Стихают последние аккорды, всем говорят спасибо и до завтра. Ресторан закрывается, пора и честь знать, разгорячённые, вываливаем на улицу. Светятся зелёными огоньками такси, прохаживаются нахмуренные дружинники, следят, чтоб из ресторана не выходили пьяные. Патруль косится на нас, но пока не пристаёт. В принципе мы весёлые, но не в сильном подпитии.

Всё же быстренько минуем ресторанную зону, идём по тротуару, по бокам которого, нависают кипарисы, травим байки. Костя рассказывает, как они получили первое жалование, причём - трёшками и ничего умного не придумали, как соорудили барабан, наклеили на него деньги и пошли в ресторан. Начали расплачиваться, вроде денег не хватает, тогда достают барабан, крутанули, трёшка вылетает, второй раз, ещё одна, затем ещё и ещё. У официанта потихоньку глаза на лоб полезли, незаметно исчезает и очень скоро нагрянула милиция: "Где фальшивомонетчики?" - крутят руки, кидают в "обезьянник". Правда, быстро разобрались, что ребята просто балуются, но сами шутить не захотели, вызвали патруль из комендатуры. Ох, и разбирательство было! Чуть с флота не полетели! Мотивировка: "Издевательство над советскими гражданами". Хорошо, что в Штабе родственники были, с трудом загасили конфликт.

Костя рассказывает в лицах, все хохочут. Катя тоже смеётся, крепко цепляется за руку Эдика, но часто поглядывает на меня и такое у неё выражение лица, словно она что-то вспоминает.

- Кстати, я тоже в Москву скоро поеду, с приборостроительного института уйду, попробую поступить в Университет имени Патриса Лумумбы, на факультет арабских языков, - заявляет она, странно поглядывая на меня.

- Лучше английский изучай, полезнее, - советую я.

- Английский я знаю.

- Вот как?

- В школе повезло с преподавателем, она англичанка.

- Самая настоящая?

- Почти. Хотя сама русская, но родилась в Лондоне. В своё время её дедушка и бабушка, скрываясь от царских репрессий, эмигрировали в Великобританию. А вот сейчас, ей предложили вернуться. Она ярая коммунистка, легко Ленина цитирует, и почти наизусть знает Капитал Карла Маркса.

- Значит патриот, - стараясь скрыть иронию, улыбаюсь я.

- Наверное.

- Дура она, - бесцеремонно встревает в разговор Эдик.

- Ты что, против Ленина? - округляет глаза Катя.

- Причём тут Ленин? Она шило на мыло поменяла. И что, нравится ей жить здесь, а в Англии плохо было?

- Она говорит, что нравится.

- Вот я и говорю, дура.

- Эдик, ты бываешь несносным, - равнодушно говорит Катя.

- А я бы хотела б в Англии пожить, на королеву посмотреть. Да я бы, полжизни отдала, чтоб лишь одним глазком посмотреть на Биг Бен! - мечтательно закатывает глаза Танюха.

- Я б тоже съездил туда ... на танке, - дурачится Александр.

- А мне больше Париж по душе. Эйфелева башня, наряды, а какой язык красивый, - с придыханием говорит Элла.

- Туда б я тоже съездил ... на танке, - не унимается Александр.

- Слушай, отстань со своей бронетехникой! - возмущаются девушки.

- Ну, уж лучше, чем на Жульке, - продолжает ехидничать Александр.

Мы смеёмся, действительно, наша жизнь желает быть лучшей, "но крепка броня и танки наши быстры". По крайней мере, мы сверхдержава и нас, если не уважают, то боятся. Хотя чему бояться? Наше правительство всегда выступает за мир во всём мире, даже лозунги такие. Вот и в Афганистане воюем за тем, чтоб мир там был. Проклятые американцы! То Вьетнам, то Кампучия, на малюсенькую Гренаду напали, сволочи! Хотели Кубу оккупировать, и если б Хрущёв не постучал ботинком по трибуне ООН, точно б ядерная война началась.

Как-то незаметно друзья разошлись по домам. Мы все обитаем в одном районе, кто-то дальше, кто-то ближе, лишь Эдик сейчас поселился на Северной стороне, а это абсолютно противоположные направления. Он, как истинный джентльмен, порывался проводить её до дому, но я веско говорю, что катера скоро перестанут ходить и пусть не волнуется, сам провожу. Вижу, ему не очень понравилось эта идея, но Катя чмокнула его в нос, он растрогался и побежал на троллейбус.

Идём рядом, как школьники, на расстоянии. Что-то меня притягивает к ней, но что именно не пойму. Рыжая, такая вся из себя несуразная, при этом гордо вздёрнутый носик и острые лопатки. Обалдеть! Никогда такие не нравились. В то же время проникаюсь к ней уважением. Сразу видно, сильная личность, хоть вроде ещё совсем "молоко", недавно восемнадцать исполнилось.

- У меня такое ощущение, что тебя давно знаю, - она метнула на меня внимательный взгляд.

- Больше, чем полгода, уже срок, - соглашаюсь я.

- Нет, вроде до того ещё знала. Иногда мне кажется, что жила другой жизнью, а иногда мне снится, как я летаю.

- Растёшь, - откровенно смеюсь я.

- Наверное, - искренне соглашается она, - но сны такие странные, я в них дракон.

Смотрю на её тщедушную фигурку: скромное пальтишко, на шейке серебристый платок, но глаза горят как два прожектора. Хотел усмехнуться, но не стал, пускай мечтает, девочка.

- И ты мне снился, - неожиданно заявляет она.

- Неужели, - оборачиваюсь к ней, думая она вновь затеяла какую-то свою игру.

- Снился. Кошмарный сон. Тебя двое, в длинных рясах, пытали.

- Тьфу ты! - от неожиданности ругаюсь и сплёвываю. - Что за гадости выдумываешь?

- Они тебе жилы на ногах резали, а затем ты превратился в дракона.

- Замолчи! - взрываюсь я. - Другой темы для разговоров нет? Лучше расскажи, как первый курс закончила, скольких мальчиков с ума свела.

- Нормально закончила, мальчиков многих с ума свела, - мигом надувается она.

- Не сомневаюсь! - фыркаю я.

Некоторое время идём молча.

- Мне кажется, наши судьбы связаны, - не удерживается в игре в молчанку Катя.

- Влюбилась что ли, - бестактно замечаю я.

- В тебя! Да мне, такие как ты, никогда не нравились! Вечно корчат из себя, а втихаря пялятся со спины, уже не одну дыру у меня прожгли!

- Да там нет нечего на что пялиться, - откровенно ржу я.

Неожиданно у Кати брызжут слёзы и она бежит вперёд.

"Вот кретин, она же, совсем молодая девчонка! Чего я на неё окрысился?" - в душе ругаю я себя сам.

- Катя! Катюша! Стой! Я не прав, - хватаю её за руку. Она останавливается как вкопанная, размазывает по лицу слёзы и такая несчастная. - Извини, Катюша, у тебя всё на месте и есть на что посмотреть, - несколько бестактно говорю я, но она уловила мой примиряющий тон и не обиделась.

- Проехали, - с иронией усмехается она, слёзы быстро высохли на лице.

- Ты симпатичная, - почти не кривлю душой я. В ней есть, что-то, завораживающее, не могу понять что.

- Не ври, - откровенно ухмыляется она. - А мальчики на меня действительно западают, липнут как мухи на варение! - с отчаянным вызовом выкрикивает она.

Я смеюсь, и неожиданно мне хочется обнять её. На этот раз она не обижается, срабатывает женское чутьё, задирает нос: - На троллейбус опоздаем, кавалер.

Пришлось пробежаться, с трудом успеваем на последний маршрут. Троллейбус, куда мы запрыгнули в последний момент, почти пустой. На задних сидениях расположилась небольшая компания, молодой человек тихо перебирает струны на гитаре, а у окна стоит худенькая девчонка, держит скромный букетик, задумчиво улыбается своему отражению в стекле и она не замечает неприятного типа, который, прислонившись к дверям, не сводит с неё масленого взгляда.

Катя глазами указывает на него.

- Вижу, - киваю ей.

- Он точно пристанет к этой девушке.

- Думаешь её надо проводить?

- Обязательно.

- А ты боец, - хвалю её.

- Просто меня бесит несправедливость. Она такая счастливая, а этот явно что-то замыслил отвратительное.

Подходим к девушке, она вскидывает на нас удивлённые глаза.

- Мы тебя проводим, тот тип тобой заинтересовался, он плохой человек, - тихо прошептали ей.

Девушка окидывает нас взглядом, кивает, как старым знакомым, в глазах ни тени страха и такая она хрупкая и нежная.