- А это вообще, правильно?

- Просто доверься мне. Скоро ты сама начнёшь двигаться и действовать так, как тебе подскажет твоё сердце и не будешь задавать ненужных вопросов. – Вопросы мешали мне, отвлекали от поцелуев.

- А разве это не развратно?

- Ты слишком много болтаешь, любимая, давай займём твой ротик.

Жаркий поцелуй был началом. Разогревая тело ангела ласками я следила, чтобы её ротик был постоянно занят. Если мои губы занимались другими частями её тела, то в ротике были пальчики или грудь. Иногда удавалось перекрыть его своими нижними губами. Тело Анны было бледным и каким-то мягким, но мои действия заставили кровь прилить к грудям и половым органам, так что появились упругость, румяность и тепло. От верёвок остались едва заметные следы, но я массировала их, чтобы они быстрее рассосались и я могла наслаждаться своим светом во всей красе. Через несколько минут Анна начала отвечать на мои действия. Причём не просто отвечать, её пальцы старались повторить то же самое, что делали мои. От неё шло такое тепло, какое идёт только от того, кто хочет тебе доставить удовольствие. Она больше не была пассивной игрушкой, а становилась активной ученицей. И у меня было чему её поучить. Порой у меня создавалось впечатление, что с этой стороны Анна себя совсем не знала и сейчас изучала своё тело, постигая его заново. Но похоже так оно и было. Наши пальцы мяли горошинки клиторов друг друга и удавалось добиться удивительной синхронности наших действий, мне даже казалось, что я делаю это сама с собой, ангел оказалась прилежной ученицей. Второй рукой я ущипнула её в очередной раз за сосок и почувствовала её неуверенные пальцы на своём. Это вызвало у меня улыбку.

- Ну же, смелее! Сожми его сильно-сильно и немного оттяни. Вот так. – Я снова ущипнула свой свет, объясняя этот важный материал. – А-ах! Да, проказница, именно так. Я по натуре садистка, но и доля мазохоизма мне вполне свойственна.

- Я не понимаю этих слов. – Вздохнула Анна.

- И не надо. Всё будет потом. А сейчас просто повторяй за мной и ни о чём не думай. Твои сомнения сейчас совсем не на твоей стороне. И раз-два-три.

- Так говорят только когда танцуют. – Голос моей любовницы теперь был повеселее и тоже начал сочиться вожделением. Как раз этого я и добивалась.

- Наше единение тоже танец, только очень плотный, когда ещё ближе, это уже во внутрь.

И я продолжила свои ласки, уже более настойчиво, не забывая об умеренной боли к которой Анне не пришлось даже привыкать. Её лоно сочилось соком, и их количество не уступало моим. Я старалась плотно прижаться нашими похотливыми горошинками и движениями бёдер потереть их друг о друга. Мой хвост настойчиво массировал анальное колечко ангела, но не проникал внутрь. Мне нужно было только возбудить её, заставить желать продолжения, раскрыть себя и сбросить оковы морали. Это и есть та самая истинная свобода, о которой мы, суккубы постоянно говорим. Запах пота, выступившего от жара нашей страсти дополнительно постёгивал мои потаённые и явные желания. Это был необыкновенный букет в котором можно было различить терпкий аромат моего тела и лёгкий, словно бриз, запах моей любовницы. К этому запаху примешивалось и амбре наших выделений. Голова кружилась от звуков и стонов бывшей врагини, от запахов, что окружали нас и от её горячих касаний. Вкус её губ, кожи, пота, соков… я пожалую не целовала её только пониже копчика. Вид раскрасневшегося лица, различимого даже в лунном свете, блестящих капель пота на упругих полусферах грудей, заставлял меня желать её ещё больше. Все органы чувств были задействованы, даже интуиция мне подсказывала, как нужно ущипнуть или где поцеловать, чтобы услышать более проникновенный стон.

Несколько минут ласк заставили Анну выгнуться в судороге оргазма, я отстала ненадолго. Но ангел не остановилась, она снова потянулась ко мне, желая ещё и я, конечно, не смогла отказать. Мне было радостно видеть, как мой свет тонет в наслаждении. Это ведь гораздо прекраснее, чем тонуть в слезах или в озере Слёз. Почти всю ночь мы не спали. Я удивлялась тому, как много можно получить от своего света и как много могу дать ей. Это был некий бесконечный круговорот похоти и наслаждения, но и он подошёл к концу.

Утро встретило нас спящими, но мне удалось проснуться раньше. У меня были ещё дела. Пока ангел училась основам лесбийской любви я выдернула у неё три пера. Странно, но даже такую боль она переносила с ростом возбуждения и, похоже, совсем не заметила небольшую потерю. Отлично, теперь я смогу убедить всех, что Анна умерла и она будет только моей. Выпутавшись из объятий любимой я взяла эти перья и вылетела прочь. Не буду описывать все детали своего полёта. Как я нашла деревню, где пытались сжечь ведьму, как я стращала им карой небесной, за то, что они подсунули мне невинную душу и конечно сообщила, что ангел утопилась в озере Слёз, а деревне теперь будут грозить чума, голод и повышение налогов. Перья, что я бросила на поверхность озера, должны были послужить доказательством моих слов.

Когда я вернулась с корзинкой, полной спелых яблок, Анна уже проснулась и теперь растерянно озиралась вокруг, расчёсывая свои волосы. Увидев меня она внезапно насупилась:

- Аргалии, что это всё значит? Ты совратила меня! Грязный суккуб!

- Доброе утро, Анечка. – Елейным голосом с улыбкой ответила я на её обвинения. – Сейчас я поставлю чайник на огонь и приготовлю завтрак. Если ты ляжешь обратно в постельку, то я подам завтрак прямо туда. Хочешь? А вот это будет на десерт. – Корзинка с яблоками встала на стол.

- Что это? Неужели красные яблоки, но откуда они у тебя? Они же ещё не должны были успеть созреть?

- Это страшная тайна. – Я состроила загадочную мину. – Но своему свету я могу рассказать, если она скажет: «Соврати меня, чистый суккуб!»

- Этого никогда не будет. – Анна надулась. А я чуть не прыснула со смеху. Я помню, какой она бывает в гневе. Это может даже испугать. Сейчас она напоминала обиженного ребёнка, которому запретили гулять.

- Кстати, ты мертва. Представляешь, утопилась с горя в озере Слёз, вот ведь досада. – Поставив чайник на плиту и разведя огонь я сообщила эту новость спокойным голосом, будто сообщала какая вчера была погода.

- В смысле мертва? С чего все взяли, что я утопилась? – Анна встала с кровати и подошла ко мне излучая недоумение.

- Ну что ты хочешь с этих деревенских? Увидели три пера в озере…

- Арга, милая, скажи, ты тут ни причём? Ведь правда? – Рука Анны с силой сжала моё плечо а на её губах расползлась фальшивая улыбка.

- Ай, больно, Анечка. Это не то, что ты подумала. Я просто хотела отругать этих людишек, за то, что они так подло с тобой обошлись.

- То есть ты это им сказала?

- От тебя ничего не скроешь. – Я пыталась не рассмеяться, а только глупо улыбалась, после чего ущипнула Анну за сосочек. Ангел встала и не успела даже сорочку накинуть на себя.

- Ах! Нет! Арга, я тебя сейчас. – Анна сперва отскочила назад, а потом принялась бегать за мной и в конечном итоге, конечно догнала.

Уже через минуту она сидела на мне верхом и мы заливались смехом. Свист чайника заставил нас отвлечься. В моём шкафу нашлась пара халатов, так что вскоре мы уже сидели на веранде моего дома и пили свой утренний чай со свежими оладьями и яблоками. Идиллия! Анечка потихоньку отходила. Она стала шутить, стала со мной общаться и наконец потребовала объяснений:

- Арга, ты никогда мне ничего не объясняешь. Всё потом, да потом. Тебе не кажется, что пора бы уже делиться знаниями и опытом? – Анна оставила чашку и серьёзно посмотрела на меня. – Раз я твой свет, то не пора ли выпустить меня из тьмы неведенья?

- А зачем? – Безмятежно улыбнулась я, наслаждаясь видом ангела. – Свет лучше всего выглядит в темноте. Там, где света много, ещё один свет без надобности. Ладно, не дуйся. Спрашивай о чём хочешь, я с удовольствием отвечу.

- Что значит «мой свет»? Ты постоянно называешь меня так, но не объясняешь мне, что это такое?