приравнивается к побегу. А кстати, воспитательницы детских садов — это интеллигенция или нет? Интересный вопрос.

— Слушай, Космачев, — вдруг перебил заместителя Хлынов. — Как ты думаешь, воспитательницы — это интеллигенция или нет?

На том конце телефонного провода возникла пауза.

— А… — протянул ошеломленный Космачев.

— Ты меня слышишь? — поинтересовался Хлынов.

— Слышу…

— И что думаешь?

— Не понял, Олег Васильевич? Еще раз повторите…

«Да, озадачил я его, — весело подумал Хлынов, — пора кончать эту бодягу, а то он

чего доброго примется рассказывать историю всего своего рода».

— Космачев! — рявкнул Хлынов.

— Я! — молодцевато отозвался заместитель.

— Хорош мне лапшу вешать насчет брата, понял?

— Так точно! — «Гипноз» начальственного голоса действовал исправно.

— Слушай сюда…

— Да?

— Ты не один, — утвердительно сказал Хлынов. — Погоди, не думай над тем, что соврать начальству. Ему врать не нужно, оно и так все знает… Не один? — повысил голос он.

— Нет, — сознался Космачев.

— С бабой?

— В каком смысле? — предпринял последнюю попытку защититься Космачев. — О чем это вы, Олег Васильевич?

— Кончай треп. Отвечай. Угадал?

— Точно… — вздохнул заместитель.

— Крановщица?

— Почти… — еще громче вздохнул заместитель. Ты не вздыхай, — одобрил его Хлынов. — Я как мужчина тебе иногда просто завидую… — Он рассмеялся. — Поверь, это гораздо лучше, чем редакторши с «Мосфильма»!

— Да? — Было заметно, что настроение у Космачева улучшилось. — Вы так думаете, Олег Васильевич…

— Как я думаю — неважно. Главное, что я иду тебе навстречу… — Хлынов подчеркнул последнее слово, — и можешь завтра немного опоздать.

— Вот спасибо, Олег Васильевич! — искренне обрадовался заместитель. — Да я… Я вам… Что хотите…

— Хорош! — вновь оборвал его Хлынов. — Самое лучшее, что ты можешь мне сделать, это больше не звонить… — Он нарочно громко зевнул прямо в трубку, выждал паузу, чтобы зевок хорошенько отпечатался в мозгу недалекого Космачева. — Я сейчас спать лягу и телефон, наверное, отключу. А если что-нибудь срочное, то скажешь там — Хлынов, мол, снотворное принял и спит. Договорились?

— Заметано, Олег Васильевич!

— Все. Пока!

Хлынов бросил трубку, нс дожидаясь, пока Космачев опустит свою. Всс-таки начальник он или не начальник!

Это даже хорошо, что этот кретин меня застал, вдруг подумалось ему, теперь есть алиби…

И. Крутов

Алиби! Это просто смешно, просто какой-то бред. Ну разве ему, Хлынову Олегу Васильевичу, майору Федеральной службы безопасности, помощнику начальника 8-го отдела 12-го управления, нужно это сраное алиби? Нет, конечно же, нет! Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Ложь!

Нужно. Именно сейчас. Когда наступает ЭТО. То самое, что не имеет ничего обычного в простом понимании слова. Которое вообще ничего не имеет. Кроме цвета. Вернее, двух цветов — красного и черного…

Хлынов аккуратно вывел свою «Ниву» со стоянки. Махнул рукой сонным охранникам, которые выглядывали из своей будки. Сваренная из железных угольников и швеллеров конструкция уродливо нависала над легкими воротами. Рядом, под будкой, возилась с щенками здоровенная сука. Было видно, что ее мать зналась с собаками разных пород: мордой сука была похожа на овчарку, хвостом — на лайку, а удлиненное массивное тело непонятного грязно-бурого окраса вполне могло принадлежать кавказской сторожевой. Сука не обратила на машину Хлынова внимания, продолжая вылизывать толстых, под стать ей самой, таких же грязно-бурых щенков.

Олег Васильевич подождал, пока один из охранников спустится со своего железного насеста и откроет ему ворота. Затем еще раз посмотрел в сторону собаки и неожиданно для себя дал резкий, короткий сигнал. Сука тотчас вскочила, шерсть на ^ могучем загривке взъерошилась, низкий ^ тяжелый рык заставил щенков броситься ^ врассыпную, и даже охранник обернулся в ^ сторону «Нивы».

— Все в порядке! — крикнул Хлынов охраннику.

И поспешил надавить на газ…

…Огромный чопорный город, казалось, поглотил Хлынова.

Он вдруг заметил, как быстро серость позднего вечера налилась тушью, и Москва стала неожиданно похожа на Питер, на этот странный форпост державы, северный город, построенный заносчивым императором на болотах, где гниют тысячи костей и черепов…

— Здесь тоже, — неожиданно для себя вслух подумал Хлынов, — те же черепа, кости, смерть, разбросавшая добычу.

Он быстро проехал длиннющий проспект имени того самого главного покойника, который до сих пор лежит недалеко от Лобного места, проехал легко, попадая в «зеленую волну» светофоров, и ни разу ни один гаишник даже не посмотрел в его, Хлынова, сторону. Последнее было уж совсем удивительно — обычно его неприметная белая «Нива» притягивала как магнит взоры почти всех автоинспекторов. Они с радостью начинали махать жезлами, едва только видели машину Хлынова, тормозили, подбегали или подходили тяжело, вперевалочку, требовали права, а когда Олег Васильевич протягивал им удостоверение майора Федеральной службы безопасности, гаишники обычно надувались, как дети,

словно их обманули самым бессовестным образом.

Но в этот раз на него даже никто не взглянул.

Перед самым мостом Хлынов неожиданно свернул вправо, в последнее мгновение приняв решение не ехать через центр. Лучше — по набережной, до бывшего МТИЛПа, а там через мостик, мимо Таганки и по Садовому. Кроме того, если за ним ведется слежка, то так будет проще уйти. Слежка? Откуда? Кто?.. Но береженого Бог бережет. И поэтому Хлынов свернул.

Прошел по намеченному маршруту, изредка поглядывая в зеркало заднего вида. Слежки не было. Хотя, если задуматься, за ним могли следить так профессионально, что такими вот дешевыми трюками никак не отделаешься. Мало того, специально сделают так, что ты будешь уверен, что оторвался от преследователей, а на самом деле — просто передали тебя от первой «наружки», например, второй или какой нибудь…надцатой. Так что, Хлынов, не обольщайся. Сам ведь профессионал, знаешь, что к чему. Профессионал, — вновь вслух подумал Хлынов и усмехнулся. — Береженого Бог бережет!..

Выйдя на Садовое, он направился к Курскому вокзалу, но, проехав немного, неожиданно вновь свернул, покружил по дворам…

Затем выехал возле «Людмилы» и сразу же резко свернул вниз, к вокзалу. Проехал по тесному коридору. Вильнул в тесноте легковушек — налево, направо и вновь налево, — не особенно удивляясь толчее в столь поздний час. Остановился. Но двигатель не заглушил.