Его враг Мурлец таким делом заниматься не станет, он хотя и скандалит, и орёт, и может подраться, но трусоват. Какие-то враги? Так вроде не было никого, с кем он враждовал. Как же так всё получилось? И ещё Ярёма дал показания сыщикам. Кузьма вспомнил, как перед заседанием суда его трёхлапый помощник рассказывал Мурлоку о том, что видел хозяина ночью с тележкой возле старого склада.

А государственный склад обокрали пять дней назад. Так, так. А он же в это время был у Леона. Они браконьерили вместе. Но про это говорить нельзя. Никто не поверит, а Леона за охоту без лицензии самого посадят.

Арестант вскочил и прошёлся по подвалу. Здесь судья Чинуша хранил часть своих припасов. Когда Кузьму посадили сюда, он разрешил ему поесть, если захочется. Но кушать совсем не хотелось. Он потрогал лапой стены. Сложенные из толстых брёвен, те были прохладными и шершавыми. Можно лапу занозить. Эх, беда какая!!! И как из неё выпутаться?!

Кузьма попил воды из стоявшего в подвале ведра, и снова улёгся на лавку. Потихоньку он задремал и вскоре уснул.

Проснулся кот от треска и сильного шороха. Что-то шумело за стеной. В окошко попадал лунный свет, и в подвале было светло.

Стены подвала немного тряслись. Вдруг одно бревно затрещало и лопнуло. В дыре показалась морда бобра. Его огромные зубы сверкнули в лунном свете. Кузьма вскочил и принял боевую стойку – ноги напряжены, шерсть вздыбилась, клыки оскалились.

Бобёр обкусал края дыры, и вывалился в подвал. На Кузьму он даже не посмотрел, обошёл подвал, сложил несколько банок из судейских припасов в свой мешок и исчез в прогрызенной дыре.

Арестант расслабился. Может, стоит убежать? Конечно, Мурлок со своими полицейскими начнёт его искать. Но лучше попытаться самому разобраться в том, что произошло, чем ждать решения от суда. Тем более, что оправдаться он пока сам никак не может.

В это время послышался шёпот в окошке: "Кузьма, ползи сюда, скорее, пока сторож не пришёл".

– Это Леон, наверное, придумал! – обрадовался арестант и бросился в дыру, проделанную бобром.

На свободе его уже ждали. Три незнакомых кота набросились на Кузьму и крепко связали ему лапы противной крапивной верёвкой. Потом его закинули в огромный мешок и куда-то потащили. Неудачливый беглец даже думать не мог, так сильно его трясли по дороге. Иногда мешок тащили по земле, по корням, кустам. При этом Кузьма сильно ушиб себе и лапы, и бока, и голову.

Наконец, мерзкое путешествие закончилось. Беглеца, который уже не чувствовал от ударов своё тело, вытряхнули из мешка на землю.

Он приподнял голову и огляделся. На поляне, освещённой луной, стояли несколько котов. Один из них, самый здоровенный, размерами с Кузьму, подошёл к нему и ласково промурлыкал: "Здравствуй, мой лучший друг. Ну, что же ты молчишь? Поговори со старым приятелем".

Перед связанным арестантом стоял давний знакомый – бандит Шаурмэн. Во время войны Кузьма был в отряде, который попал в засаду. Собаки тогда одержали крупную победу. А завёл котов под собачьи штыки, кинжалы, стрелы и клыки именно Шаурмэн. Он и сам участвовал в нападении. Тогда Кузьма схватился с ним врукопашную. Изменник когтями разорвал ему мышцы на задней лапе, а Кузьма пропорол ножом ему бок и отпластал часть хвоста.

Сейчас же он с удивлением заметил, что хвост у Шаурмэна целый. "Вырос, что ли? – поразился связанный арестант. – Как у ящерицы".

– Я тебя хорошо запомнил, – бандит присел на задние лапы. – Но ничего тебе делать не буду. Тебя сейчас волки съедят, и никто не найдёт, что осталось. И все, все будут думать, что это ты украл моржовую тушёнку и сбежал. Шаурмэн хрипло засмеялся. Его дружки тоже зафыркали, заурчали довольно.

Оказывается, как бандит рассказал Кузьме, он давно решил ограбить государственное хранилище. Тем более, что его давнишние сообщники – собаки, готовы были заплатить за моржовую тушёнку большой куш. Заодно Шаурмэн смог свести счёты со своим обидчиком Кузьмой. На лодках он привёз краденое в Мяукинс, выгрузил всё на тайную базу. Потом перекрасил свою шкуру в бело-рыжий цвет, приклеил кончик хвоста и ночью, стараясь, чтобы его заметил Ярёма, перевёз со своими бандитами сто банок на старый склад Кузьмы. И шепнул кое-кому из местных котов, что ворованное добро там лежит. Тот сыщикам и донёс.

– А когда тебя арестовали за кражу, один из моих друзей договорился с Мурлецом, – довольно захихикал Шаурмэн. – Тот нанял бобра, который прогрыз стенку в подвале. Вот и всё. Сейчас я с тобой навсегда распрощаюсь.

Где-то вдалеке завыли волки. От их страшного воя Кузьма вздрогнул.

– Прощай, торговец! – бандит огляделся. – Больше не увидимся!

Он махнул лапой своим дружкам, и шайка скрылась в кустах. А волки начали завывать всё ближе и ближе. Видимо, они учуяли запах добычи и торопились расправиться с брошенным и крепко связанным Кузьмой. Тот торопливо грыз крепкие верёвки, преодолевая противный запах и вкус крапивы. А вой голодных волков с каждым мгновением всё приближался.

Огромная луна ярко освещала поляну, на которой корчился связанный кот. Его рот был забит вонючей крапивой, и он только успевал отплевываться, всё время прислушиваясь.

Вдруг на поляне мелькнули чьи-то тени, и Кузьма напрягся, пытаясь разорвать уже разлохмаченные верёвки. Ещё чуть-чуть, но он не успел. Тени были уже рядом.

Кузьма покатился, пытаясь быть подальше от них.

– Тихо, – прошипела одна из теней. – Это я, Леон. Геракл, режь верёвки.

Лесной кот быстро расправился с путами и они побежали вглубь леса. Кузьму качало, затёкшие лапы плохо слушались, а Леон торопил, так как волки уже завывали где-то совсем рядом.

Геракл мчался первым, прекрасно различая в темноте путь. Усталый и перенервничавший Кузьма вообще ничего не понимал и плохо видел, и старался только не отстать от Леона. Вскоре они остановились. Геракл прыгнул на большущее дерево и коты полезли за ним. Пройдя по веткам ещё на какие-то ёлки, сосны, берёзы, беглецы оказались среди густой листвы. Кузьма принюхался, вроде бы они оказались на тополе. Лесной кот замер, прислушиваясь, потом махнул товарищам лапой, молча приглашая за собой.

Они оказались в большом тёмном дупле, пол был усыпан мягким, толстым слоем листьев. Кузьма расслабился и растянулся на нём во весь рост.

Леон что-то негромко сказал Гераклу и вышел наружу.

– Держи, попей, – лесной кот протянул Кузьме фляжку с водой. – Отдыхай пока, а мы за волками приглядим.

От волнения Кузьма расплескал немного воды, но успокоился. Спать ему не хотелось. Он покрутил головой, но в полутьме ничего не было видно. Тогда Кузьма тихонько вылез из дупла и прилёг на толстой ветке.

Где-то в стороне злобно ругались волки, упустившие добычу. Вскоре они показались на прогалине, неспешно бегущие трусцой по поляне. Один из них остановился и прислушался. Вдруг он прыгнул вверх, стараясь достать кого-то с веток. В ответ раздался насмешливый кошачий визг. Разозлённые волки немного покружились, потом убежали в темноту под деревьями.

Вернулись Леон с Гераклом. Попили воды из фляжки и Леон рассказал Кузьме, что в сумерках пришёл к судейскому дому, принёс пару окуней на ужин арестанту. Но заметил подозрительную возню в кустах. Притаился.

Когда стемнело окончательно, а луна ещё была на восходе, огромный бобёр начал прогрызать бревно из стены подвала. А потом тихо подошёл Геракл, обеспокоенный тем, что Леон задержался.

А дальше уже понятно, проследили, куда понесут мешок, подождали, когда уйдёт шайка Шаурмэна, и освободили Кузьму. Немного задержались, так как один из бандитов притормозил и посмотрел на связанного кота.

– Очень хорошо получилось, – Кузьма потянулся на листьях. – Я совсем не против того, что вы сделали.

Леон засмеялся, а Геракл свернулся клубком и сразу уснул. Вскоре заснули и Леон с Кузьмой.

Утром Дымка пробегал мимо дома Кузьмы и увидел там двоих сыщиков. Они только что закончили ещё один, очень тщательный обыск, и ничего не нашли. Об этом они говорили между собой, развалившись на бревне у забора. На маленького Дымку сыщики не обратили внимания.