– Нет, Вас! И плевать мне на физику и на двойки.

– А значит, плевать на меня! Мальчик, ты сам себе противоречишь. Ты заигрался в альфу–самца, это не школьные игры, где победителю достанется приз в виде сдавшегося учителя. И как результат, этого никогда не будет, тем более с таким отношением ко мне и к моему предмету, – разволновался учитель.

– Вы не ответили на мой вопрос, – прошептал ученик и стал медленно приближаться к учителю. От этого тот запаниковал и продолжил пятиться, пока не уперся в стол. Дальше отступать некуда, не вывернуться. Расстояние между ними сокращалась с каждой секундой, сердце Жени бешено стучало, а кровь прилила к голове. И этот запах! Запах альфы сводил с ума. Алекс стоял так близко, что можно было почувствовать его дыхание, а между ними всего две стопки тетрадей.

– Нет! – чуть выдавил из себя учитель.

– Каждый думает в меру своей распущенности! Я о дополнительных занятиях по физике, а Вы о чем подумали? О сексе? Ну… от него я тоже не откажусь. Ты… Вы, такой милый, когда смущаетесь, так и хочется схватить Вас и прижать к себе, крепко обняв.

От этих слов учитель совсем растерялся, руки задрожали, и тетради, эти чертовы тетради, посыпались на пол. От близости этого наглеца и его запаха закружилась голова, и ноги стали прогибаться. Журнал громко стукнул об пол и вывел Евгения из состояния, близкого к обмороку, от напряжения и странного возбуждения. Ведь такого раньше с ним никогда не было. У этого альфы запах был особенный – чуть сладковатый, дурманящий. Трудно сосредоточиться, и понять, что происходит.

– Вы не сказали: “Да, милорд”. И не сказали: “Нет!”. Так что?

– Вижу, «Три мушкетера» ты читал. Но мы сейчас говорим о дополнительных занятиях по физике. Ты уверен, что они тебе нужны? – заставил себя заговорить Евгений Владимирович и нагнулся, чтобы подобрать упавшие на пол вещи.

Ученик тоже согнулся, а потом и вовсе сел на корточки, чтобы помочь собрать то, что уронил учитель. Руки у уронившего дрожали, не слушались, но он честно старался и уже ползал на коленях, чтобы все собрать. Когда руки случайно соприкоснулись, их обоих словно ударило молнией, и они мгновенно отскочили друг от друга и поднялись на ноги, рассыпав опять все тетради.

– Уйди, а! – взмолился Евгений.

– Нет. Давайте сделаем это прямо сейчас! Я до завтра полностью свободен и буду только Ваш.

– Нет!

– Заняты? Вас дома ждет муж? Бой-френд? Даже если так, мы ему не скажем о нашем милом свидании за учебником физики. Может, потом еще чем-нибудь займемся, – сказал Алекс. – Ну, вот опять засмущались, покраснели, как девственник.

– Ты забываешься! Моя личная жизнь тебя не касается, убирайся!

– Ладно-ладно, я не буду сегодня посягать на Вашу честь, хоть и очень хочется. Но мы еще вернемся к обсуждению этого вопроса, ведь так?

– Хорошо! Мы будем с тобой заниматься дополнительно… В приемной висит прейскурант цен, оплатишь, тогда и поговорим о времени и месте занятий, – наконец сдался учитель, понимая, что иначе он не уйдет сегодня домой, и они тут просидят до закрытия школы.

– Фи, какой вы строгий. А натурой не возьмете? Я буду нежным и страстным. Старательным и способным!

– Что ты ко мне прицепился?

– Ну, знаете, существует такое понятие, как притяжение. И оно бывает не только земным. Вы ведь физик… Так вот: меня к вам притягивает.

– Это потому что у нас с тобой, Алекс, разные полярности, понятия и взгляды на жизнь, – парировал физик. – Я так и думал: ты знаешь мой предмет, но просто дурачишься, прикидываясь чайником. А теперь иди домой.

– Так, я оплачу, и тогда ты не отвертишься от моего общества. Ведь кто платит, тот и заказывает музыку – ну так говорят, – сказал Алекс и легко коснулся его губ своими губами. Затем, быстро, не оборачиваясь, ушел.

А Евгений так и остался сидеть на полу, зажав в руках первую попавшуюся под руки тетрадь. Когда оцепенение прошло, он встал, добравшись до крана в лаборантской, долго лил себе на лицо холодную воду, пытаясь остыть и прийти в себя. «Прикосновение было таким легким, почти не заметным, может, мне просто показалось? Нет, не мог я настолько испугаться, что мне стали мерещиться легкие поцелуи. Хватит думать о нем, нужно собраться и идти домой. Слава Богам и завтра у меня нет уроков в одиннадцатом «А». Мне еще контрольные работы проверять! Почему этот мальчишка так легко меня выводит из себя? Почему я краснею и бледнею перед ним, словно подросток - я, а не он? Почему не могу твердо ему сказать “нет”? Накричать? Мямлю, шепчу, вместо того чтобы кричать и сопротивляться?»

Как добрел до дому, Женя не помнил. Не помнил, как покидал школу, и закрыл ли кабинет. И дома, вместо того чтобы проверять контрольные, просто лежал на кровати и смотрел в потолок. Смотрел долго-долго, пока не заснул.

Следующий день в школе прошел просто прекрасно. Потапов ему на глаза не показывался, не доставал и не подшучивал. От этого настроение поднялось, и Евгений шел домой и улыбался. До появления этого мальчишки в его жизни каждый день был таким. Он любил свою работу, любил детей и старался подавать материал школьной программы так, чтобы дошло, отложилось в голове у каждого, даже самого ленивого и упрямого. При составлении плана урока он всегда добавлял разную научную литературу, искал исторические факты и смешные истории при открытии того или иного закона. Прослушав такой урок, все уходили довольными, улыбались и уносили с собой частицу его души и труда. Ведь он вкладывал в урок всего себя, и это приносило плоды. Дети старались отвечать ему тем же, учились, запоминали и полюбили его уроки. На всех проверочных и контрольных работах не было неудовлетворительных оценок ни у кого, кроме Потапова. Вот только даже это сегодня не могло испортить настроение Евгения.

Он шел и радовался хорошему дню, любимой работе и последним солнечным лучам. Конец осени в этом году выдался теплым и не дождливым. Деревья сбросили почти всю листву, и сейчас та лежала кучками вдоль дороги, собранная упорными дворниками. Каждое утро они сметали опавшие листья в кучи, а вечером листья опять лежали на земле разноцветным пушистым ковром. Да, возможно, не доставало летней зелени, но красок хватало, словно художник–недотепа разлил их, и они перемешались и создали свой неповторимый узор на земле. Ветерок, пусть не такой теплый, как в начале сентября, но такой же ласковый, трепал светлые модельно-подстриженные волосы сероглазого мужчины, и тот не торопился домой и медленно шел по городу, наслаждался последними теплыми днями.

Ведь дома его никто не ждет, да и куда торопиться? Женя не считал себя одиноким. У него были друзья, родители. Пусть иногда хотелось создать свою семью, найти истинную пару и стать счастливым, но это быстро проходило, ведь в молодости всегда кажется, что еще вся жизнь впереди. Тут главное не ошибиться, потому что мучиться с нелюбимым потом придется всю жизнь. С детства родители говорили омеге-сыну, что тот сам почувствует, что перед ним его избранник и пара. Только время бежало, и вот уже четвертной, а пара так и не нашлась. «Еще лет десять, и все. Можно будет забыть про собственных детей и отцовское счастье. Может, прав и в этом Миша? Живут же люди, любят, а не гоняются за журавлем и крепко держат синицу в руках. Только что-то внутри меня противится этому и не позволяет сказать школьному другу “да”. Каждый день я говорю себе, что нужно еще чуть-чуть подождать, он обязательно найдется, встретится. Только время со мной не согласно и без остановки мчится вперед… а еще этот Потапов. Ну вот, опять Потапов! Сам себя накручиваю! Ведь решил не портить себе настроение этим мальчишкой. Хотя что-то в нем есть. То, чего нет у Миши или других альф! Вот только что? К черту Алекса, пойду я лучше домой тетради проверять. Завтра тяжелый день и новая встреча с ним. Что он выкинет на этот раз? И смогу ли я сдержаться, чтобы не ударить его или не заплакать от обиды?»

Проверка тетрадей затянулась до самой ночи. В перерывах Женя пил чай и жевал печенье. А вот работу «любимого ученика» оставил на самый конец. “Что там проверять?” - решил он. Ведь все равно будет два. Но открыв его тетрадь, удивился – чистый лист! Ну, почти чистый! В самом верху написано число, а под ним: