- И что? Я всегда хотел тебя, а сегодня и ты хотела меня. Мы не сделали ничего плохого.

Его любимая вздрогнула.

- Я не должна была...- начала она очередную тираду самобичевания, но вдруг сбилась и бросила на сына удивлённый взгляд,- ты всегда хотел?

- Конечно, мам,- Даня расплылся в широкой улыбке, надеясь скрыть за ней свой страх.

- Как это понимать?

Юноша моргнул.

- Так и понимать. Я всегда хотел тебя. Ты мой идеал. И я люблю тебя. И как маму. И как женщину,- отчеканил он.

- Я не понимаю.

В глазах мамы застыло недоумение притравленное испугом.

- Чего тут понимать?- Даня неожиданно ощутил, что, наконец, может избавиться от груза вины и сознаться в своей страсти.

Ему было страшно открыться маме, рассказать ей, как он столько времени пользовался её доверием и злоупотреблял наивностью, ведь спрогнозировать реакцию любимой на подобные известия было очень сложно. Но всё уже изменилось. Вернуть вчерашний день, и что-то изменить в нём было попросту невозможно, а значит, нужно было начинать строить нечто новое. И Даниле не хотелось, чтобы фундаментом этих отношений была ложь и недомолвки.

"Будь, что будет"- наконец решил парень.

- Я должен тебе кое в чём признаться,- нехотя произнёс он.

Говорить правду легко и приятно. Глупая фраза, которая не имеет никакого отношения к реальности. Юноша надеялся, что мама оценит его откровенность, проникнется пониманием и сочувствием к заветному желанию своего сына. Конечно, она уже никогда не будет видеть в нём своего маленького ребёнка, а возможно и вовсе прогонит прочь, но чем откровеннее становился его рассказ, тем очевиднее было, что иначе поступить парень просто не мог.

Он смущённо описывал то время, когда только начинал задумываться о сексе, приоткрывая для себя запретное знание. Он рассказывал, как начал смотреть на окружающих девочек и мечтать о том, что однажды кто-то из них позволит ему сначала поцеловать себя, а потом и пойдёт "до конца". Он поведал, как в какой-то момент неожиданно осознал, что желания его, это лишь общие мечты об интимной близости, никак не связанные с кем-то конкретно, потому что в каждой из доступных девушек он видел разные недостатки. Наконец, он признался, что однажды утром понял, что единственная женщина - идеал, это она - его собственная мама.

Дальше были хмурые вечера размышлений и бессонные ночи осмысления. Тяжёлая внутренняя борьба, иссушавшая нутро. Ведь парень прекрасно понимал, что общество не приемлет подобную близкородственную связь. И всё же однажды он отбросил наносную мораль. Сердцу не прикажешь. Что можно сделать, если твои мысли, раз за разом возвращаются к одной единственной? Как перебороть себя и убедить, что это лишь юношеская спермотоксикозная блажь?

Даниил честно пытался влюбиться в кого-то ещё, но не преуспел в этом. А потерпев фиаско, понял, что у него просто нет выбора. И с тех пор он искал способы, как открыть своё сердце любимой. Как добиться её благосклонности. Как реализовать свою мечту.

Мама слушала сына молча. Лишь эмоции на её лице сменяли друг друга, а глаза то расширялись от удивления, то опасно прищуривались.

- Ты всё это продумал с самого начала?- спросила она сквозь сжатые зубы, когда Даня закончил.

Парень потупился.

- Ну, не всё,- промямлил он.

- Ты столько времени врал мне, чтобы банально трахнуть?

Юноша не мог разобрать, чего в этой фразе было больше: удивления, обиды, разочарования или горя.

- Не чтобы...- он замялся,- трахнуть. Как ты не понимаешь?! Я люблю тебя!

Мама вздрогнула и отстранилась.

- Любишь? И поэтому напоил, чтобы грязно воспользоваться, пока я себя не осознавала?

Даниил дёрнулся, как от тяжёлой пощёчины и поперхнулся словами. Лихорадочные мысли забились в голове, словно растревоженный рой. Безумные голоса наперебой орали что-то своё, и разобрать собственные мысли в их гвалте было решительно невозможно. Юноша схватился руками за голову и сжался в комок у ног любимой, силясь отыскать хоть какую-то ниточку. Рацио. Строгое рацио. В любой ситуации нужно уметь брать себя в руки и усмирять эмоции. Он всегда умел это делать, всегда сохранял рассудительность и взвешенность. Где-то там, за стеною крика и не оформившихся в слова бесноватых мыслей оставался оплот его строгого разума.

- Я тебя не напаивал,- тихо пробормотал парень и моргнул, вдруг осознав эту мысль,- я тебя не напаивал.

Данила поднял голову и встретился взглядом с мамой.

- Я тебя не напаивал и не пользовался.

Его любимая хотела что-то гневно ответить, но слова замерли у неё на языке.

- Ты знаешь, что это правда!

Ведь это действительно было правдой! Ещё тогда, когда юноша предложил маме составить ему компанию в клубе, он заметил, что эта идея привлекает любимую. Она могла скрывать это, обманывать даже саму себя, но он-то это ощущал - не просто ощущал, был уверен, что знает. И так оно на самом деле и было, ведь никто не заставлял маму отправляться в пляшущую толпу и там практически отдаваться в танце первому встречному.

- А ещё...,- Даня внезапно захлебнулся словом,- ...ещё я не пользовался тобой.

Мамины брови гневно сошлись.

- Если бы ты не хотела этого, ты не дала бы себя раздевать...

- ...и целовать...

- ...и обнимать...

С каждым словом, сознание Данилы прояснялось и словно откровение, в голову приходили очевидные мысли.

- Если бы ты не хотела этого, то надела бы под платье трусики! Да и вместо этого платья надела бы что-то другое! Вообще не стала бы его покупать.

Он хотел ещё что-то добавить, но осёкся, видя ошарашенный взгляд любимой и то, как часто-часто моргают её чарующие глаза, в уголках которых появилась влага.

- Прости.

- Господи, какая же я дура,- всхлипнула мама.

- Не надо...

Женщина его мечты уткнулась лицом в сложенные на коленях руки и всхлипнула ещё раз. Потом ещё. И ещё. Её обнажённые плечи вздрагивали от плача.

- Мам...

- Мам, прости меня.

- Пожалуйста, не надо.

Данила прижался к маме, обнял её, хотя она и попыталась скинуть его руки со своих плеч.

- Не плачь...

- ...мам...

- Пожалуйста! Я не хотел тебя обидеть. Честно.

- Я люблю тебя!

Он гладил любимую по спине, пытался успокоить, шептал простые, но искренние слова и в какой-то момент ощутил, что это действует. Всхлипы стали реже, а потом и вовсе прекратились. Плечи больше не сотрясались, и юноша отыскал в себе смелость, чтобы нежно дотронуться до маминой головы. Его ладони ощутили влажную от слёз кожу милых щёк и мягко, но настойчиво заставили любимую поднять глаза.

В них была печаль.

- Не отталкивай меня, мам. Я люблю тебя.

Она шмыгнула носом.

- Обещаю, я сделаю всё, что ты захочешь. Скажешь, что не хочешь меня больше видеть, я уйду. Скажешь, чтобы я больше никогда не появлялся рядом...

Данила осёкся. Как он сможет это сделать?

- Глупый,- на лице мамы впервые с момента пробуждения сына появилась заботы,- что ты такое говоришь?

- Я не знаю.

- Данечка, ты мой сын,- со знакомой материнской интонацией сказала она,- куда я тебя прогоню?

Это было так трогательно. Так искренне.

Чтобы не случилось, мама любила его. Может и не так, как любил её он, но всё равно любила. На какое-то мгновение юноша вновь стал маленьким мальчиком и в порыве детской любви качнулся вперёд, ища успокаивающих и одобрительных объятий. И мама не смогла отказать ему в этом. Пусть поза и была неловкой, но она прижала голову сына к груди, а он по-детски обнял её. И так они сидели, легонько покачиваясь из стороны в сторону и абсолютно потерявшись в бездумном очаровании момента.

Даниил открыл глаза.

Утренний свет за окном ещё не озарился солнцем, но небо уже почти приобрело свой естественный голубой цвет. Юноша ощущал, как его висок прижимается к двум небольшим косточкам ключиц в центре маминой груди. Всё так же обнажённой маминой груди. Поза была неудобной и от неё давно уже затекли и ноги, и спина, но менять что-то решительно не хотелось. Мама практически сидела на его бёдрах, разведя ноги по бокам, так что поднятые колени оказались прямо за плечами сына. Её левая рука обнимала спину парня, а права поддерживала голову за затылок, чуть теребя пальцами волосы. Словно он был ещё совсем-совсем маленьким. Может и был всё это время.