Шлюха. Ты переспала с типом, которого встретила у могилы своего мужа.

Я закрыла глаза и постаралась игнорировать голоса в голове. Кажется, они никогда не заткнутся.

Когда я снова открыла глаза, увидела, что он пристально смотрит на меня, словно пытается прочесть мои мысли.

- Нет, мне не нужна новая кофточка. Хотя, спасибо. Мне нужно идти. Ты мог бы подбросить меня к моей машине?

Которая все еще на кладбище.

Он глубоко выдохнул:

- Я тут подумал… я собираюсь остаться здесь на месяц. Что-то вроде отдыха для психики, - он медленно провел вниз по моей руке и взял меня за руку, - почему бы тебе не остаться здесь со мной? У тебя такой вид, словно тебе бы не помешал такой отпуск.

Должно быть, я неправильно расслышала. Совершенно незнакомый мужчина никак не мог предложить мне провести с ним целый месяц.

- Извини, что?

- Думаю, тебе это тоже нужно. Я видел тебя на кладбище до этого. Я наблюдал за тобой.

Я отодвинулась от него, как если бы он загорелся.

- Что? Зачем? Ты больной? Никто не наблюдает за людьми на кладбище. Это священное место. Да что, черт возьми, с тобой не так?

Он даже не дрогнул и не пытался оправдаться. Вместо этого, он спокойно мне ответил:

- Потому что, наблюдая за тобой, я чувствую.

- Что, черт возьми, может заставить тебя чувствовать, наблюдая за женщиной, которая плачет на могиле мужа?

Он смотрел мне прямо в глаза:

- Много чего, вообще-то. Но в основном зависть.

- Зависть? – повторила я с недоверием. – Перед чем?

- Значить так много для кого-то.

Я совсем не ожидала такого ответа от него или его неприкрытого откровения. Я перекрестила на груди руки и уставилась на него:

- На это у меня нет никакого ответа. Извини.

- Я тоже потерял кое-кого, - сказал он, глядя в пол. – И я подразумевал именно то, что говорил вчера.

Он поднял глаза и встретился со мной взглядом. Его темные глаза были полны боли. Мне стало интересно, мой взгляд выглядит так же со стороны. Видят ли люди то же, когда смотрят на меня?

- Я могу помочь тебе забыть, - продолжил он. – Помочь, чтобы боль ушла.

- Как?

- Останься здесь со мной на этот месяц. Подари мне один месяц своей жизни. Отпусти все… позволь мне контролировать каждую часть тебя. Доверься мне, это освободит тебя от всего этого дерьма. Это поможет нам обоим.

Я отошла от него, пытаясь понять, что именно он сказал.

- Я не понимаю… отдать себя тебе? Что это вообще значит?

Он преодолел пространство между нами, беря мои руки в свои:

- Иногда лучше, когда не понимаешь, а позволяешь себе чувствовать, когда все просто происходит. Отпусти все, не думай об этом. Я не причиню тебе боль. Обещаю, я позабочусь о тебе и заберу все это дерьмо подальше.

Я заколебалась от интенсивности его взгляда и слов, которые могли значить очень много всего. Страшных событий, которые происходят в темноте. Я читала о таких в любовных романах и помню, как думала, что это страшно, но так захватывающе.

- Будет ли это чем-то… сексуальным? – спросила я дрожащим голосом. Я облизала губы, у меня пересохло во рту.

- Да, кое-что будет. Иногда я буду нежно тебя связывать, чтобы ты не могла коснуться меня, ты окажешься в моем распоряжении для касаний, я заставлю тебя чувствовать, а ты будешь просто лежать и наслаждаться происходящим, - у него в глазах вспыхнули искры, когда он начал описывать то, чего хотел. – Или я могу приказать тебе прикасаться ко мне, потому что иногда приятно, когда тебе говорят, что делать. Но намного больше, чем это. Дело не в сексе. Это гораздо глубже. Намного, намного глубже.

- И по окончанию месяца? Что тогда?

- Ты станешь сильнее, как и я. А насчет остального, увидим. Ни один из нас сейчас не в том состоянии, чтобы думать наперед.

Это не то, чего я ожидала.

Я могу вернуться к себе в пустой дом, к одиночеству, к подавляющей ответственности ко всему, или же остаться здесь с этим таинственным незнакомцем и позволить ему делать все, что ему взбредет в голову, что, по его мнению, поможет мне. Хуже уже быть не может. Я уже достигла дна: потеряла мужа, ушла с работы, счета накапливаются, а мысли о суициде посещают ежедневно. Этот парень может прямо сейчас прикончить меня, и я не уверена, что мне было бы до этого какое-то дело. Или он мог бы снова трахнуть меня и оставить в моей памяти неизгладимый след об обжигающем безумии, как сделал это прошлой ночью, и заставить меня хоть ненадолго забыть обо всем своим роскошным телом. К тому же, где-то в доме у него есть тайник с валиумом, которым я смогу воспользоваться для осуществления своего первоначального плана – уснуть навсегда, если его идея не сработает.

- Отлично, я останусь.

В его глазах блеснул пыл, и он властно поцеловал меня в губы, крепко сжимая мои руки в своих, не отпуская.

Я вернула ему поцелуй с тем же рвением. Что-то в нем дало во мне трещину. Отступая перед ним, все во мне твердило, что из этого ничего не получится, но я слишком истощена как морально, так и физически, чтобы подвергать это решение сомнению или его самого. Если он хочет позаботиться обо мне и втянуть меня в такой себе эротически-эмоциональный заезд, почему бы и нет? Если это изменит мою жизнь, замечательно. Если же нет, тогда, по крайней мере, я испытаю что-то отличное от всего, чтобы испытывала прежде, и брошу себе вызов и не выберу безопасный путь.

Глава 10

Вэндал

Она одета в мою старую белую футболку, через ткань которой видны напряженные соски, и заметны следы от укусов, идущие вниз по шее — одного этого вида достаточно для того, чтобы я захотел разложить её на кухонном столе и оттрахать до потери сознания. Будь проклята Эвелин за то, что появилась здесь и помешала нашему утру. Главное, что имеет значение теперь – это то, что Табита согласилась остаться. Когда я с ней, во мне разжигается огонь, который, как я думал, погас давным-давно.

Я безмолвно веду её в ванную, снимаю с нее одежду, потом раздеваюсь сам. Провожу пальцем вниз по шраму на её боку. Кожа розовая, неровная и новая. Она отталкивает мою руку, и я немедленно возвращаю ее назад на ее ребра.

– Никогда больше не отталкивай меня, – говорю я низким и ровным голосом. – Расскажи, как это случилось.

– Нет, – слезы текут по её щекам.

– Ты должна мне доверять, только так у нас все получится.

Она опирается на раковину:

– Это произошло в автомобильной аварии, в которой погиб мой муж. В нас врезалась другая машина. Думаю, что кусок машины застрял во мне, – она смотрит вниз на шрам. – Он уродливый.

Встав на колени перед ней, я провожу языком по длине её шрама, идущего от бедра и в сторону груди, вызывая мурашки на её коже. Я сделал это. Это могло убить её. Она весит больше ста фунтов [45 кг]; не представляю, как она выжила после аварии. Хотел бы я, чтобы мой ребенок был настолько же удачлив.

– Ты прекрасна, – говорю ей, и это правда. У нее классическая, даже старомодная красота, фарфоровая кожа, большие небесно-голубые глаза, естественные светлые волосы. Она на самом деле очень милая. Слишком милая для такого парня, как я.

– Я... нет. Вовсе нет, – отвечает она.

Всегда самые красивые люди – те, которые не имеют ни малейшего представления об этом.

Мы принимаем душ вместе, я ласкаю её тело лавандовым мылом, но она подавлена. Горячая вода жжет глубокие царапины на моей спине, оставленные ею прошлой ночью, но мне плевать. Я приму от нее любую боль, потому что заслуживаю ее так же сильно, как и хочу.

– Я так и буду ходить без одежды? Или в этом и состоит твой маленький план? Кстати, что насчет моей машины? – наконец говорит она после того, как мы выходим из душа.

Я беру одно из полотенец, которыми мы только что вытирались, и складываю его в аккуратный красивый квадрат, кладя на пол перед собой.