Я даже не помню, что мы рассказали тем троим, что ждали нас в городе. Конечно Элинализ и Гису подробно всё объяснили. Я же ничего не смог сказать. Что я вообще мог сказать? Ничего.

Шера разрыдалась, а Вера в шоке упала на колени. Даже видя подобное, я ничего не сказал.

Реакция Лилии была другой. У неё всегда такое невозмутимое лицо. Но даже скрывая свои собственные чувства за этой маской, он посмотрела на меня, подошла и крепко обняла.

Эти объятия сказали мне куда больше чем любые слова: «Тебе пришлось тяжело» «Спасибо тебе, за все твои усилия» «Можешь оставить остальное мне» «Пожалуйста, отдохни немного». Мне, ощущавшему сейчас лишь пустоту, стоило немалых усилий, чтобы просто кивнуть.

Вернувшись в гостиницу, я содрал с себя мантию. В районе плеча она была сильно разорвана. Надо бы зашить. С этими мыслями я отбросил мантию в угол комнаты. Аква Хертию, сумку со снаряжением, я кинул туда же, на мантию. И мешком рухнул на кровать.

Часть 2

Той ночью мне приснился сон. В том сне я выглядел так же как раньше. Неопрятным, безвольным и толстым.

Однако Хитогами тут не было. Как и вообще той белой комнаты.

Это было просто воспоминание из моей прошлой жизни. Всё верно, просто сон о прошлой жизни.

Я не помню точно, когда именно это было. Ноя вспомнил сцену из того времени. Это была моя прошлая жизнь, мой дом, комната в которой я жил. А затем сон перешёл к разговору моих родителей в гостиной. Поскольку это был просто сон, я не слышал их голосов. Однако как ни странно я прекрасно понимал, что они говорят обо мне.

Думаю, родители в то время действительно волновались обо мне.

А я даже не знаю, из–за чего они умерли. Они оба умерли одновременно, так что не похоже, что речь о болезни. Авария? Или может самоубийство?

Прямо перед смертью, интересно, что же они думали обо мне? Как я сам могу думать о себе иначе как о наглом безработном, сидящем на шее у родителей? Наверняка они чувствовали раздражение. А может думали о том, каким же жалким я стал.

Но, честно говоря, я не знаю. Я только изредка общался с матерью. Отец же вовсе перестал со мной разговаривать, устав возиться со мной. Думали ли они вообще обо мне перед смертью? Хотя бы немного?

А я? Я даже не пришёл на их похороны. О чём я вообще думал? Почему? Почему я даже на похороны не пошёл?

Мне было страшно. Даже если это были похороны родителей, я просто не мог стоять под всеми этими взглядами и горевать о них. Остальные бы смотрели с презрением, осуждением и враждебностью на такого паршивого сына. Конечно это не всё. Я вовсе не такой уж хороший человек. На самом деле, в тот момент я вообще не думал, что смерть родителей это какое–то печальное событие. Я не считал это горем, потому что не думал, что родители вообще любили меня. Чувство «Это плохо, как я теперь буду жить?» было куда сильнее, чем горечь от смерти родителей.

Я не могу отрицать этого.

Я не собираюсь оправдываться, просто так оно и было. Оказавшись между молотом и наковальней, я потерял последнее своё пристанище, и был без всякой подготовки брошен в океан жестокой реальности. Каждый хотел хотя бы раз или два сбежать от этого мира. Хотя я и сожалею об этом, меня сложно винить.

Но по крайней мере, я должен был пойти на похороны.

Я просто не могу понять, о чём же я думал в то время. Я должен был хотя бы в последний раз увидеть лица своих родителей. Я должен был коснуться их останков.

Что было написано на лице Пола в его последние мгновения? Он не улыбался. Он не выглядел удовлетворённым. Однако на его лице читалось явное облегчение. О чём он хотел сказать перед смертью? Какие лица были у моих прошлых родителей, когда они умерли? Почему? Почему я не пошёл увидеть их?

О, как же сильно мне хочется вернуться и увидеться с ними в последний раз.

Часть 3

На следующий день.

Пробуждение было ужасным. Пустота внутри и нежелание ничего делать охватили меня целиком. И всё же кое–как мне удалось справиться с этим и встать.

Я отправился в соседнюю комнату, к Лилии и Зенит. Увидев меня, Лилия посмотрела на меня с удивлением.

— Рудэус–сама, вы хорошо себя чувствуете?

— Более–менее. Разве не будет проблемой, если я продолжу отдыхать?

— Всё хорошо, даже если вам, Рудэус–сама, понадобится отдохнуть подольше, никто не станет возражать.

Возможно стоило последовать совету Лилии, вернулся в спальню и попробовать ещё отдохнуть. Однако меня охватило беспокойное чувство, что если я срочно чем–то не займусь, то просто сойду с ума, мне необходимо двигаться.

— Прошу, позвольте мне остаться здесь.

— …Ну хорошо. Пожалуйста, садись.

В конце концов я решил проверить состояние Зенит вместе с Лилией.

Какой день Зенит уже спит вот так? Три дня в лабиринте, один день в Лапане, так что уже четвёртый день, и она ещё не проснулась?

Неважно как долго я смотрю на неё, кажется, что она просто спит. Хотя она и проспала уже много дней, я не чувствую, что она истощена. Скорее у неё очень даже здоровый вид. Именно так и выглядела Зенит в моих воспоминаниях. Ну может лишь стала чуть–чуть старше… Её щёки и руки тёплые на ощупь, а когда я приблизил ухо к губам я почувствовал и услышал дыхание.

Просто она ещё не проснулась.

Может быть, на это понадобится ещё некоторое время. Но если она так и останется в этом состоянии, разве она не ослабнет и не умрёт? Я сразу подумал о чём–то подобном. Однако не стал говорить этого вслух. Есть вещи, которые говорить можно, а есть те, которые явно не стоит.

Лилия и я вместе тихо наблюдали за Зенит. Иногда приходили поговорить Вера или Шера. Но о чём именно они говорили, я не запомнил.

Я поел вместе с Лилией. Я не испытывал особого голода и еда просто встала мне поперёк горла. Когда я попробовал запить её водой, меня чуть было не вырвало.

До самого полудня в состоянии Зенит не было никаких изменений. А потом мы с Лилией увидели как Зенит медленно приподняла веки и негромко простонала.

— Ммм…

В тот момент в комнате были Лилия, Вера и я. Вера тут же бросилась звать остальных. Я же внимательно наблюдал как моя мать пытается подняться.

Обычно, когда кто–то проспит несколько дней, потом тяжело даже сесть. Однако Зенит села самостоятельно, лишь с небольшой помощью Лилии.

— С пробуждением, госпожа, — с улыбкой заговорила с Зенит Лилия.

Зенит, поднявшись, посмотрела на Лилию странно замутнённым взглядом.

— Мм? — раздался голос Зенит.

Такой знакомый мне голос. Если подумать, этот голос был первым, что я услышал, родившись в этом мире. Голос, слушая который, чувствуешь настоящее душевное спокойствие.

Я почувствовал облегчение.

Пол погиб. Но человек, которого он так отчаянно пытался спасти, жив. Она жива и в безопасности. Мы выполнили последнюю волю Пола.

Когда она узнает, что Пол умер, Зенит будет горевать. Скорее всего, она будет плакать. Но, по крайней мере, Зенит сможет разделить это горе на троих, со мной и Лилией.

— Мама…

Нет, сейчас не лучшее время рассказывать об этом. Когда она немного придёт в себя, она сможет успокоиться и лучше понять случившееся. Так будет лучше всего. Лучше всего рассказать обо всём не спеша и по порядку. Не думаю, что будет разумно внезапно сталкивать её с суровой реальностью. Разве первая встреча с зенит за столь долгое время не должна стать приятным событием?

— …?

Взгляд Зенит был полон недоумения. Она оттолкнула меня. Она забыла меня.

Ничего не поделаешь. Это то же самое, что и с Рокси. Поскольку прошло много времени, я сильно изменился. Может это и потрясло меня, но впоследствии это станет просто забавной семейной историей.

— Госпожа, это Рудэус. Прошло уже почти десять лет с тех пор, как вы виделись с ним в последний раз.

— …

Зенит рассеянно посмотрела на меня. Потом перевела взгляд на Лилию. В глазах моей матери отразилось её лицо.

— …?

Взгляд Зенит снова стал растерянным. Глаза Лилии широко распахнулись.