Джинни тихо всхлипнула. Это давило. Всё давило. Она не могла так поступить. Хотелось забрать Минхо с собой. Вырвать из этого проклятого места вместе с тем, что сейчас так яростно отбирали у нее.

Судорожно кивнув, она отстранилась от Минхо и быстрым движением утерла слезы на глазах, не давая им выкатиться.

Глубокий вдох.

— Уйди как можно дальше отсюда. Не появляйся до заката.

Она прошептала это одними губами. Но Минхо всё понял.

Стиснул зубы до выступающих желваков. Дважды моргнул и провел рукой по лицу.

— Буду скучать, Джин-тоник. Не забывай меня.

— Никогда и ни за что, Минхо.

Джинни успела ободряюще улыбнуться парню уголком губ и заметила, как к ним с одной стороны подходит, прихрамывая и держась за больную ногу, Ньют, с другой стороны к ним приближались Гермиона и Гарри, за которыми лениво плелся Рон.

— Чего так рано вернулся? — недовольно, но таки спокойно осведомился Ньют, обращаясь к Минхо.

— Вспомнил, что забыл сегодня обед.

Идиотская отмазка. Минхо никогда ничего не забывал, а именно сегодня забыл обед? Ну да, конечно.

Ньют, видимо, придираться не собирался и, поведя плечом, посмотрел на Джинни.

— Что дальше, Джина?

У Джинни снова в груди подпрыгнуло что-то тяжелое.

Это теплое родное «Джина» без ножа резало.

Может, Минхо и мог пережить её уход. Но Ньют явно будет против.

Упертый. Баран.

— Надо всех собрать на лужайке, — нерешительно ответила она, пряча пятерню пальцев в волосах на затылке и заискивающе кидая взгляд на Гарри. — Гарри кое-что расскажет.

Между тем Джинни и не заметила, как с поля зрения исчез Бегун.

Ньют пожевал нижнюю губу и согласно кивнул, чуть улыбаясь девушке, словно приободряя.

Хотелось броситься ему на шею и разрыдаться. Сказать, что будет скучать. Что любит.

Но нельзя.

Он все равно ничего не вспомнит.

Глубоко вдохнув воздух и выпустив его через рот, борясь с диким порывом пустить нахлынувшие эмоции и чувства наружу, Джинни на ватных ногах подошла к Ньюту и, просунув руки у того под мышками, обняла его.

Обняла так крепко, как никогда никого не обнимала. Прощаясь с самым дорогим и любимым человеком, которого смогла узнать за прошедшие два месяца. Которого смогла впервые узнать за оставшуюся на себе память.

В последний раз чувствуя его рядом. Чувствуя его собственный и только его запах. Бьющееся сердце под рубашкой. Каждый вдох и выдох. Его руки на своей спине. Щеку, которая уперлась в ее голову.

Захотелось остановить время.

Ньют, кажется, чуть усмехнулся.

Их никто не разнимал, никто не мешал. Даже Алби почему-то остался в стороне, словно что-то осознавая. Гарри и Рон понимали, что это последний момент, когда Джинни видит их всех, когда видят её они.

Через несколько минут всё кончится.

Джинни оторвалась от груди парня и, подняв голову и взглянув в те самые карие теплые и такие большие чарующие глаза, улыбнулась.

Поднялась на носочки и легко чмокнула парня в губы. Ньют выдавил полуулыбку, грустно и отверженно смотря в ее глаза. До него доходило.

Доходило, почему она делает это у всех на виду и почему ей плевать даже на Алби.

Его мозг отказывался верить в то, что она прощается. Но именно это она и делает, черт возьми.

Джинни поняла его взгляд и, не давая сказать ему ни слова, взяв за руку, повела прямо на лужайку. Туда, где ждали остальные, сложив руки на груди. Они ждали объяснений.

Но их сегодня не будет.

Джинни грустно усмехнулась.

Ньют шел рядом с ней, ничего не спрашивая, не глядя на нее.

Смирение? Безразличие? Нет.

— Джинни, не могла бы ты… — Гарри, становясь в центре собравшейся толпы, легким кивком указал ей место рядом с собой. Рядом с ним стоял опечаленный Рон, глядя из-под своих светлых ресниц на окружающих. Гермиона нервно кусала губу, борясь со слезами. Смотрела куда-то вниз.

Джинни отрешенно улыбнулась и, кивнув, освободила руку от ладони Ньюта.

Еще секунду назад он чувствовал тепло ее тонких пальцев, ее терпкий сладковатый запах рядом.

Разворачиваясь и тряхнув волосами, она снова заставила его блаженно вдохнуть воздух вокруг.

Девушка медленно подошла к брюнету и послушно встала за его спиной.

Ньют не сводил с нее глаз. Не смотрел на Гарри. Его и не волновало, что он сейчас скажет.

Но что-то в груди подсказывало: это конец.

Краем глаза глэйдер заметил, как брюнет извлекает из-за пазухи какую-то палку. И, кашлянув, направляет ее вперед, на ребят.

Но Ньют словно прикован к её фигуре взглядом. Она все еще смотрит, не отрываясь.

Он едва не рухнул, когда губы Джинни, не произнося ни звука, безмолвно вывели такое желанное и приятное колющее «люблю тебя».

Колющее до мозга костей.

Никому иному, как ему. За все время она ни разу не отвела от него взгляда, словно желая выжечь в нем дыру.

— Обливиэйт, — Гарри все также протягивал палочку вперед.

Такие любимые огромные карие глаза, рыжие волосы, растрепавшиеся в разные стороны, округлые, четко вычерченные скулы. Эта дурацкая полуулыбка и это её беззвучное «люблю тебя».

Отбирали, стирали.

Все застилало белой пеленой.

Ньют хотел бы сейчас закричать во все горло. Но он не мог.

Образы исчезали.

Джина исчезала.

Перед глазами пустота.

Белая, пугающая.

«Заберите меня обратно, прошу».

***

Минхо сидел в густых зарослях могильника. В самом дальнем кусту, в котором только мог заныкаться. Сидел, словно подросток, которого только что отругали родители и который теперь прятался где-то от них, боясь наказания. Минхо и правда боялся. Никогда ничего не боялся так, как боялся сейчас. Даже чертов гривер сейчас не шел ни в какие ворота. Он уже начал сомневаться, правильное ли решение принял, сбежав сюда ото всех.

Он теперь совершенно один.

Наедине со своими больными воспоминаниями.

Никто, кроме него, не будет знать о том, что происходило последние полгода.

Как же не свихнуться?

Сидя на земле, прислонившись спиной к каменной стене и обхватив руками повисшую вниз голову, Минхо думал: как теперь жить дальше? Делать вид, словно он тоже ничего не помнит.

Строить из себя придурка.

Послать все к чертям собачьим, броситься сейчас на лужайку, заорать, что все вранье. Что они не должны исчезать. Ни Гермиона, ни Джинни, ни эти придурки кланкорожие.

Плюнув на все на свете, Минхо резко поднялся с места и быстрыми рывками выкарабкался из могильного куста.

Побежал сквозь весь лес, сломя голову.

Бежал, словно на пожар, размахивая руками и переставляя ноги с такой скоростью, что ему сейчас любой мотор бы позавидовал.

Еще несколько метров и он у цели.

Еще какие-то пол леса. Тьфу.

Он пробегал целую секцию за день, а тут не сможет преодолеть какой-то дурацкий глэйдеровский лес?!

Сердце колотилось в бешенном ритме. Не оттого, что он так быстро бежал. От подступившего адреналина в крови. Как же, черт возьми, он волновался, что не успеет.

Никто не должен забывать то, что происходит в его жизни. Никто!

И это не смеют отбирать ни Создатели, ни эти чертовы фанатики.

Пусть Джин-тоник останется с Ньютом-клячей, зато не он один будет помнить и знать. Не он один!

Еще несколько движений и он выбежит.

Еще немножко. Вон и тот идиотский дуб на окраине.

Стремглав пронесся мимо дуба и едва не рухнул прямо возле него, словно впечатавшись в невидимую стену.

По шелковистой траве, не спеша, брел Ньют. На стройке, как всегда в своей манере, орал Галли на очередного шанка, который был до одури неповоротлив. Клинт и Джеф о чем-то горячо спорили около медицинского шатра, Алби, усмехаясь, раздавал им жизненные советы.

— Эй, Минхо, ты что, нашел в лесу пару кустов марихуаны? — с интересом спросил Ньют, усмехаясь и щурясь в своей привычной манере.

Захотелось дать по уху этому кланкорожему.

А еще лучше — отбить себе что-нибудь.