Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Но июньские дни в Питере кажутся бесконечными, длятся и длятся. До ночи – белесой и коротенькой, на два-три часа, – не дотянуть… Да еще и туман сегодня подкачал, видимость, как на грех, почти идеальная по здешним меркам, метров двести пятьдесят. Все одно к одному, и все против меня.

И я решил сыграть в поддавки… Перестал рваться вправо, в жилую застройку. Двинул по прямой к Фонтанке в максимальном темпе, что оказались способны выдать подкашивающиеся ноги.

Новый план был прост и стоял, как Ойкумена древних, на трех китах: авось, небось и как-нибудь… Авось повезет и как-нибудь переправлюсь через реку без моста… Небось найдутся какие-нибудь обломки на берегу, способные послужить подручным плавательным средством… Или вдруг кто-то подсуетился и залатал средний разрушенный пролет Старо-Калинкина моста. Мир вообще и питерская Зона в частности не без добрых людей – например, через Троицкий мост на Неве, не до конца сведенный, натянута вполне приличная пешеходная переправа из тросов.

Увы… Не дошли руки добрых людей до Старо-Калинкина…

Обнаружив и осознав этот печальный факт, я вложил остаток сил в марш-бросок вдоль берега. Набережной здесь не осталось от слова «вообще». Исчезли и каменная облицовка берега, и парапет, и проезжая часть, тянувшаяся вдоль реки. Берег спускался к воде под пологим углом, был завален всякой всячиной и успел густо порасти черными и перекрученными кустами-мутантами.

Способных держаться на воде обломков хватало… К сожалению, размер ни одного из них не позволял выдержать человека. Времени же на постройку самого примитивного плота не было. Погоня отставала на минуту, на две, самое большее… Плыть же, держась за какую-нибудь доску, не имело смысла. С тем же успехом можно махнуть налегке вплавь на тот берег.

Вернее, с тем же неуспехом… Воды невской дельты напичканы всевозможной опасной для жизни и здоровья гадостью, толком никем не изученной. Мы слишком мало знаем о том, кого и что можно встретить в глубине, сущности же, оказывающиеся порой у берегов и у поверхности, оптимизму в этом вопросе не способствуют…

Совсем подопрет – все же попытаюсь уйти вплавь… Но до чего же не хочется.

Доски… Сорванная с петель дверь… Обломки мебели… Не то, все не то.

И тут я слышу странный звук с реки… Рокочущий, накатывающийся с запада. Что за…

Ага… Вот оно что… Похоже, опции «заплыв в одежде» я тоже лишился. По Фонтанке, причем со стороны залива, против течения, быстро катится волна жидкости неприятного желтого цвета…

МПВ, будь она неладна… Вот не было печали.

* * *

Как известно, конная статуя императора, именовавшаяся Медным Всадником, неведомо куда исчезла со своего гранитного постамента. И памятник сейчас зовут Медной Гадюкой – из всей скульптурной композиции уцелела лишь змея.

А медные конь со всадником прочно обосновались в сталкерском фольклоре. Многие непонятные происшествия в Зоне не совсем всерьез списывают на происки призрачного наездника, объезжающего по ночам улицы основанного им города.

В частности, гидрографический феномен – обратное течение непонятной желтой жидкости, случающееся изредка в отдельных протоках и каналах невской дельты – именуют Мочой Петра Великого, сокращенно МПВ. Наверное, изначально имелась в виду моча Медного Коня, но из утвердившегося термина конь куда-то исчез…

МПВ – явление крайне редкое, неизученное и непредсказуемое. В иной год случается два-три раза, а в иной вообще не случается. Длится час-полтора и охватывает один-два водных потока в черте города, крайне редко более… В результате знают о природе и происхождении МПВ чуть меньше, чем ничего. Даже химический состав желтой жидкости, по-моему, неизвестен – по крайней мере в открытых публикациях этот вопрос не освещался.

В принципе появление МПВ весьма напоминает обратное течение во впадающих в океан реках в момент прилива… Да только в Маркизовой луже заметных без микроскопа приливов не бывает.

Илья Эбенштейн не раз просил и меня, и других скаутов Вивария взять при оказии образец «мочи» – на всякий случай, вдруг эта пакость прокатится однажды по каналам, омывающим Новую Голландию: надо бы знать, чего можно от нее ожидать… Но оказии так и не случилось, больно уж локальный и непредсказуемый феномен.

И в воду-то не хотелось лезть абсолютно, а уж в эту непонятную жидкость тем более…

Кстати, а что за территория примыкает к берегу? Не руины ли «Адмиралтейских верфей»? Уж здесь-то вполне могло бы оказаться хоть какое-то плавсредство… Модель корабля, например, размером с нормальную моторку. Я согласен даже на простую лодку. На гребную хотя бы, не моторную, помашу уж веслами, все равно мотор едва ли заведется…

Но мои мечты о лодке – это поиски рояля в кустах, когда приспичило сбацать «Мурку». Потому что по левую руку развалины отнюдь не испытательного полигона «Верфей», а конференц-зала или чего-то в том же роде, на берегу кое-где валяются стулья с откидными сиденьями, соединенные в длинные секции… Несколько таких секций, можно, наверное, связать в подобие плота, способного поднять человека… Можно, однако некогда…

И тут я вижу ЕГО.

Рояль в кустах…

Без метафор, самый натуральный концертный рояль. Белый и здоровенный. Конференц-зал, не иначе, использовался и для концертов в предпраздничные дни…

Стоял рояль наклонно на пологом берегу, метрах в трех от воды, среди черных кустиков-мутантов… Сейчас, в связи с наплывом МПВ, Фонтанка подступила к самым его ножкам.

Выглядит он абсолютно целым, словно недавно очутился на берегу… Подними крышку и играй. Но я не в том настроении, чтобы музицировать.

Что у него внутри? Металла немного, наверное, – струны, педали… мелочь… А дерево для изготовления музыкальных инструментов применяют идеально сухое… Успело ли намокнуть от дождей? Ладно, проверим…

Наваливаюсь со стороны клавиатуры, хорошенько упершись в землю, – и нажимаю так, что аж в глазах потемнело.

Рояль дергается вперед, одна ножка подламывается, затем вторая… И вуаля! – на желтой неведомой жидкости покачивается белый плот, прилично выдаваясь над поверхностью. И не просто покачивается – уже норовит уплыть, унесенный потоком МПВ.

Раздумывать и прикидывать грузоподъемность музыкального парома некогда. Подхватываю доску, валявшуюся на берегу, – и прыгаю.

Подошвы скользят по белой полированной поверхности, с трудом удерживаюсь на ногах. Грузоподъемность подходящая – импровизированный плот просел, но не сильно. Пожалуй, без проблем выдержит еще одного пассажира размером и весом с Питера Пэна.

Рояль, получив немалый дополнительный импульс, еще дальше отплывает от берега. Здесь течение сильнее, и скорость тотчас же возрастает…

А вот из доски-весла движитель никудышный. Как ни налегаю на нее, толку мало. Прибыток один – полезная информация: желтая субстанция, катящая сейчас по Фонтанке, дерево, даже не покрытое толстым защитным слоем лака, растворить не пытается…

Впереди преграда: преизрядная груда железобетонных обломков сползает с берега в реку, выдается неким волноломом. Поток преграду огибает – и выносит меня на стрежень, на самую быстрину.

И тут на берегу появляются преследователи. Всего их человек восемь или девять, но они в ходе погони разбились на группы, и сейчас я вижу троих.

Винтовка у них одна, плюс у всех троих пистолеты. Но и одной винтовки с избытком хватит, чтобы поставить свинцовую точку в затянувшейся игре в кошки-мышки. Дистанция для уверенного выстрела самая подходящая, мишень из меня идеальная… Не хватает только нарисованных на белой крышке рояля концентрических кругов с цифрами от единицы до девятки. А вместо «яблочка» мишени – Питер Пэн, сидящий в самом центре.

Винтовка поднимается, ствол направлен в мою сторону.

Момент истины… Если я ошибаюсь и они все же предпочтут меня пристрелить, сейчас в организме появится пара не предусмотренных анатомией отверстий. Наверное, будет больно…

Да стреляйте уж, мать вашу! Не тяните резину!

2
{"b":"593593","o":1}