Джая соизволила принять упрёк:
– Большинство, да.
– Ваша обида объяснима, баронесса. Но я знаю, что мне не стоит рассказывать вам о порочности неблагодарности.
Она снова кивнула. По крайней мере, у них были костюмы. Даже эти безымянные и неухоженные изгнанники являлись сокровищем, обладание которыми любой рыцарский дом считал бы настоящей удачей. Но пасть так быстро и так низко, чтобы полагаться на благотворительный мусор возмущённых и равнодушных домов.
Джая вздохнула:
– Позовите меня, когда доставят боеприпасы.
Торолек ничего не сказал. Он просто кивнул.
Трон покачивался под ней, его суспензоры износились благодаря времени, повреждениям и плохому обслуживанию. Спинная пластина Джаи зафиксировалась в углублении вдоль спинки кресла, подключение запустило активацию красных ламп кабины и трёх экранов. Утяжелённые ботинки со скрипом встали в закрывшиеся стремена. Руки в перчатках сжали рычаги управления, поднявшиеся с подлокотников трона.
Торолек взобрался по лестнице лесов к своей госпоже, и теперь согнул истощённое тело над люком и ней. Он протянул несколько бионических рук, закрывая пряжки и вставляя проникающие интерфейсные кабели в шлем баронессы. Но ризничий не стал задерживаться, ограничившись только тем, что прошептал несколько благословений. Он пожелал ей удачи и с лязгом захлопнул люк.
Джая смотрела на ангар по поступавшему изображению, ожидая пока разведут леса. Три “Странника” без опознавательных знаков и знамён возвращались к посадочным опорам для технического обслуживания и повторного благословения, и, что гораздо важнее, для перевооружения. Один из них повернулся к ней, проходя мимо и сотрясая землю, горбатые плечи и безликая лицевая пластина шлема рыцаря заскрежетали в кратком полупоклоне. Джая не могла вернуть жест из-за пока неразведённых лесов, но она протянулась к пластине вокса, чтобы передать импульс подтверждения пилоту.
Она не знала, кто это был. Навсегда ушли дни, когда она узнавала каждого потомка по геральдике и знамёнам их рыцарей. Отсутствовали даже красиво нарисованные отметки убитых врагов.
Позор вспыхнул снова. Дом Виридион и сам Хайрок пали под её опекой. И особый чёрный юмор заключался в том, что её позор не могли даже занести в семейные архивы, потому что они стали пеплом, как и планета, служившая домом Виридиону тысячи поколений.
“Я становлюсь сентиментальной, – со вздохом подумала Джая. – Меньше месяца назад я ждала казни”.
Торолек прав. Неблагодарность – нечестивый порок.
Холодное красное освещение кабины мигнуло раз, второй, затем свет вокруг неё неожиданно стал бледно-жёлтым вместо угнетающе алого.
– Опорные леса отошли, – сказал Торолек по воксу.
Джая сжала рычаги управления и слегка повела их вперёд. Кабина в такт движению также наклонилась вперёд. Стабилизаторы трона запоздали на несколько секунд, но резкий наклон и покачивание шагавшего рыцаря являлись всего лишь слабым раздражением для потомка, который целую жизнь провёл в седле.
И всё равно всё отличалось. Машина не двигалась, как двигался её баронский “Копейщик”. Поршневые сухожилия сжимались и разжимались с другими шипением воздуха и скоростью. При ходьбе он гремел, лязгал и скрипел совершенно по-другому. Трон иначе реагировал на её вес и перемещение. Осанка и ритм рыцаря требовали иной компенсирующей регулировки при беге. Экраны располагались не там, где она привыкла, и выводили данные, целеуказатели и ауры предсказания с небольшими цикличными задержками или иногда рассогласованно. Кабина даже пахла по-своему: вместо священного ладана хайрокских сушёных илув стояла вонь опалённой крови, сожжённого металла и старой ржавчины, от которой не смогли избавить никакие освящения Торолека. Все новые рыцари Виридиона получили от кораблей-мусорщиков или в качестве неиспользованных трофеев местных верных домов, и каждый излучал именно тот аромат, что и ожидался от машины с подобной судьбой.
И всё же дело было не в том, что она не могла привыкнуть к этим изменениям или все вместе они мешали сосредоточиться. Всё было гораздо проще, и любой из благородного рыцарского рода мог это легко понять. После целой жизни управления собственной машиной, Джая жила в теле, которое ей не принадлежало. Она носила чужую кожу.
Она направила всё ещё незнакомого рыцаря по ангару, покачиваясь в ремнях безопасности трона от неуклюжей походки. Рунические символы на экранах оружия показывали общую массу боеприпасов вместо точных цифр, оценивая полезный груз. Она почувствовала, как зубы сжались, мурашки побежали по коже, и кровь потекла быстрее от почти забытого обладания смертоносным вооружением.
Впервые с тех пор как она увидела эту военную машину, она ощутила дрожь связи. Она снова могла убивать. Она снова могла разрушать.
Это было силой. Это было властью.
“Как ваше имя? – задумалась она, осматривая кабину. – Кем вы были, пока вас не побили, не опозорили и не оставили умирать?”
Она направила рыцаря к дальней части ангара, где множество останков танков и пехотных транспортов служили препятствиями для маневрирования или манекенами для вмонтированного в руки рукопашного оружия. Увидев приближение баронессы, два других потомка отвели машины в сторону, предоставляя ей пространство.
И она могла поклясться, что в этот момент огромный блок двигателя, который размещался в бронированном отделении позади неё, зарычал немного громче.
Она посмотрела на потрескивающий экран, показывавший данные об оружии в левой руке. Прицелы отказывались захватывать цель. Системы наведения, которые должны были звенеть ясными и постоянными сигналами, вместо этого запинались и икали. Как типично для этой машины. Как…
Нет. Больше никаких оправданий. Это её не волнует. Она наклонилась вперёд на троне, игнорируя неудобную трясущуюся походку, и подняла левую руку военной машины. Никаких вычислений траектории. Никакого прицеливания. Никаких колебаний. Она подняла руку и выстрелила.
Стабилизаторы сработали с опозданием, подарив ей две секунды зубной дрожи, но Джая едва заметила это. Её ухмылка стала болезненной и переросла в мрачный смех, когда поток трассирующих снарядов распылил останки грузового транспорта, пробив жёлтые отверстия с оплавленными краями в обгоревшем корпусе. К тому времени, как её сердце ударило шесть раз, флаер едва можно было узнать. На его месте лежала дымящаяся груда бесполезного металла.
Джая шагнула вперёд, когтистые металлические ноги сокрушили тысячи гильз на земле. Заменявший правую руку меч активировался с раскатом грома, когда его окутала плюющаяся энергия силового поля. Второй раскат грома разнёсся по большому ангару, когда она взмахом меча отшвырнула несчастные обломки в сторону.
Позже она вспомнит ликующие крики по воксу. Позже она вспомнит довольный шёпот благословения Торолека. Позже она впервые за последние месяцы хорошо отдохнёт.
“Бичеватель” потерял равновесие от обратного замаха и едва не споткнулся, Джая резко опустила вторую ногу, избежав падения, и немедленно подалась назад, выпрямляясь в полный рост. Ещё одна оглушительная очередь вырвалась трассирующими потоком из двойных стволов главного орудия, прошив корпуса трёх искорёженных “Носорогов”.
Клинок снова опустился, устремившись вниз в пронзающей казни – воин, добивал поверженного врага. Джая топнула ногой по разрушенному гражданскому транспорту и удерживала машину на месте, пока вытаскивала меч. На этот раз она сохранила равновесие. Стружки и обрывки металла шипели вдоль лезвия, распадаясь от жара энергетического поля.
Возвышавшийся рыцарь вскинул клинок перед собравшимися в ангаре бригадами местных слуг, рабами-сервиторами и смотрителями-ризничими, и всё же жест был не для них. В недружном подражании активные рыцари ответили, как могли. Некоторые подняли клинки или пустые стволы, другие издали грубый рёв из мегафонов, а безоружные и по каким-то причинам молчавшие уважительно опустили непокрашенные лицевые панели.
