В десятом классе она даже немножко встречалась с другим мальчиком, с ним она целовалась добрых пять раз, если не целых восемь. Мальчик был первым красавцем класса, одноклассницы сходили по нему с ума и с некоторыми из них у него были не совсем формальные отношения, хотя с ней он почему-то оказался очень скромным, по крайней мере, в первую неделю. Но затем он захотел большего, на что она ответила категорическим отказом.

Как потом ей рассказала одна из девочек, этот мальчик не всегда был таким скромным. Просто однажды, когда они все вместе курили во дворе дома рядом со школой (там была их тайная курилка), он поспорил с этой и другими девочками на бутылку коньяка, что двух недель для превращения придурковатой отличницы в послушную кисочку, ему будет более чем достаточно. На послушных воду возят, но это явно был не Танин случай, свои способности красавчик драматически переоценил, вследствие чего был вынужден выставить участникам спора бутылку армянского коньяка, тайно уведенную из родительского бара.

На первом курсе института она вообще игнорировала все ухаживания, но в конце второго ею заинтересовался абсолютно шикарный экземпляр – атлетически сложенный каратист, учившийся в ту пору на последнем курсе. Она была наслышана о его подвигах, а кроме того он был отличником. С ней, правда, он сравняться не мог, но это было нормально, до нее вообще-то вряд ли, кто дотягивал, во всяком случае она таких еще не встречала.

Валерий был первым мужчиной, к которому она не осталась полностью равнодушной. Они познакомились на вечере, танцевали, потом целовались в парке. Ей было горячо от его поцелуев, но она должна была идти домой, иначе родители начали бы беспокоиться.

Через пару дней они встретились в институте, и он пригласил ее в кино. Там, сидя в последнем ряду полупустого зала, они опять целовались. Он взял ее за грудь, она не сопротивлялась, но потом она опять должна была идти домой.

В следующий раз он пригласил ее к себе домой, послушать новые записи какой-то популярной западной группы, и Таня вдруг поняла, что произойдет, если она туда пойдет. Поэтому она категорически отказалась, несмотря на то, что Валерий ей очень нравился. Ей только что исполнилось 18, большинство ее подруг уже давно потеряли девственность, но она была из совершенно другого теста.

Она никогда не принадлежала к большинству, даже тогда, когда голосовала вместе со всеми за единственного кандидата, на роль секретаря комсомольской организации. Конечно, она понимала, что с девственностью однажды придется расстаться, и что, возможно, она еще не успеет выйти замуж, когда это произойдет. Но это, конечно же, будет потом! Как-нибудь в другой раз! Не теперь! А теперь она боялась.

Лечь в постель с мужчиной, – это не просто так. Это страшно! Да, это просто страшно! Вот вступить в драку с громадным придурком, в два раза больше ее, – это нормально. Тут все ясно, тут она защищала слабого, который не мог сам себя защитить. А постель?

А в постели все гораздо хуже. В постели она ничего не защищает. В постели она отдает. Отдает себя, отдает другому. Она будет совершенно беззащитна, а что он потом с ней сделает?

Нет! К этому она еще не была готова. Пока еще, она способна защищать себя сама!

Таня только перешла на третий курс, когда папа пришел домой очень расстроенный.

С того момента, как он оставил преподавательскую работу в институте иностранных языков прошло уже десять лет. Теперь он работал в качестве начальника отдела переводов в большом отраслевом институте. Работа была нудная и малоинтересная, зато случались зарубежные командировки, за счет чего семья могла немного пожировать.

Главным приобретением был, конечно же, красный „Жигуль“ третьей модели. А в прошлом году папа получил участок для дачи. Участок был очень хороший, на вершине холма, стоявшем на берегу небольшой речушки. Чтобы получить именно этот участок понадобилось дать взятку: два фирменных костюма фирмы Wrangler, который папа привез из одной из командировок. Теперь они собирались строить там дом.

А еще после долгих размышлений родители, потратив все свои сбережения, купили шикарную немецкую гостиную за невероятные 5400 рублей. Мебель была очень красивая, те знакомые, которые подобных покупок себе позволить не могли, им страшно завидовали. Родители гордились своими возможностями. Их дела шли хорошо и потраченные сбережения можно было вернуть за пару лет, главным образом за счет командировок. Но теперь возникла реальная опасность эти возможности потерять.

Опасность исходила от новой сотрудницы папиного отдела, которая пришла к ним на работу месяц тому назад. Сотрудница была моложе папы лет на десять, очень высокомерна и имела диплом кандидата наук по языковедению. Взяли ее без ведома начальника отдела. Однажды, придя на работу, он был вызван к директору, который объявил ему о том, что к нему приходит еще одна сотрудница, для которой специально создавалась ставка.

Она была принята для работы с английским и немецким языками, но ее английский был весьма посредственен, а о немецком, начальник отдела не имел ни малейшего представления. Неделю назад ей дали перевести на английский русский текст, но, когда она представила свой перевод одной из старых сотрудниц, та пришла в ужас от грубых ошибок и прибежала к Виктору Павловичу. Последний пожаловался директору на новенькую, но тот ничего слушать не хотел и приказал, чтобы другие сотрудники тихо и без шума подправили перевод.

На вопрос Таниного отца почему такие странные приказы, директор сначала не хотел отвечать, но потом по секрету признался (у них были очень хорошие отношения, и именно он переманил Виктора Киселева с его предыдущего места работы), что новенькая была женой заместителя их министра. Замминистра персонально попросил директора устроить ее на это место и в дальнейшем продвинуть на папино место. В последнем директор высокому чиновнику отказал, но это ничего не решало, поскольку через месяц директору исполнялось шестьдесят лет, и он уходил на пенсию.

Папу успокаивали всей семьей. Даже шестилетний Володя внес посильный вклад, он, правда, не знал, чем отличается директор от замминистра, но понял, что злая тетя хочет отобрать у его дорогого папочки что-то ценное, не то должность, не то отдел.

Директор сменился через два месяца, на его место пришел бывший второй секретарь их райкома партии. А еще через месяц папа поехал в командировку в Германию. Назад он ехал с подарками, одним из которых был пневматический пистолет, стрелявший теми же пульками, что и воздушки в тире. Паша заработал уже не один приз, в московских тирах, вот папа и решил сделать ему такой подарок тем более, что в Германии такой пистолет, можно было купить без специального разрешения.

В командировки папа ездил часто. Обычно прохождение таможни было для него пустой формальностью, но в этот раз его впервые обыскали и нашли из запрещенных к ввозу вещей этот пистолет и эротический журнал Praline. В результате он был задержан, весь его багаж конфискован, а на работу было прислано представление из органов государственной безопасности.

Папу потом отпустили, вернув все его вещи кроме пистолета и журнала. Но на работе новый директор, срочно собрав внеочередное партийное собрание, потребовал исключить отца из партии. Предложение было поддержано подавляющим большинством коммунистов, которые очень боялись нового начальника с большими связями в верхах.

Воспользовавшись решением партсобрания, новый директор тут же снял отца с должности начальника отдела и назначил на его место новую сотрудницу, носившую гордое знания кандидата наук по языковедению. Как позже выяснили работники отдела, ее кандидатская диссертация была посвящена переводу на английский и немецкий нескольких работ советских специалистов по научному коммунизму.

Через неделю после исключения из партии у папы произошел инфаркт, и он на месяц попал в больницу. К счастью, инфаркт оказался микроинфарктом, а кроме того по возвращению домой его ожидала хорошая новость: райком исключение из партии не утвердил, все ограничилось строгим выговором с занесением в личное дело. Но сохранение партийного билета ничего уже не меняло, потому что пост заведующего отделом перевода был уже безвозвратно потерян. Теперь он стал простым сотрудником отдела, и возможности ездить за границу больше не было.