Только, извините, до любви ли вам, да еще с обязательными прелюдиями, если у вас в кооперативной квартире «два плюс один» со всеми удобствами появляется коза, которая смотрит на вас заумным взглядом? И к тому же, кстати сказать, жует столовые салфетки с таким скучающим видом, что вам хочется непрерывно зевать!

До страсти ли тут? О страсти тут и думать забудешь!

Не станем утверждать категорически, психологи, возможно, понимают в этом больше, но нельзя исключить, что это было причиной утреннего расстройства Эльвиры Пекаровой. Появление козы может коренным образом испортить жизнь любой семьи. Неудивительно, что Эльвира заявила бескомпромиссно:

— Эта дрянь должна убраться отсюда немедленно!

И когда Карол задал наивные вопросы о причинах столь решительного неприятия, он узнал:

— У нее даже имени нет, и вообще!

— Это обыкновенная, простая коза, некрещеная… Имя, в конце концов, ей можно придумать. Что-нибудь связанное с ее проблематикой… Например, Глюкоза, Букоза…

— Пусть хоть Фруктозой прозывается, я не собираюсь ее содержать!

— Что же, я должен просить для нее надбавку на семью, что ли?

— Хоть на вдову! Мне плевать! Хоть на сироту!

— Ты меня хоронишь, да?

Мелкая ссора, как большинство ей подобных, войдя в излюбленное русло, сошла на нет. Однако существенно то, что не прошло и часа, как Пекар вместе с козой вышел в осеннее утро с горькой поговоркой изгнанника на устах:

— Вымя божье, пошли!

Остановясь у газетного киоска, он дополнил заказ:

— С этого дня кроме «ФИЛЬМА» еще «ЖИВОТНОВОД», я повышаю квалификацию…

Раньше чем он успел заплатить за журнал, посвященный разведению телят, коза потихоньку стянула с прилавка «Практику секретаря» и с аппетитом взялась за проблематику торговой переписки.

Ох как сразу подступила осень, с грустью подумал изгнанник; вот они, ее верные признаки: по высоким каштанам лазают школьники, а радиопередача «Консультация языковеда» рекомендует писать «мачари» вместо «маджари».

Осень зовет на бесцельные прогулки по Старому городу. Музей часов еще закрыт, в Национальной галерее — ремонт. Они вознаградили себя в Краеведческом музее, хотя возле коллекции минералов коза явно скучала. Но зато возле постоянной экспозиции фауны и флоры Карибского моря они попали в смешную историю. Пекар с козой рассматривали рыбу-молот, когда в зал ворвались школьники, всепроникающие, как семя клоповника. Самые предприимчивые тут же попытались влезть на чучело зубра. Экскурсоводша, стараясь сохранить при этом общую привлекательность и ясность объяснения, еле-еле успевала их одергивать. Поэтому не надо удивляться, что в равномерном потоке повествования она по ошибке ткнула указкой и в козу и, уже произнеся нескольких богатых эрудицией фраз, обнаружила, что здесь что-то не то. Согласно «Краткому справочнику коллекции музея», изданному для внутреннего пользования на четырех языках, сразу после рыбы-молот должна экспонироваться гигантская черепаха. Так было написано на четырех главнейших языках мира, но в действительности оказалось иное. Опытная экскурсоводша тут же поняла свою ошибку и сразу исправила ее:

— На это, дети, внимания не обращайте, это к постоянной экспозиции не относится… — И уводя экскурсию к образцам коралловых рифов, сквозь зубы упрекнула Пекара: — Добавлением частных экспонатов можно запутать лекцию, подорвать авторитет экскурсовода и вообще поставить под угрозу сам педагогический процесс! Но, подсунув этот убогий экспонат, вы поставили в смешное положение самого себя. Основы воспитания подрастающего поколения не пострадали, а вы продемонстрировали свою собственную глупость.

Отделав его таким достойным образом, она мужественно ринулась в соседний зал, где, как вы знаете, выставлена коллекция жуков. Однако авторитет свой она все же несколько подорвала. С тех пор ей частенько снилось, как, проводя экскурсию, она перепутала экспонаты и поставила под угрозу сам педагогический процесс.

Умудренные и развлеченные, Пекар с козой вышли из музея. Из архитектурных памятников города внимание козы привлекла лишь Францисканская церковь, особенно водосливы в виде звериных голов. Когда они прогуливались по набережной, за ними стал наблюдать какой-то добровольный народный охранитель зеленых насаждений, не соблазнятся ли они и не примутся ли за цветочный газон. Когда Пекар с козой остановились возле водомера и с интересом стали рассматривать указатель, отмечающий сейчас понижающуюся тенденцию Дуная, разочарованный защитник флоры покинул их и побежал за следующим кандидатом на штраф.

Пойти им было некуда, что правда, то правда, по когда они остановились перед зданием с неоновой вывеской «Вечерник», Пекар наконец вздохнул с облегчением. Подсознательно они крутились по городу по спирали, которая вела их именно сюда. Как бишь вчера выразился Гутфройд?

На пробу они вошли в одну из комнат редакции. Для создания интимного и в то же время рабочего уголка редакторов столы были расставлены столь живописно, что всем обитателям комнаты было тесно.

Пекар и коза скромно остановились возле двери.

Их, однако, никто не замечал. Тщетно Карол поправлял в уголке рта бельмондовскую сигарету и даже кашлянул. Наконец он сам вполголоса обратился к тому, кто сидел ближе. Человек этот с невероятной быстротой перекладывал бумаги с одной стороны стола на другую.

— Добрый день. Вот мы и пришли, — сказал Пекар и подумал что-то насчет Магомета и горы.

Никто из присутствующих не поднял головы.

— Добро пожаловать, рады вас видеть, — безучастно ответил, не взглянув на них, перекладывавший бумаги. — Что вас мучит, что терзает, пусть о том «Вечерник» знает… У вас неисправен водопровод, затопило подвал? В час пик вас прищемили в автобусе номер двадцать три? Ухудшились человеческие отношения в общепитовской столовой «Харитас»? В вашем микрорайоне хулиганы сломали деревцо? До каких же пор, спрашиваете вы?

Постепенно, также не отрываясь от своих дел, к разговору подключались и остальные.

— До каких пор будет угрожать людям открытая шахта канализации на набережной Дуная?

— Спасибо за гуманизм. Пропала сучка золотисто-желтой масти? Достойный подражания поступок неизвестного спасителя редких семейных реликвий.

— Вознагражу нашедшего диапозитивы с Гиндукуша, утерянные мной в утренние часы перед «Тузексом».

Наконец Пекару удалось вставить слово:

— Говорят, вы нас возьмете.

Редактор наконец кончил складывать большую кучу бумаг и с огромным удовлетворением перенес ее на стол коллеги, который сразу же негодующе начал ее сортировать.

— К сожалению, штаты у нас укомплектованы. Справьтесь в отделе кадров. Хотя сомневаюсь, стажеров мы получаем прямо с кафедры журналистики.

— Мне говорили, что вы нас возьмете, — упрямо настаивал новоиспеченный владелец козы, уже догадавшийся, что он — отнюдь не желанный гость и пришел не ко времени, но Пекар помнил об ультиматуме, поставленном ему дома.

Редакторы начали думать сообща, рассуждая вполголоса о посетителе. Радиотрансляция тщетно пыталась заглушить их передачей «Передаем музыку для наших юбиляров». Там правнучка Ангелина и ее маленький двоюродный братец Цуки наперебой вспоминали отмечающую юбилей прабабушку из Долнего Кртиша и посылали ей горячие поцелуи.

— Кто это?

— Почем я знаю? Постоянный читатель. Впервые вижу.

— Псих какой-то ненормальный. Потребует сейчас, чтобы мы помогли ему проникнуть в квартиру тещи, которая самовольно завладела его бельишком.

— Может, он корреспондент! Осторожно! Он смахивает на того, который покупает «Вечерник» с самого первого номера…

— Наверное, хочет поместить объявление.

— Давайте, отфутболим его в «Смену»^[63].

— Фу ты, как неколлегиально!

— У них в рубрике частных событий публикуют фотографии. Жаль, что мы ликвидировали колонку «Сегодня нашу редакцию посетили»! Я ведь предупреждал, что это несвоевременно!

— А ну-ка, я его сфотографирую, а? — предложил кто-то, и Пекар безошибочно угадал, что это фотограф. — Ему будет приятно. Люди любят фотографироваться. Потом мы сможем его выставить.