– Да, думаю, да.

– Ты этого хочешь?

Какое-то время она раздумывает, и я нервно задерживаю дыхание. Она может сказать «нет» и попросить отвезти её домой, и я больше никогда не увижу её снова.

Теперь, когда мы провели некоторое время вместе, я не хочу, чтобы она уходила.

– Думаю, что я согласна… Да.

Я снова могу дышать.

– Хорошо. Я тоже хочу тебя. Я могу понять, когда ты провоцируешь меня, играешь в кошки-мышки. Это, блядь, здорово, но мне нужно знать, когда остановиться, а когда нет. Нужно знать, что именно ты подразумеваешь.

– Как стоп-слово? Я читала об этом.

– Да, точно. Выбери какое-нибудь.

На мгновение она задумывается:

– Красный. Он значит остановку.

– Красный подходит.

– Могу я спросить?

– Конечно.

Она переводит взгляд на веревку, лежащую на полу:

– Ты делал это раньше?

Я беру веревку и аккуратно складываю её:

– Да, я всегда нуждался в этом. Желание. Фетиш. Называй, как хочешь. Я связываю женщин и трахаю. Так было всегда. Все это было только ради удовольствия, ничего серьезного. У меня никогда не было настоящих отношений Дома и Сабы, основанных на постоянстве. Я всегда хотел этого, но не встретил подходящего человека, с которым мог бы попробовать. Это сложно.

– Но ты хочешь со мной? Случайной девушкой, которую встретил на кладбище?

– Да, без сомнения.

– Я, действительно, мало что об этом знаю. Не хочу становиться рабыней.

– Блядь, нет. Я тоже этого не хочу. Я знаю пару. Женщина – президент корпорации, на нее возложена огромная ответственность, она подвергается большому стрессу, отвечает за все в компании и хороша в этом. Но дома она – Сабмиссив, а её партнер – Доминант. Она нуждается в этом с ним, так как ей необходимо отпустить и передать контроль тому, кого она любит и кому доверяет. Она не должна принимать решения и говорить людям, что делать. Ей нравится быть под контролем. Я изучаю лицо Таби, чтобы увидеть какую-нибудь реакцию или проблеск понимания, но она просто слушает меня, наклонив голову, как делает ребенок, когда ему на ночь рассказывают сказку. Как делала Кэти.

– Это трудно понять. Все отношения разные, но каждые построены на компромиссе.

Она кивает.

– В этом есть смысл. Я понимаю.

Некоторые люди полностью поглощены болью. Как ты говорила, они хотят иметь раба или быть рабом. Для меня нет особой разницы. – Взяв её за руку, я встаю и веду её к кровати, где нам будет удобнее. – Думаю, это началось в моем детстве. Я был озлоблен. Мой приемный отец сильно избивал меня, ему нравилось унижать и опускать меня, я не мог ничего сделать. Он любил запирать меня в моей комнате. Я думаю, что именно поэтому мне нужно сейчас держать все под контролем. Также я ненавижу, когда меня трогают, поэтому и начал связывать женщин во время секса, так они не могут ко мне притронуться.

Она прерывает меня:

– Ты не любишь, когда к тебе прикасаются? Это странно. Я думала, что в сексе это самая важная часть.

– Для некоторых. Для других же – это невероятное желание трахать того, кто не может к тебе прикоснуться, а с другой стороны, заниматься сексом, воздержавшись от прикосновений. Скажи мне, что ты чувствовала, пока отсасывала мне с завязанными за спиной руками?

Её щеки покраснели, она смотрит на свои маленькие, розовые пальчики, сжимающие одеяло.

– Скажи мне. Я должен знать, что ты чувствуешь.

Она делает глубокий вдох, прежде чем ответить:

– Это было страшно... но странно захватывающе. Ты будешь смеяться, но я всегда ненавидела оральный секс, так как думала, что делаю это неправильно или недостаточно хорошо, также у меня был страх перед глотанием и удушьем, – она смотрит на меня из-под длинных черных ресниц. – Но с твоим требовательным поведением и связанными руками, я не могла отказаться. Как бы нелепо не звучало, это сделало все намного проще.

– Видишь? – улыбаюсь я ей. – Отказ от контроля может приносить удовольствие. И это делает меня чертовски счастливым.

– Я действительно заставила тебя почувствовать себя хорошо?

– Ты заставила почувствовать себя намного лучше, чем хорошо. Я никогда не кончал так быстро. Ты выглядела такой чертовски красивой, а твои игры толкнули меня через край.

Я хожу по тонкому льду. Такая привязанность не была частью моего плана. Не то чтобы у меня был определенный план. Знаю только то, что не могу перестать думать о ней, после того как увидел, и хотеть быть ближе. Чувствовать её. Слушать её. Быть частью её. Я не ожидал, что она так понравится мне. Или что я буду желать её так сильно. Или нравиться ей. Мне пиздец.

Встав, я иду в гардероб, чтобы взять какую-нибудь одежду. Когда возвращаюсь, она смотрит немигающим взглядом в стену, как это делает Стерлинг.

– Я собираюсь ненадолго уйти.

Она резко вскинула голову:

– Ты бросаешь меня здесь?

– Да, – я не хочу, чтобы она была со мной, если я встречу кого-то, кто узнает меня. Я пока не готов сказать ей, что состою в Эшес&Эмберс или, что это я – тот парень, кто врезался в нее.

Она резко бросает на меня взгляд: 

– Когда вернешься?

– Расслабься. Я только сбегаю в магазин. Захвачу что-нибудь для себя и одежду для тебя. Какой у тебя размер? S? (S – small, маленький)

– Ага. Я правда не могу пойти с тобой?

Я качаю головой и натягиваю черную футболку через голову.

– Нет. Слушай меня. Я верю, что ты не будешь трогать мое дерьмо, пока меня не будет. Если я узнаю, что ты тронула какую-либо из моих вещей, то отшлепаю твою задницу до красна. Иди за мной. – Я направляюсь в гостиную, она следует за мной. – Я хочу, чтобы ты оставалась на этом диване вместе с котом и не двигалась, хорошо?

Она хмуро смотрит на меня как ребенок:

– В чем твоя проблема? Я не собираюсь красть твои вещи.

Я беспокоюсь не о краже, а о том, что она увидит что-то с моим именем на нем, а у меня нет сейчас времени обходить весь дом и прятать вещи. Я держу этот дом в чистоте, и тут нет почты, но должно быть что-то подобное.

– Знаю, что ты не такая. Просто не люблю, когда люди рассматривают мои личные вещи.

Она падает на диван, тянет кота на колени и берет пульт:

– Мне неинтересно.

– Тебе что-нибудь нужно? Какую еду ты любишь?

– Нет, спасибо. Я теперь едва ем.

– Сегодня это изменится. Я приготовлю нам ужин

– Ты не заставишь меня есть. Я использую стоп-слово.

Я закатываю глаза:

– Ты не можешь использовать стоп-слово из-за ужина. Это нелепо.

Она стреляет в меня косым взглядом, и я вдруг чувствую, что живу с подростком.

– Я ненадолго, – говорю, хватая ключи от машины.

– К нам тут никто из твоих бывших не заглянет на огонек? – колко отвечает она.

Я ухмыляюсь и быстро пересекаю комнату, вставая рядом с ней:

– Неужели ты ревнуешь к Эвелин?

– Кто такая Эвелин?

Я так сильно хочу отшлепать её. Маленькая подстрекательница. Не успеешь оглянуться, как из кроткой и подавленной, она превращается в маленькую ведьмочку.

– Ты напрашиваешься на порку.

– Иди уже, - она даже не смотрит на меня.

– Встань.

– Зачем?

– Не задавай вопросов. Просто сделай это.

Она аккуратно отодвигает кота и встает, накручивая прядь волос на палец и прикусывая губу. – Поцелуй меня на прощание, – говорю я мягким голосом, стараясь успокоить её.

– Я не люблю прощаний, – отвечает она с легкой грустью в голосе.

– Это я могу понять. Тогда поцелуй меня просто потому, что я тебе нравлюсь.

Она смотрит на меня из-под своей растрепанной челки:

– Может быть, ты мне не нравишься. – Знаю, она только дразнится, но её слова отрезвляют меня. Это не похоже на меня, обычно мне наплевать на мнение других людей, но ей я хочу нравиться, более того, хочу, чтобы она нуждалась во мне.

– Я привык не нравиться людям, так что вступай в гребаный клуб, – сказав это, я ухожу, хлопнув дверью.