Ньют тоже такой муравьишка. Он тоже ползет по делам. Он тоже придерживается своей стайки.
Его стайка маленькая. Это всего один человек. Минхо бодро вышагивает рядом и почему-то молчит. За него говорят его взгляды. Его взгляды куда красноречивее. Они — рентгеновские лучи. Они пронзают. Они просвечивают насквозь. Они умеют говорить.
Ньюту неуютно под такими взглядами. Ему неуютно идти в молчании. Это всегда странно — когда Минхо молчит. Молчание и Минхо — несовместимые вещи. Это антонимы. Это дикость.
Минхо сидит напротив Ньюта и методично двигает челюстями. Ньют ковыряется в тарелке. У него низко опущена голова, он закрылся ото всех волосами. Как обычно. Ему не хочется встречаться с глазами друга. Он понимает, что может просто не выдержать такого внимания.
Ньют уже готов начать молиться, чтобы Минхо сказал хоть что-нибудь. Любую глупость, любую банальную вещь, лишь бы перестал смотреть так пристально. Лишь бы не грузил своим безмолвием.
Минхо чувствует, что другу некомфортно. Он оборачивается, встречаясь с другими глазами. В них по-прежнему недоверие и напряженность.
— Так как его зовут? — выдает Минхо. Он знает, что Ньют больше не кинется на него. Но ему и так не страшно.
Ньют вздыхает. Еще пару часов назад именно из-за этого вопроса он едва не подрался с лучшим другом. Уже сейчас он рад, что Минхо вообще спросил.
— Ты же и так знаешь, — бурчит он. Голову не поднимает. Ньют злится на себя. Он ощущает себя тряпкой. — Томас.
Ему вдруг показалось, что в этот момент вся столовая погрузилась в тишину. Ньют готов был бежать. Бежать или провалиться под землю. Почему ему кажется, что все смотрят на него? Каждый взгляд — острейший метательный нож. Каждый взгляд — презрение.
Но ничего этого нет. Ньют закрывает глаза и коротко выдыхает. Это все нервы.
— Ага, ты прав, я знал, — довольно продолжает Минхо. Он старается не дать другу окончательно впасть в уныние.
Минхо ерзает на стуле. Ему буквально прожигает лопатки. Минхо склоняется через стол к другу. Ньют, кажется, этого и не замечает. Он продолжает тупо пялиться в тарелку. Он ни к чему не притронулся. Ньют словно просыпается, когда ладонь Минхо с громким хлопком приземляется на его плечо. Ньют вздрагивает и смотрит на друга в упор. Он растерян.
— Тебя сегодня целый день пожирают одними глазами, — шепчет Минхо Ньюту в ухо. Ньюта пробивает дрожь от горячего дыхания. Становится трудно дышать. Сердце в горле. Оно переворачивается с боку на бок, устраивается там поудобнее. Слова Минхо заставляют его сменить положение.
Ньют вскидывает голову. Янтарь сталкивается с шоколадом. Шоколад — мягкий, он обволакивает. Янтарь вспыхивает летними бликами. В янтаре — все так же плещется солнце. Оно заставляет шоколад растаять.
Солнечные лучи направлены на Ньюта. В глазах Ньюта прекращаются дожди. В глазах Ньюта — кусочек солнца.
— Прекрати, — шипит Минхо и пихает ногу друга под столом. Ньют подпрыгивает от неожиданности и почти рычит, потирает ушибленную ногу.
— Ты, придурок, оставь мне хоть эту ногу здоровой, — ворчит он. На Томаса он больше не смотрит.
— Да ничего твоей ноге не будет, — Минхо только отмахивается. Его интересует другое. — И вот после этого ты боишься подойти поговорить с ним?
— Как ты себе это представляешь? «Хэй, привет, ты помнишь меня, я тот идиот, который пялится на тебя весь день и ведет себя как чертов сталкер»? Я бы после такого свалил из страны.
Ньют говорит предельно тихо. Минхо едва удается его расслышать. О значении большинства произнесенных слов ему и вовсе приходится догадываться. Однако вылавливает он все равно только одно.
— Вот именно: ты идиот. Даже вон те телочки заметили, которые рядом с ним сидят. Готов поспорить, они втирают ему то же, что я тебе.
Минхо ткнул себе за спину большим пальцем. По обе стороны от Томаса действительно сидят две девчонки. Наперебой они что-то доказывают парню. Тот только качает головой и с трудом успевает уворачиваться от их рук. Девушки размахивают ими слишком активно.
— Одна из них скорее всего его девушка, — Ньют закатывает глаза. Минхо делает то же самое и устало трет лоб.
— В таком случае он ей только что успешно изменил одним взглядом, — хохочет Минхо. Ньют вновь утыкается в тарелку. — Да и вообще. Она такая же его девушка, как я — твой парень.
Минхо хохочет уже громче. Томас снова поворачивает голову к ним. Ньют теряется в желаниях. Он хочет одновременно и надрать другу уши, и пойти повеситься в туалете.
Сердце перебирается выше. Еще немного и его можно будет вообще выплюнуть. Ньюту почему-то страшно. Он заламывает пальцы и всеми силами старается дышать спокойно. Грудь сдавливают железные пластины. Его легкие — воздушные шарики. Его ребра — стальные шипы. Шипы сжимаются вокруг воздушных шариков. Те вот-вот лопнут.
Минхо в одну секунду вскакивает из-за стола и подлетает к другу. Хватает одной рукой коробочку сока, другой подхватывает под плечо Ньюта. Через пару мгновений Минхо утаскивает Ньюта в коридор. Ньют подпирает спиной стену. Холодная.
Ньют отбирает у Минхо сок. Ребята молчат. По неизвестным причинам эта тема оказалась для Ньюта еще более болезненной, чем выплата долгов матери. Может потому, что к долгам он уже привык. Ему иногда кажется, что он даже живет в долг. Он привык и видеть мать в состоянии еще более нежизнеутверждающем, чем сегодня утром. Другое дело, что это всегда ранит слишком больно.
А может потому, что Ньюта пугает такая привязанность к одному-единственному человеку. Которого он, собственно, и не знает толком.
Ньют методично бьется затылком о ледяную стену. Это его отрезвляет. Это помогает собраться. Это помогает прийти в себя. Это — его личный обряд. Обряд восстанавливает силы и немного поднимает моральный дух. Так лучше соображается.
— Ты вечно несешь чепуху, ты в курсе? — бормочет Ньют.
Минхо плевать. Минхо ждет. Он стоит напротив, сложив на груди руки. Он не особо доволен таким глупым поведением друга. У Ньюта, думает Минхо, есть куда более страшные проблемы. У Ньюта, думает Минхо, есть все шансы решить хотя бы эту, самую безобидную.
Взгляд Минхо спотыкается на уже знакомой фигуре. Темные волосы, расслабленная походка, янтарные глаза. Две девчонки. Широкая улыбка. Чем-то смущенный вид.
Минхо смотрит на Ньюта. Тот медленно потягивает сок, продолжает попытки пробить череп о стену. Друг похож на сошедшего с ума психа. Надо что-то делать, Минхо решает.
— Пойдем, — просто говорит он. Краем глаза он продолжает наблюдать за приближающимся Томасом. Ньют убьет Минхо. Он обязательно это сделает. Но потом. Сейчас он будет немного занят.
Ньют кивает и отлипает от стены. Томас подходит ближе. Минхо стоит на месте. Ньют направляется к Минхо. Ньют ничего вокруг не замечает. Он плавает где-то в своих мыслях. Томас почти рядом. Минхо не может перестать улыбаться.
Все, о чем Минхо думает в тот момент — у Ньюта последнее время заторможенная реакция. До него слишком поздно доходит, что произошло. И сейчас тоже. Ньют вообще ничего не понимает. Он будто в другом мире.
Минхо толкает друга. Сильно. С душой, можно сказать. Он спешит скрыться с места преступления до того, как Ньют придет в себя.
В несколько мгновений все переворачивается с ног на голову. Ньют не знает, как поступить. Он понятия не имеет, куда деться. Он вообще не представляет, как теперь быть.
От толчка Минхо он на секунду оказывается в полете. Он падает. Вся жизнь, кажется, успевает пронестись перед глазами. Ньют сшибает Томаса с ног. Тот совсем такого не ожидает. Томас летит вместе с Ньютом.
Приземление у Ньюта куда мягче. Но оттого еще более неловко. Он шипит, потирает ушибленное колено, он думает, что хромать теперь станет сильнее.
Томас не двигается. Лишь тихо стонет, а потом тянется ладонью к затылку. Наверное, у него перед глазами пляшут разноцветные звезды.
Откуда-то сверху раздается девичий смех. Те две девушки, которые были с Томасом, смеются громко, заливисто, искренне. Они ничего не говорят другу, они просто кивают ему и уходят. Оставляют одного. Валяться посреди коридора на виду у всей школы.
