Но солдаты намного совершеннее понесут войну Императора к звёздам. Павший Сагиттар, которому так и не дали умереть, станет одним из многих, кто прольёт кровь Громовых Воинов.

Но не сейчас. Не сегодня. Не в утро Маулланд Сен.

Здесь они потеряют семь тысяч пятьсот восемьдесят одного воина против непокорных волн последних защитников Маулланд Сен.

Он вспомнил, как Император провёл рукой в перчатке по развеваемым ветром волосам, убирая их со Своего смуглого лица. Ветер теребил гребни на шлемах Громовых Воинов.

– Сагиттар, – произнёс Император голосом, который перекрыл гул брони. Сагиттар, чей шлем украшал расправивший крылья орёл, повернулся к своему сеньору:

– Мой король?

– Пора. Твоё копьё, пожалуйста.

Сагиттар подчинился без колебаний, протянув копьё своему военачальнику. Император взял оружие, крепко сжав рукой в перчатке посередине рукояти, и высоко поднял. Он держал его горизонтально, приказывая Своим людям занять позицию, как офицеры в Бронзовую эпоху или Железную эру Старой Земли за века до появления радиоракульной системы и вокс-сетей.

Сагиттар почувствовал, как армия изменилась, их внимание сконцентрировалось, когда они обратили взоры на Императора, наблюдая и ожидая.

Не последовало никакой речи, потому что армия получила неподлежащие сомнению приказы ещё накануне ночью. Не последовало никаких проклятий или клятв, потому что они уже были принесены и сказаны, прежде чем собралась орда. Император вообще не произнёс ни слова. Он отдал сигнал о наступлении, трижды горизонтально вскинув копьё к светлевшему небу.

И Он остался на месте, когда земля задрожала под поступью полков Громовых Воинов, которые направились в предгорья. Почётная стража из тридцати кустодиев ждала с Ним, как и армия знаменосцев, адъютантов, курьеров, посыльных и советников, каждый со своими собственными сенешалями и охранниками.

Сагиттар наблюдал неорганизованный поток солдат, взбирающихся по склонам. Их хаотичное наступление было настолько далеко от неумолимого порядка Легионес Астартес, насколько вообще можно было представить. И при этом они не могли полагаться на комплекс биологических улучшений, внедрённых в настоящих космических десантников. Эти орды были силой, несомненно, способной сокрушить технодикарей Объединительных войн, но против ксеносов галактики? Громовые Воины будут уничтожены ими.

Император почти не обращал внимания на начало сражения, Его терпеливый взгляд покоился на высоких пиках. Из-за них скоро появятся смертоносные машины. Он вернул копьё Сагиттару, который принял оружие с должным почтением.

Император проверил изысканно украшенный болтер на бедре. Одно из самых первых болт-оружий, прародитель своего вида – не вновь открытая реликвия Тёмной эры технологий, а личное изобретение Императора.

– Сагиттар. – На этот раз губы Императора не двигались. И Его голос был низким, слишком низким, чтобы являться подлинным тоном повелителя. – Сагиттар.

То, что осталось от Сагиттара прислонило лоб к холодной поверхности зрительных линз, глядя сквозь масляные красные пятна укреплённого транспластика.

– Сагиттар, – произнёс один из кустодиев, смотря на бронированную колыбель, где покоились его призрачные останки.

– Ра, – произнёс он беззубым покрытым шрамами ртом, заполненным густым насыщенным кислородом синтетическим маслом.

– Ра, – произнесли нараспев громкоговорители, установленные на бронированном шасси его шагающей гробницы.

– Прошу прощения, что прервал ваши размышления, – произнёс трибун.

Дредноут не двигался, как двигалось живое существо. У него не было никаких случайных и ненужных жестов естественного движения. Его движения были величественными и сдержанными, между приступами неестественной неподвижности. Было легко забыть, что внутри находился заживо погребённый воин, хотя вопрос о роли “Контемптора” в сохранении жизни на грани смерти лежал в плоскости философского спора, который воины Десяти Тысяч уже не раз вели. Наличие систем жизнеобеспечения предполагало сохранение жизни воина, с другой стороны сам корпус, приютивший останки в саркофаге, также умрёт, как только отключат биологическую оболочку.

Помещение в шасси дредноута находилось на границе между жизнью и смертью – невыносимая слабость, которая требовала поддержки священного оборудования, в сочетании с целеустремлённой силой, столь неутолимо жестокой, что бросала вызов могиле.

Все Десять Тысяч были в высшей степени образованными и философскими людьми, и, в конечном счёте, сделали единственный вывод, имевший значение: их колебания и сомнения ничего не значили. Это было волей Императора, чтобы Его воины жили и сражались, пока они могли жить и сражаться. Тот же самый завет был собственноручно выгравирован Императором на бронированном корпусе Сагиттара: “Только в смерти заканчивается долг”.

– Воспоминания, – ответила великая золотая машина. – Они цепляются за меня, Ра. Иногда мне кажется, что туман приносит их.

Ра сам порой задумывался об этом. Оба кустодия стояли во внутреннем дворе Шпиля бога, где целые участки давно увядшего ботанического сада ксеносов уступили сборным конструкциям Механикум. Тёмный квартал трущоб марсианской промышленной изобретательности располагался на фоне бледной призрачной кости эльдаров и серой латуни возрождённого Механикум города.

Сагиттар проходил техническое обслуживание внутри технических бараков без стен. Летели искры. В воздухе стоял запах священных масел и сплавленного металла. Группа сервиторов-оружейников и архиискусников занималась дредноутом, ремонтируя корпус и перезаряжая установленное в руке оружие. Каждое движение Сагиттара нарушало их технический балет, вызывая хор жалоб, которые он неумолимо игнорировал.

Ра стоял перед высоким дредноутом, золотой корпус покрывало столько трещин и вмятин, что он напоминал поверхность какого-то измученного астероидами планетоида, и пытался не думать о гибели Сагиттара, как о судьбе для всех Десяти Тысяч. Все кто остался, видели и лучшие дни.

– Иногда я вижу призраков в тумане, – сказал дредноут.

– Такой вещи не существует, мой благородный друг. Призраки – выдумка.

– Большинство из них – эльдары. Думаю, они молят о чём-то. Они тянутся ко мне. Не все из них ксеносы. Я вижу знакомые лица, превратившиеся в дым, отражения уже павших Десяти Тысяч.

Ра смотрел, как запустилось оружие военной машины, явно собираясь открыть огонь. Смерть не успокоила скорый на гнев и вспыльчивый характер Сагиттара. Дредноут повернул корпус со скрежетом сервомоторов, вызвав бинарные проклятия у нескольких работающих машинных адептов. – Ты когда-нибудь видел призраков в тумане, Ра?

– Нет, – соврал Ра.

Раздался машинный звук соскальзывающих механизмов, когда дредноут пытался повторить смех призрака внутри. – Хорошо. Что тебе нужно от меня? Ещё многое предстоит сделать, прежде чем враг доберётся до нас.

– Ничего нового. Я предупреждаю о приближающейся битве.

Дредноут разжал и сжал огромный кулак, словно проверял суставы пальцев, затем повернул руку в запястье со скрежещущим шумом. Ра увидел бледное лицо трупа, которое двигалось за тёмными окулярами машины.

– Что за предупреждение?

– Император и Бездушная Королева предупреждают о варп-сущности исключительной силы среди вражеских орд. Она уничтожила протектора, направленного командующей Кроле, как и его боевую группу.

Дредноут переместился с лязгающим грохотом. Протекторы – Сикарии Альфы, по крайней мере, – редко погибали легко, но именно от предупреждения Императора у Сагиттара заныло сердце.

– Мы знаем её возможности?

– Мало, кроме её смертоносности.

Золотая военная машина медленно и плавно запустила автозагрузчики, позволяя техножрецам изучить работу механизма.

– Мы должны уничтожить её, Ра. Уничтожить, пока она не достигла стен, и мы не потеряли её в городе. Как начнутся уличные бои – воцарится беспорядок.

– Как обычно я согласен, но мы едва ли можем пойти на крупную вылазку, пока проводится эвакуация внешних туннелей. Силы арьергарда знают об угрозе, и Объединители стараются нанести на карту вероятные маршруты атаки существа. Если у них получится, то мы сможем устроить засаду.