Это может сработать. Конечно, она пойдет добровольно. Я мог бы продать свой дом и купить новый для нас, такой, который понравится ей, в котором будет много тематических комнат для наших игр.

Мысль о продаже дома уже приходила мне в голову из-за тех воспоминаний о времени, когда мы с Кэти жили там. Постоянная боль от этого будет продолжать съедать меня заживо. Я мог бы содержать Таби, дать ей все, что она хочет и в чем нуждается, она была бы удовлетворена и находилась бы в безопасности. Я бы лелеял её как маленькую куколку, и она никогда не захотела бы уйти. Я мог бы смотреть в эти большие глаза каждый день, слышать её оргазменные крики и стоны, когда она получает удовольствие, видеть, как она зарывается в меня ногтями, когда я позволяю ей к себе прикасаться. Мы могли бы открыть много друг в друге. Она была бы полностью моя, а я не прочь быть полностью её. Мое сердцебиение учащается, а член становится все тверже, чем больше я думаю о том, как удивительна была бы жизнь вместе с ней. Она могла бы превратить мои фантазии в реальность. Я только что разработал план, как содержать женщину в качестве зверушки. Я больной ублюдок.

***

Когда я прохожу через дверь, ведущую из гаража в кухню, она приветствует меня, подпрыгивая ко мне с большой улыбкой на лице и хлопая в ладоши:

 ­– Ты как раз вовремя. Ужин готов. И я его не испортила!

Её головокружительный восторг от того, что она не испортила ужин, очень милый, но он также указывает на то, что пора садиться за стол. Жаль, что я не смогу взять её с собой готовить вместе с бабушкой. Я скидываю ботинки и бросаю их на коврик для обуви у двери.  ­ – Для тебя это новое достижение?  ­– спрашиваю я, ухмыляясь.

– Это так. Ник много работал и приходил домой в разное время, так что мы в некотором роде жили на замороженных обедах большую часть времени, потому что они быстры и легки в приготовлении.

– Поверь мне, я съел свою долю замороженных пицц и фаст-фуда, но я предпочел бы есть нормальную еду каждый раз, когда это возможно.

– Лучше закажи несколько кулинарных книг, иначе я буду делать тебе жареный сыр и суп каждый день.

– Это то, что я буду есть сегодня?

– Нет. Был большой пакет мясного фарша в холодильнике, немного яиц и хлеб. И я нашла все специи, так что приготовила мясной рулет. Я порезала картофель и сделала пюре с небольшим количеством сметаны.

Улыбаясь, с выражением подозрения на лице я заглядываю в духовку, ожидая увидеть бесформенную массу мяса, но он выглядит идеально.

– Я впечатлен, куколка. Он даже вкусно пахнет. Я собираюсь смыть с себя следы дороги, почему бы тебе не накрыть на стол за это время? Я вернусь в десять.

Понимая, что до сих пор держу пакет с покупками в руках, я протягиваю его ей:

 –­ Это для тебя.

– О, мой зарядник! Спасибо! Мой телефон сдох прошлой ночью. Я позвоню маме и лучшей подружке, чтобы сообщить, где я. – Она идет к печи и проверяет рулет. – Я сделаю это после ужина… не хочу слушать нотации прямо сейчас.

Я немного волнуюсь о том, как будут проходить эти разговоры, и какую реакцию они на нее произведут. Принадлежит ли она к тому типу людей, которые закрываются в себе, стоит только кому-нибудь влезть в её дела? Что, черт возьми, она расскажет им обо мне? Или может, она вообще не упомянет обо мне и солжет о своем местонахождении.

После быстрого душа я нахожу её, сидящей за столом, держащей маленькую статуэтку ангела, с далеким, почти грустным выражением лица.

– Что случилось? Тебе не нравится?

У нее слезы на глазах, когда она смотрит на меня. Дерьмо. Что я сейчас сделал не так?

– Мне нравится. Я люблю собирать подобного рода вещи, но… ты этого не знал.

Еще как знал.

– И статуэтка кошечки мне тоже нравится. Она всегда будет напоминать мне о том, что я была здесь вместе с тобой и Стерлингом. Спасибо, – она вытирает глаза салфеткой. –  И ты купил мне печенье! Ты один из тех редких мужчин, которые умеют слушать?

Занимая свое место за столом, я усмехаюсь, разрезаю мясной рулет и кладу один кусок ей на тарелку, а другой к себе:

 ­– Никогда не был. Просто я не хочу, чтобы у тебя была по нему ломка.

Рулет получился отличным, и её настроение улучшилось. Глаза стали ярче, и она выглядит более живой. Она также гораздо оживленнее, когда разговаривает со мной. Мое собственное настроение стало намного лучше теперь, когда кто-то ждет меня дома.

– Может, мы посмотрим фильм сегодня вечером? ­ – выпаливает она, убирая со стола после ужина.

– Фильм?

– Да. Я думала, мы могли бы посидеть на диване и посмотреть кино. Ты этого не делал?

– Только не с чиками. Я трахал их, и они уходили.

Она останавливается и смотрит на меня, словно у меня выросла вторая голова. ­

– Ты ведь шутишь, правда?

– Нет, серьезно.

Я наблюдаю за тем, как она загружает посудомоечную машину, звеня тарелками, метая в меня кинжалы взглядом.

 ­– Как тебе удалось завести с кем-то ребенка? Вы были женаты? Жили вместе? Ты должен был иметь какие-то отношения, верно?

Ярость закипает внутри меня. Она серьезно меня судит? И говорит о моей умершей дочери?

– Это дерьмо не обсуждается! ­ – я быстро вскакиваю в гневе, ударяя рукой по столу.

– Почему? Это нормальная тема для разговора. ­– Она захлопывает дверь посудомоечной машины и скрещивает руки, ожидая, что я что-нибудь скажу.

– Не для меня. Это большой пиздец, если хочешь знать. Она была просто стриптизершей, с которой я тусовался. Я был пьян и небрежен. Я никогда не хотел иметь с ней что-то общее, а тем более ребенка. ­– Я делаю глубокий вдох, ненавидя то, что только что сказал. Я не жалею о Кэти. Она была самым лучшим, что когда-либо со мной случалось. ­– После того как родился ребенок, меня к нему не допустили, и эта сука подала на меня в суд, чтобы заполучить алименты, убедилась, чтобы у меня отняли право посещения, потому что я наркоман и алкоголик. Мне потребовалось три года, чтобы все исправить, пройти уйму тестов, чтобы увидеть своего ребенка. У меня нет отношений с её матерью. Я ненавижу эту суку.

Таби отпрянула от меня. ­

 – Прости, что спросила, –­ говорит она. ­– Я просто пытаюсь узнать о тебе побольше.

– Поверь мне, детка, все это не очень-то красиво. Чем больше ты узнаешь, тем меньше тебе это будет нравиться. Будь счастлива в неведении.

Я оставляю её на кухне и падаю на диван, удивляясь, насколько быстро Таби начала капать мне на мозги. Что за черт?

– Ты собираешься сделать со мной так же? Трахнуть и бросить? Отшлепать и уйти? – спрашивает она, следуя за мной в гостиную.

Это не тот вопрос, на который я могу легко дать ответ прямо сейчас, но я должен, иначе она будет продолжать копать еще глубже в меня. Это вполне естественно, что она хочет знать, что её ожидает и что она значит. Женщины обожают ярлыки, названия и значения. К сожалению, у меня в голове такой бардак, что я больше не знаю, что делаю. Я поддавался импульсу, снова и снова, и теперь эта девушка в моей жизни, я знаю, что так не должно быть, но все, о чем я могу думать, это то, как мне удержать её. И она чертовски несведущая, трахающая мне мозг направо и налево, пробуждающая темные желания, позволяющая мне доминировать над ней в надежде, что так она выберется из ямы печали, в которой она находится. И найдет что? На что она надеется? Я не знаю. Но давайте будем честными: я спасаю её из одной ямы, но при этом зарываю в другую.

– Ты даже ответить не можешь. Да, пошел ты! – Она топает по коридору и хлопает дверью спальни. Я ей позволил. Если я пойду за ней, то лишь ещё больше разожгу огонь, бушующий в нас обоих сейчас.

Я зажимаю переносицу и сосредотачиваюсь на том, чтобы успокоить свое дыхание. Мне снова нужно взять под контроль наши отношения и сохранять его все время. Она продолжает сбивать меня с верного пути, отвлекая от моей роли, и это моя ошибка. Я взял на себя ответственность за неё, когда привез сюда и вовлек в эти отношения. Это моя обязанность учить её, направлять и защищать. Я откидываюсь на спинку дивана и медитирую, спокойно составляя список того, что я узнал и чего нужно придерживаться.