На теоретических занятиях Рю рассказывал о ЦЭК. Прежде, чем отправлять мечника на собеседования с господами, и прежде, чем дать ему статус самурая, его должны обучить контролировать чакры, иначе тень не одолеть. Многие из этих ребят будут проходить тест, но не я. Рю сказал, что чакры у меня определенно имеют достаточно мощности, что бы открыто управлять стихиями, как и у любого мечника, а вот у остальных это всегда под вопросом. Вплоть до теста.
Мне оставалось только выбрать, какую стихию осваивать и какому господину служить.
Я шагнул вперед. Следом за мной, разумеется, шагнула большая часть учеников, а Итомэ, будто демонстративно, вышел на пол шага дальше остальных.
– На место, Итомэ, – Рю покачал головой, укоризненно смотря на ученика. Итомэ расстроился. – Кто помнит, что мы с вами обсуждали на уроке целеполагания? – спросил Рю, поочередно посмотрев на каждого из нас. – Кто скажет?
– Давай безродный, – презрительно шепнул Итомэ. – Ты у нас заучка.
Да, это так и было. Рю учил, что только человек, который тянется к знаниям и постоянно учится, будет развиваться и достигнет успеха более легко, чем тот, кто учиться не любит. Потому, я воспитал в себе любовь и тягу к обучению.
– Позвольте мне, мастер Рю, – сказал я без малейшего стеснения и стыда, которые рассчитывал услышать Итомэ в моём голосе. Почувствовав моё равнодушие, Итомэ презрительно скривил губу, расстроившись, что уловка не сработала.
– Говори, – кивнул Рю. – Коротко, и ясно.
– Чётко и ясно поставленная цель заставляет мозг, и тело, работать над тем, что бы совместными усилиями её достигнуть.
– Верно, – кивнул Рю. – Стыдно, что остальные ученики этого не помнят. Вам надо стараться лучше.
Все ученики Рю, в рамках тренировочных программ, занимались, не выбиваясь из графика. Они приходили четко вовремя, и уходили тогда, когда тренировка кончалась, но стараться – они не старались. Большая часть тренировалась тут потому, что надо, а не потому, что хочется, и это было очень глупо, на мой взгляд. Рю прекрасно знал, как они проводят время после тренировок, но не говорил и слова. Мне сначала тоже хотелось развлекаться, но потом, я очень полюбил тренировочный процесс, и тренировка тела с духом стали образом моей жизни. На тренировках я закалял тело, а после тренировок – дух. Отдыхом для меня были чтение и творчество. У меня, на пятый год занятий, проявилась большая тяга к пешим прогулкам, бегу, и медитациям Ими я заменил всякие развлечения, и меня это устраивало.
– Итак, – начал Рю, погладив усы. – Рекомендованными учениками становятся следующие люди: Рэн, – то, что список начался с моего имени, льстило. – Ичинару…
Рю оглашал список минуту-другую, и чем больше имён произносилось, тем мрачнее становилось лицо Итомэ. Имя Итомэ не было произнесено до самого конца, и Итомэ стал выглядеть избитым, морально избитым. Лицо стало таким угрюмым, что мне показалось, будто Итомэ кто-то сначала отпинал, а потом поставил в строй.
– Но Мастер Рю! – Итомэ запнулся, – я же старался!
– С теми, кто в список не попал, я поговорю после тренировки. А сейчас…
Итомэ бросил бокен. Его лицо, мигом взмокшее от слёз, было наполнено болью и обидой.
– Я двенадцать лет потратил на ваши тренировки! – возмутился Итомэ. – А вы, теперь!
Итомэ замолк. Подобное нарушение дисциплины могло привести к отчислению, но Рю понимал, что для Итомэ это важно. Итомэ тренировался только ради того, что бы стать мечником и самураем. Мне не приходилось с ним говорить об этом, но разговоры были не нужны. При виде самурая Итомэ наполнялся гордостью и счастьем, явно желая быть похожим на того, кого видит. Порой я замечал, что Итомэ сразу же пытался копировать выражение лица и походку увиденного самурая, таким образом приближая себя к своей мечте. Вот только Итомэ вёл себя как самурай лишь внешне.
В его поступках не было ничего того, что обычно есть в поступках каждого благородного воина. Итомэ вёл себя как настоящий подлец; обижал слабых и злорадствовал, пользуясь своей силой. Фехтование он изучал лишь ради того, что бы уметь наносить другим вред, а самураем хотел стать потому, что у них есть власть над обычными гражданами, и право носить настоящие мечи. Сам он, может, и не понимал этого, зато прекрасно понимал я, ведь не только мне приходилось страдать из-за его нападок. Он считал, что вправе унизить каждого, кто не равен или не превосходит его в бою. Разве истинные самураи могли себе такое позволить? Я был уверен, что нет.
– Вернись в строй, Итомэ, – строго и беззлобно произнес Рю. – Я тебя не отчислю. О том, почему и за что, а так же о том, как получить второй шанс, я тебе расскажу после тренировки.
– Хватит с меня, – покачал головой Итомэ, всхлипнув. – Отчисляйте. Я и так двенадцать лет жизни потратил зря. Простите, мастер.
Итомэ плакал. Это для меня было невероятным событием. Итомэ отвел глаза, не выдержав взгляда Рю, и коротко поклонившись, извинился, затем быстро зашагав из зала.
Вот так. Человек, который был моим ночным кошмаром первые семь лет, теперь сам отсеялся в процессе естественного отбора. Мне было трудно представить, как теперь Итомэ будет жить без тренировок, и как сможет достигнуть того, о чём мечтал? Без рекомендательного письма в самураи не попасть, это досадно, но разве нельзя было просто тренироваться? Наверное, нет. Я тоже не представлял, зачем нужно тренироваться, если не было возможности стать мечником. Но с другой стороны, когда мне представлялось, что мои тренировки прекращались, то становилось грустно.
Рю закрыл глаза и покачал головой. Интересно, испытывал ли Рю какие-то надежды в отношении Итомэ или нет? Всем было видно, как Итомэ ведёт себя, но почему-то никто ничего не предпринимал. Разве не разумнее было исключить Итомэ раньше, что бы он и вправду не тратил за зря столько времени? Он ведь вполне мог обучаться чему-то другому, или у кого-то другого.
Почему Итомэ сдался? Рю ведь сказал ему, что он может получить второй шанс, и если он есть, разве не нужно сделать всё, что в твоих силах, что бы этот шанс получить? С первого раза ведь ничего не получается, и человек, давно занимающийся тренировками чего-либо, прекрасно это понимает. Видимо, Итомэ боялся очередного провала, было неизвестно, сколько времени он потратит на получение второй попытки.
– Все, кто не прошёл, – вернулся Рю к основной мысли, – оставайтесь после построения. Те, кто прошёл – доделывайте свои дела, собирайте вещи, и готовьтесь к отправке в ЦЭК.
Построение кончилось, и я, решив сегодня единственный раз закончить тренировку вместе со всеми, пошел принимать привычную ванну со льдом. Всё никак не мог привыкнуть к этому ощущению погружения в ледяную воду. Психологически, конечно, я уже привык, и с легкостью погружался в лёд, но острота ощущений никуда не пропадала. Это и радовало, и расстраивало одновременно. Сев в полную ванную, стоявшую в центре ванной комнаты, я расслабился. В помещении было прохладнее обычного, но этому я значения не придал.
Дверь открылась, и кто-то вошёл. Мне не хотелось вставать, что бы выяснить, кого принесло в ванную. «Вроде же ясно, что она занята мной» – скривился я. Встав перед дилеммой, где нужно было выбирать между ролью плохого парня и вежливого мальчика, я решил выбрать первое. Можно иногда и грубо отстоять своё личное пространство, особенно если кто-то нагло в него вторгается.
– Зачем пришёл? Не видишь, занято? – буркнул я, не оборачиваясь. Получилось не так грубо, как мне хотелось. Ну не выходило у меня корчить из себя злодея, никак. Иногда у меня даже возникали из-за этого расстройства.
Кто-то положил руки на мои плечи, и от этого прикосновения я вздрогнул, потревожив воду, отозвавшуюся плеском на моё движение.
– Мне можно, – нежно сказала Хеля, начав массировать мне плечи. Вода моментально пропитала тонкие кончики рукавов красного халата Хели, сползшие по моей груди. – Или ты возражаешь?
Как же мило она картавила. Каждый раз, когда слышал её голосок, и в особенности слова, где есть буква «Р», по телу пробегала приятная дрожь. У меня возникла мысль, что зайти без проса и положить руки на мои плечи мог кто-то из учеников. Это вызвало усмешку и отвращение одновременно. Хорошо, что это была Хеля, а не кто-то другой.
