- Х-ращ?!

Вот тут её проняло. В мгновение ока вскочила. Глаза горят, зубы оскалены, шерсть дыбом.

- Ш-ш! - сказал я. Прислушался, но уже без особого напряжения. Так и есть - храпит. Но всё равно...

- Незачем так орать. Весь город разбудишь.

Но верга меня словно и не услышала.

- Ты... шарх шен-а-рральха, ты... сейчас ты заплатишь за эту подлость!

Ого. За такое оскорбление у них полагается не успокаиваться до тех пор, пока произнесшие эти звуки горло не захрустит на твоих зубах. Интересно, следует ли мне поступать так же? Наверное, не стоит - я ж всё-таки не верг. Да и неохота просто. В горло зубами - дикость какая.

- Если это имеет значение, - говорю я, быстро отступая, - то я тут ни при чем. Стал бы я...

Ныряю влево, уходя от удара.

- Стой... дура! Таш ррльгхш!

Бесполезно. Вот же дерьмо! И поделом, кстати - сам дурак. Ну да ладно - доспеха на ней нет - видимо, наши сняли, так что... испуганное восклицание сверху заставляет меня остановиться и поднять голову. Верга тоже замирает, задрав вверх морду. Я различаю - там, наверху, за железными прутьями - уже отстраняющееся от пола испуганное лицо человека; вижу, как он открывает рот и понимаю, что вот уже прямо сейчас этот некстати объявившийся стражник заорет во весь голос и побежит звать подмогу.

Рука метнула пугию просто рефлекторно. В следующее мгновение, когда я осознал - что сделал - чуть было не прыгнул следом в бессмысленной попытке догнать летящий клинок. Не прыгнул. Просто проводил его взглядом - вдруг не попал... Нет, попал. Конечно, попал - я же всё-таки лейтенант егерей... был еще совсем недавно.

Мешком обвалилось на прутья тело. Закапала кровь. Верга втянула носом воздух, фыркнула.

- Я одна не пойду, - заявила, - со мной моя стая.

- Чтоб тебе, - сказал я с чувством, - ни на этом, ни на том свете... а... - махнул рукой, - делай что хочешь. Ключи - вон лежат. Держите луну по левую сторону, выйдете к кузницам - по запаху узнаешь. Там дома к стене вплотную подходят - можно перепрыгнуть. В городе не задерживайтесь. Это Бурдигал, тут у нас... у егерей лагерь.

Повернулся и пошел к выходу. Шел не таясь, не скрываясь, но, если кто меня и видел, то окликнуть не посмел. Из амфитеатра выбрался без препятствий и побрел потихоньку к себе домой. Вот теперь - точно конец. Раньше еще можно было обманывать себя рассуждениями о долге, честности и прочей ерундой, но теперь - всё. Мало того, что я помог стае бестий бежать, я еще и человека при этом убил. Егерем мне больше не быть, это очевидно. И поеду я завтра не на Сицилию, а куда подальше - выеду за город, там решу, куда. Вряд ли кто меня искать будет, когда я не объявлюсь с докладом ни через месяц, ни через два. Не думаю, что у кого-нибудь хоть тень сомнений относительно моей судьбы появится.

Мысли бежать немедленно у меня даже и не возникло. С чего бы? Видеть меня никто не видел. Пугия, у стражника из глаза торчащая - самая обычная. А как-то иначе заподозрить - ну, это вряд ли. Такое и самому настырному из квесторов в пьяном бреду не привидится. Лейтенант егерей убивает стражу и выпускает ожидающих смерти бестий? Самому смешно.

Не стану утверждать, что никакие мысли и сожаления меня не мучали на пути домой и пока я спать укладывался. Но заснул я быстро и крепко - как и положено егерю. Что бы ты ни делал - делай это хорошо. Ко сну это правило тоже относится: хороший отдых сил прибавляет, а силы мне завтра понадобятся. Впрочем, как всегда.

Про сон егерский среди простого народа тоже много легенд ходит. Брехня большей частью, на нашем умении дремать на ходу и на досужих вымыслах основанная. Что мы спим с открытыми глазами, каждый звук подмечаем, и что к спящему егерю подкрасться никто не в силах. Кто не слышал историю про спящего егеря, который некстати подлетевшую к нему сову брошенным камнем прибил, да так и не проснулся? Ерунда. Спим мы, конечно, чутко. Но, во-первых, многое от обстановки зависит - если ночуя на лесной опушке, я готов от первого шороха проснуться, то дома у меня настороженности, ясное дело, поменьше. А во-вторых - если от каждого звука просыпаться, так поспать и вообще не выйдет. Потому тревогу мой внутренний стражник поднимает не при каждом звуке, долетевшем до моих ушей, пока я сплю - а только при звуке необычном. Или при необычном изменении обычного звука. И, зная всё это, да сноровку некоторую имея, подкрасться к спящему егерю - дело нехитрое. Особенно, для другого егеря.

Так что проснулся я только тогда, когда гости мои захотели, чтобы я проснулся. Не поклянусь, но, похоже, пальцами кто-то щелкнул. Дернулся я, руку левую в щель между кроватью и стеной сунул, меч нашаривая - а нет его. Плохо дело. Открыл глаза, голову повернул в ту сторону, откуда щелчок, меня разбудивший, мне помнился. До утра еще далеко, да и луна давно скрылась, так что я едва-едва силуэты моих гостей различаю. Трое. Один, развалясь, в кресле моем сидит, двое других по бокам от него стоят. Я-то в первое мгновение пробуждения своего на Ночных Охотников думал и впору бы мне радоваться начинать, ан нет. Узнал я их. Не отвечу - как, не до того мне было, чтобы интуицию свою допрашивать. Уж лучше бы Ночные Охотники. Я вздохнул и сел на кровати.

- Я тебя еще раз спрошу, - сидящий в кресле голос подал. Если до того еще гран надежды у меня оставался (вдруг обознался), то теперь никаких сомнений быть не может - что я, голос капитана не узнаю?

- Кто нибудь, кроме вас двоих, знал, что Клюв у тебя ночует?

Я сглотнул.

- Вряд ли.

Силуэт в кресле не шелохнулся, но я почувствовал, что капитан легонько кивнул пару раз, соглашаясь с собственными предположениями.

- И от столба наказаний ты ведь не сам отвязался, тебя верга отпустила.

Я промолчал. Да не очень-то меня капитан и спрашивал.

- Зря ты мне всё, как есть, не рассказал. Могло бы иначе повернуться, - Дерек вздохнул, - да и я хорош - всему поверил. А ведь возникли у меня подозрения тогда, но отмахнулся я от них. Жаль. Хорошего егеря потеряли.

Я вздрогнул и стоящие по бокам от капитана егеря - Сена с Троем, если я правильно их опознал - подобрались немного. Дерек встал.

- Ты думаешь, ты первый егерь, который в такой ситуации оказался? - капитан хмыкнул, - однажды, рано или поздно, каждый из нас перестает себя с родом людским отождествлять.

Я не шелохнулся и звука никакого не издал, может только брови поднял удивлённо - но капитан мою реакцию как-то разглядел. Засмеялся коротко - негромко и невесело.

- Заметил уже, да? Первооткрывателем себя мнил? А зря. Оно же неизбежно - уж слишком сильно мы отличаемся от остальных людей. Во многом отличаемся. Я даже больше скажу - до того момента, как егерь осознаёт, что он - не человек более - он и не егерь еще. Однажды это осознание к каждому приходит - обычно году на пятом-шестом службы. Иногда раньше, иногда позже, но ты на моей памяти первый, который так долго за свою человечность цеплялся. Знаешь, Бернт, хороший ты человек был. И егерь неплохой. Почти идеальный, с одним только недостатком - умней других себя считал.

- Что со мной будет? - наверное, зря я это спрашиваю, но уж больно мне знать хочется. Егеря - люди простые... даже бывшие.

- Я тебя на свое место прочил, - потускневшим голосом капитан ответил, - умен, хитер, при том интересы регимента выше своих всегда ставишь... но теперь ты - не егерь и не человек, а бестия. А им в нашем мироздании, сам знаешь, какое место отведено.

Я медленно вдохнул. Знаю. Что делать-то? Вскакивать, бросаться в атаку? Бежать? А смысл? Трое егерей, лучшие бойцы регимента - я бы один на один с каждым из них поостерегся выходить, а тут - их трое, а я еще и безоружен. Да и вообще - даже будь я вооружен и способен победить их всех - стал бы я это делать? Не думаю. Потому что не за мной правда, и я это знаю. Вот, к примеру, лиса волку не противник - серый рыжую завсегда загрызёт. Кроме одного случая - когда лиса выводок свой защищает. Вот тогда по-всякому может обернуться. Потому что оба сражающихся знают, за кем правда. И очень это важно для бойца - верить в правоту своего дела, правоту того, за что ты поднимаешь меч и готов положить жизнь. Иначе - считай что и меч у тебя вполовину короче и доспех вполовину тоньше. Так и выходит, что сопротивляться мне сейчас бессмысленно. Интересно только, как капитан казнь-то мою обставит? Выведет на плац, зачитает обвинение и прилюдно удавит? Или проткнут меня прямо сейчас, да и прикопают где-нибудь во дворе? Зная капитана, я ко второму варианту склонен, да и не упомню я у нас расправ публичных. Оно и хорошо, мне и самому первый вариант совсем не симпатичен - не хочется мне совсем в глаза товарищей своих бывших смотреть.