— И это на самом деле так? — ласково спросила Ева.

— Откровенно говоря, я никогда не одобрял женщин в полиции или на службе в определенных гражданских областях. Они часто являются отвлекающим раздражителем и редко полностью отдаются работе. Замужество и семья — как и должно быть у женщин — быстро становаться первоочередной задачей.

— Командир Скиннер, в данном случае самое вежливое, что я могу сказать, из того, что приходит мне в голову — это то, что Вы полное дерьмо.

Он расхохотался громко и от души.

— Вы оправдываете свою репутацию, лейтенант. В Вашем досье также значится, что Вы умны и, что жетон для Вас не просто украшение костюма. Это сама Ваша суть. Или, по крайней мере, так было. В этом мы с Вами похожи. В течении пятидесяти лет я изменял мир к лучшему, я хорошо с этим справлялся и ничем не запятнал свою репутацию. Я делал то, что было необходимо сделать, а затем брался за следующее. Я стал командиром в возрасте сорока четырёх лет. Хотели бы Вы иметь возможность сказать подобное и о себе?

Она поняла, что игра началась и хранила выражение лица и тон голоса нейтральными.

— Я не думала об этом.

— Если это правда, то Вы разочаровали меня. И если это правда, то Вам пора задуматься. Знаете ли Вы, лейтенант, насколько ближе Вы были бы сейчас к званию капитана, если бы не приняли несколько неблагоразумных решений, касающихся Вашей личной жизни?

— Неужели? — В её животе начала подниматься волна жара. — А откуда Вы знаете у кого из полицейских отдела по расследованию убийств в Нью-Йорке какие шансы на повышение в звании?

— Я взял себе за правило знать подобные вещи. — Свободной рукой, сжатой в кулак, он легко и ритмично постукивал по столу. — У меня осталось одно незаконченное дело со времен службы. Один объект, который мне никак не удавалось удержать в поле моего зрения достаточно долго, чтобы засадить за решетку. Но вместе мы смогли бы сделать это. Я добуду для Вас капитанские погоны, лейтенант. Вы сдадите мне Рорка.

Она посмотрела вниз на свой бокал вина, медленно провела пальцем по ободку.

— Командир, Вы посвятили полвека своей жизни работе. Вы проливали за неё кровь. Это единственная причина, по которой я не дам Вам по физиономии за это оскорбление.

— Подумайте хорошенько, — произнес он, когда Ева поднялась. — Позволить чувствам взять верх над долгом — это не разумный выбор. Я собираюсь «достать» Рорка. И, чтобы сделать это, я безо всяких колебаний смету Вас со своего пути.

Придя в бешенство, она вплотную наклонилась к нему и прошипела в самое ухо:

— Ну попробуйте. И увидите, что я никакая, к черту, не мать.

Она сделала шаг назад и один из охранников сразу же преградил ей дорогу:

— Командир, — сказал он, — ещё не закончил разговор с Вами.

— Зато я закончила разговор с командиром.

Его взгляд ненадолго отвлёкся от её лица и он едва заметно кивнул прежде, чем подойти к ней ближе и крепко взять за руку.

— Вам лучше сесть, лейтенант, и дождаться, пока Вам позволят уйти.

— Убери руку. Убери её немедленно или мне придётся сделать тебе больно.

Он только сильнее сжал руку.

— Сядьте на свое место и подождите пока Вам позволят уйти. В противном случае больно сделают Вам.

Она оглянулась на Скиннера, а затем снова посмотрела в лицо охраннику.

— Неужто опять…

Коротким ударом она сломала ему нос, затем быстрым резким ударом ноги сбила находящегося за ним охранника, который двинулся было в её сторону. К тому моменту как она развернулась, нанеся удар, её рука уже была в сумочке и сжимала оружие.

— Держите своих собак на привязи, — бросила она Скиннеру.

Она оглядела лица обернувшихся, шагнувших в её сторону полицейских, чтобы определить, не грозит ли ей опасность и с этой стороны. Решив, что опасности нет, она развернулась и пошла прочь сквозь гудящую толпу.

Она была уже почти у дверей, когда Рорк догнал её и обнял за плечи.

— Дорогая, у тебя кровь на платье.

— Да? — Всё ещё в запале она мельком глянула вниз на маленькое пятнышко. — Это не моя.

— Я заметил.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Угу. Почему бы нам не подняться наверх, посмотрим, что служащие гостиницы смогут сделать с этим пятном? Ты сможешь мне всё рассказать прежде, чем мы спустимся выпить с твоими друзьями из Центрального управления.

— Какого чёрта ты не сказал мне, что знаешь Скиннера?

Рорк ввел код активации частного лифта номера владельца комплекса.

— Я его не знаю.

— А вот он, чёрт возьми, тебя знает.

— Я догадался. — Он дождался когда они оказались в кабине лифта и тогда поцеловал её в макушку. — Ева, на протяжении всей моей жизни очень много полицейских поглядывали в мою сторону.

— Он всё ещё продолжает поглядывать.

— Пожалуйста, пусть продолжает. Я законопослушный бизнесмен. Практически столп[4] Исправившийся благодаря любви прекрасной женщины.

— Не заставляй меня врезать ещё и тебе. — Она выскочила из лифта, быстро пересекла роскошную гостиную номера и прямиком направилась на терассу, где на свежем воздухе наконец смогла выпустить пар. — Сукин сын. Сукин сын хочет, чтобы я помогла ему посадить тебя.

— Довольно невежливо, — мягко сказал Рорк, — говорить на такую тему после короткого знакомства, да ещё и во время фуршета. А почему он думал, что ты согласишься?

— Он помахал у меня перед носом капитанским званием. Сказал, что добудет его для меня; иным путём мне не видать звания из-за моих неблагоразумных решений, касающиеся моей личной жизни.

— Имея в виду меня. — Веселье исчезло. — Это правда? Шансы на твое повышение пропали из-за наших отношений?

— Да откуда мне знать? — Всё ещё чувствуя обиду, она набросилась на него. — Ты думаешь мне есть до этого дело? Ты думаешь я помешана на зарабатывании званий?

— Нет. — Он подошел к ней, погладил своими ладонями её руки. — Я знаю на чем ты помешана. Тебя волнуют мертвые. — Он наклонился, прикоснулся губами к её лбу. — Он просчитался.

— Это было глупо и бессмысленно с его стороны. Он даже не потрудился хоть немного походить вокруг да около, прежде чем вывалил всё это на меня. Паршивая стратегия, — продолжала она. — Неудачный подход. Ему нужна твоя задница, Рорк, причём настолько сильно, что он пошёл на риск быть обвинённым в попытке подкупа должностного лица. Ведь если я доложу об этом разговоре… и кто-нибудь поверит мне… Почему, в чём дело?

— Я не знаю. — «А то, чего не знаешь, — подумал он, — всегда несёт в себе опасность». — Я выясню. В любом случае, ты определенно внесла оживление в этот приём.

— Обычно я действую менее заметно — просто бью коленом по яйцам, чтобы все было по-моему. Но Скиннер завёл эту песню о том, как женщины не должны работать потому, что должны быть матерями. В общем, удар по яйцам в этот раз выглядел бы слишком по-девчачьи.

Он рассмеялся и притянул её к себе.

— Ева, я люблю тебя.

— Да, да. — Но обвивая его руками, она снова улыбалась.

Как правило, сидеть, зажатой с двух сторон, за столом в клубе, где развлекательная программа включает музыку, угрожающую барабанным перепонкам, не совпадало с представлениями Евы о хорошем времяпрепровождении.

Но поскольку она пыталась побороть злость после разговора со Скиннером, то лучше, что друзья рядом.

Столик был забит лучшими из лучших нью-йоркцев. Сама она втиснулась между Рорком и Фини — капитаном Отдела Электронного Сыска (ОЭС). Обычно угрюмое лицо Фини изумлённо вытянулось, когда он уставился на сцену.

По другую сторону от Рорка, доктор Мира — элегантная, несмотря на окружение, — потягивала Бренди Александр[5] наблюдала за представлением, в котором эстрадное трио, чьи незамысловатые костюмы состояли лишь из красной, белой и синей нательных красок, исполняли безумные треш-роковые риффы[6] на темы американских народных песен. Дальше по кругу сидели Моррис — судмедэксперт — и Пибоди.