Я оторвался от проема дверей жилой каюты и пошел за новым знакомым Дэниелом.
Девица по имени Джейн посмотрела мне прямо без стеснения в глаза своими черными, как и, у ее напарника по путешествиям большими открытыми убийственными по красоте глазами. Я, не отрываясь от этого взгляда, прошел мимо нее. У меня зажгло внутри от этого девичьего взгляда. И понял что влюбился. Да, влюбился в эту молодую чернявую смуглую загоревшую до угольной черноты на тропическом морском солнце американку.
Всю можно сказать из себя. Я сразу оценил девицу. В отличие от
кабацких девиц, где я частенько проводил в портах время за стаканчиком Виски или Грога, куда была красивее и привлекательнее. Я был хорошим бабником и проходимцем по женщинам в свободное от мореплавание время. Увы, ни дать, ни взять, но я был такой. Плохо, или хорошо, это уже вам судить. Но, не переделать меня было уже. Жизнь моряка. И вот такая свободная без особых обязанностей жизнь, вероятно, испортили меня как нормально мужчину, или можно сказать мужа. Одинокий кобель без привязи и ищущий свою единственную и неповторимую сучку. И, похоже, я ее нашел, или она нашла меня.
Так вот, я достойно и сразу оценил, как мужчина эту чернявую черноглазую молодую и мною не очень довольную, по всему видимо, красотку. С гибкой тонкой, как у русалки или восточной танцовщицы талией. Это было видно под ее домашней одеждой. Коротким шелковым халатиком, затянутым туго шелковым пояском. Да, и ножки были у девицы ничего в этих домашних такого цвета, как и халатик тапочках. Только я старался, пока виду особого не подавать, о возможных, вскоре к ней не двусмысленных своих интересах. Но, загорелся, как-то быстро и сразу. Помню, как застучало сердце, когда рядом мимо ее проходил.
Она смотрела с интересом на меня и недоверием.
Я вышел в коридор яхты. Узкий освещенный коридорным светом проход между каютами. И пошел вослед за новым приятелем и моим спасителем Дэниелом к выходу на верхнюю палубу их судна.
***
Было 18 июля 2006 года. И часов десять утра. И я был наверху покрытой лаком из красного дерева палубе. Нацепив на свои бронзового загара голые ноги, первые, попавшиеся в этой же каюте резиновые пляжные сланцы, я стоял у правого борта спиной оперевшись на леерное бортовое ограждения левого борта большого скоростного судна под белыми большими на одной длинной мачте треугольными парусами. И держась по обе их стороны руками. Я стоял напротив длинной, почти на всю в длину палубы оконной иллюминаторной надстройки. Ведущей в каютный трюм, из которого я, собственно, и вышел, поднявшись наверх по крутой лестнице из узкого трюмного между каютами коридора. Яхту швыряло по волнам, и она неслась, теперь по ним, сломя голову на большой скорости.
На судне гремела музыка. Магнитофон, который Дэниел поставил на крышу выступающего каютного коридора с вытянутыми овальными иллюминаторами. Играл тяжелый рок вперемешку с рок-н-роллом. По моему "Моtley Crue", если не ошибаюсь.
Я поведал моему спасителю Дэниелу историю пожара на моем судне и как я оказался в океане. Возможно, один из всех после того ночного пожара выживший.
- Значит вы, действительно русский и из России?! - произнес, снова Дэниел, надевая на нос и глаза темные очки. И на минуту возле меня остановившись со связкой веревки.
- Да - ответил, даже, не думая, тоже громко, чтобы было ему слышно я - Из Владивостока!
- Вот, как! - ответил мне в ответ Дэниел - А, мы с Джейн из Калифорнии!
- Мы идем на полной, теперь скорости! Смотрите! Еще раз, не упадите!- улыбаясь, прокричал, перекрикивая шум волн и ветра, мой теперь, новый знакомый спаситель Дэниел.
- Подобрать вас, будет теперь, по новой, делом нелегким! - произнес, громко он.
- Постараюсь! - прокричал ему также в ответ, шутя как бы я.
На борту было название "Аrabellа". Арабелла, по-нашему. Яхта легко неслась по бушующим волнам удаляясь от того места, где меня подобрали. Она шла совершенно в другую сторону от торговых морских путей, куда-то на юг, и куда мне это было пока непонятно.
Я стоял и молчал, глядя на своих молодых спасителей, которые были моложе меня, и смотрел на бушующий океан.
Дэниел, как звали этого с виду добродушного молодого лет двадцати с чем-то парня, бегал от носа до кормы Арабеллы. Он все время посматривал на меня, пробегая мимо и поправляя парусный такелаж яхты. И мне приветливо улыбался. Что нельзя было сказать о его смуглой и загоревшей на тропическом солнце донельзя напарнице по мореплаванию.
Лет, как ранее было отмечено мною, наверное, не более, чем столько же, как и ему.
Джейн, поднявшись следом за мной, стояла недалеко на левом борту, также спиной наклонившись гибкой подпоясанной тугим широким шелковым пояском талией на леерное ограждение с противоположного правого бота яхты. И также, держалась, как и я, своими девичьими, загоревшими до черноты миленькими обеими ручками. Страхуя себя от падения при качке.
Она пристально рассматривала меня. И это было заметно. Она тоже, одела, зеркальные солнечные свои очки себе на миленький девичий носик. И закрыла ими свои обворожительные как у цыганки черные как ночь глаза, но, смотрела в мою сторону и это точно.
Ее дивные полные торчащие из-под короткого халатика стройные девичьи как уголь черные от плотного и ровного загара в домашних тапочках ножки, смотрели, тоже в мою сторону. И она, выгнувшись, чуть назад, выпятила в мою сторону свой под тем халатиком. Наверное, такой же обворожительный черный загоревший животик. И полную топорщащуюся из-под той одежды девичью трепетную грудь.
- "Какая красивая крутозадая сучка" - как то сразу оценил, про себя ее, я - "И этот красивый до черноты загар, на, ее девичьих соблазнительных ножках и ручках. И это личико, наверное, не целованное еще никем.
Смотрит все время на меня. Просто, прожигает взглядом! Бестия!".
Я оценил девицу, сразу. И особенно ее девичьи ножки. И, похоже, мой взгляд прожженного морской солью морского русского волка, потерпевшего неудачу в океане не остался без внимания.
Она смотрела все время и довольно нагло на меня. Не отрываясь, словно, караулила каждое мое движение или взгляд, как стражник. А, я думал - "Кто они эти ребята подобравшие меня в океане? Муж с женой в свадебном странствии. Или, брат с сестрой. Или, просто, знакомые, хотя вряд ли?".
Джейн Морган, так она назвалась.
Халатик приподымало в полах морским ветром. И я видел ее белые купальника тонкие, очень узкие, едва закрывающие девичий волосатый с промежностью лобок плавки, натянутые туго на крутые оголенные шаловливым ветром девичьи, блестящие от черного крепкого плотного загара ляжки и бедра. Тонким пояском, передавившим их глубоко, и поджав низ милого девичьего, такого же черного от загара животика. Выше я не видел, не давал туго затянутый на талии шелковый халатика тоненький пояс. Ее длинные до пояса вьющиеся змеями черные смоляные чернотой волосы развивались по ветру и захлестывались на ее лицо. И она все время поправляла их своими маленькими девичьими красивыми пальчиками. Не снимая свои зеркальные очки, сейчас одной своей рукой и все смотрела, только на меня. На прибившегося волею рока к ним чужестранца.
Что-то было в ее том, взоре черных скрытых, теперь под зеркальными женскими солнечными очками убийственных глаз. Да, и в ней самой было, что-то не так. Помимо подозрений, недоверия. И чисто женской тревоги и, видимо, страха перед чужим человеком. Ей сейчас на их с Дэниелом яхте, было, что-то похожее на заинтересованность и симпатию ко мне. Мне даже показалось, что было даже, что-то большее, чем просто интерес. Еще там в той каюте, где я приоделся в чужом платяном шкафу в одежду Дэниела, все время глядела на меня. Глядела, как-то странно и обворожительно. Это ее любопытство ко мне перемешивалось, наверное, даже с сочувствием и всеми возможными опасениями. Она буквально пожирала меня взглядом. И не упускала не одного, просто так моего жеста и движения. Словно, оценивая меня со всех сторон.
