На протяжении жизни у меня было много пристрастий. У всех них был голос, требующий, чтобы их услышали, соблазняя меня, чтобы я сдался на их милость. И стоит этому начаться, как я лишаюсь всякой силы игнорировать их. Мне необходимо только одно – успокоить этот голос и утолить желание дьявола нынешнего дня, каким бы он ни предстал.

Сегодня – это адрес в другой конец города, и голоса ведут меня прямо из дома к моей темно-синей Камаро. Пока я веду машину, слушаю некоторые из моих любимых рок-композиций; окна опущены, волосы развиваются. Давно я не чувствовал этого.

Я не слишком хорошо знаком с этой частью города, но с помощью GPS спустя тридцать минут я сворачиваю на тихую улицу, которая указана на бумажке, и медленно «ползу» мимо домов, пока не вижу дом с номером 1999. Этот номер заставляет меня волноваться, и это не имеет ничего общего с песней Принца (Prince – “1999”) (Prince - Принц Роджерс Нельсон, американский певец, большую часть свое карьеры выступавший под именем Принц – прим.ред.), который поет о чертовой вечеринке. В тот год я стал мужиком, послал куда подальше все то дерьмо, название которому мой дом, и ушел, чтобы жить своей жизнью.

Дом, на который я уставился, как ястреб, был небольшим, одноэтажным со щипцовой крышей и с довольно типичными голубыми ставнями и соответствующей входной дверью. Траву не мешало бы подстричь, а почтовый ящик трещал по швам от писем. И я более чем уверен, что это потому, что она не заморачивается насчет этого, а вовсе не потому, что она укатила в путешествие в Хэмптон. На подъездной дорожке припаркован небольшой серебряный внедорожник. Хотел бы я увидеть задний двор, но не хотелось бы, чтобы кто-то увидел, как я пробираюсь туда.

Главное, что она здесь.

Нет, это не преследование. Ну, не то что бы. Я называю это наблюдением из-за интереса. Яркие разноцветные цветы растут вдоль кирпичной аллеи к входной двери, а ветер колышет самые низкие ветви дуба в своем собственном ритме, создавая нежную мелодию от движения ветра. Крошечный гном и три статуи кроликов окружают каменную купальню для птиц, в которой нет воды. Ей нравятся странности. Бьюсь об заклад, она любитель ангелов и фей, еще она улыбается бабочкам и приходит в восторг от колибри.

Единственный способ сделать кого-то счастливым – это узнать, что делает его или ее таковым. Или же, как вариант, чтобы вселить в кого-то чувство страха, необходимо знать, что пугает этого человека. А зная, как использовать эти чувства, необходимо терпение и контроль, чтобы сплести из них паутину обольщения и доверия.

У меня есть оба эти качества.

***

По дороге домой я прикупил огромнейший стейк и бутерброд с сыром, а еще шесть банок пива. Я ел в гостиной, прикармливая маленькими кусочками Стерлинга, которому нравилось держать под своим контролем все, что связано с питанием. Когда я доел, то прошел в комнату Кейти и сел на край ее кроватки. Котенок проследовал за мной и медленно обошел комнату, обнюхивая все вокруг, его маленькие ушки при этом двигались во все стороны. Иногда мой мозг дает сбои, в такие минуты я думаю, что могу что-нибудь предпринять и вернуть Кейти, словно все это было одной большой ошибкой или плохим сном. Мне хочется, чтобы он закончился, но этого, мать его, никогда не случится.

Немного посмотрев на вещи Кейти, я закидываюсь парочкой снотворного и проверяю соц. страничку Табиты перед тем, как завалиться на диван. Она уже давненько ничего не постила, но я по-прежнему каждый вечер проверяю, просто чтобы увидеть, делилась ли она своими новыми мыслями. И сегодня она поделилась.

«Тот, кто сказал, что жизнь слишком коротка, очевидно, никогда не испытывал страданий или потерю, потому что жизнь слишком длинная. Один длинный, ничтожный день, который тянется просто бесконечно. Бессонница прибрала к рукам мою жизнь. Я не спала несколько дней, а когда мне, наконец, удалось уснуть на час-другой, мне приснился ужасный кошмар. Ненавижу эту жизнь.»

Насколько чертовски верно. Все-таки жизнь для счастливых людей.

Я скучаю по Кейти больше, чем могу выразить словами, но она – моя дочь, моя плоть и кровь. Я думаю о том, как слышал тогда плачь отчаяния Табиты у могилы Ника. Если бы в той аварии погиб я, никто бы не лил слезы у моей могилы и не тосковал обо мне даже спустя пару месяцев. И, как ни странно, я испытываю ревность к такой сильной любви Табиты к своему мужу.

В одном из многих онлайн фотоальбомов Табиты, я нашел еще одно ее фото – она сидит на старой лестнице, смотрит в объектив, ее огромные глаза наполовину скрыты челкой, небольшая ложбинка между грудей выставлена на показ из черного платья, которое надето на ней. Я сохранил это фото себе на компьютер и теперь могу быстро открыть его, когда захочу и фантазировать о ней, стоящей на коленях, глядя на меня своими пленяющими глазами, тем самым взглядом.

Она возбуждает меня.

Глава 8

Вэндал

Я кинул кое-какие шмотки в дорожную сумку и запрыгнул на свой байк, предчувствуя переезд на озеро на следующие несколько недель. Последние три месяца для меня выдались слишком мучительными, как и эта жизнь в доме без Кейти. Мне нужно уехать подальше от этого. По дороге я сделал остановку на кладбище, чтобы увидеться с Кейти еще раз перед отъездом, и еще проверить одну из подножек, я слышал, как она грохотала по дороге. Я достал маленькую сумку с инструментами и подкрутил подножку на стоянке.

Справа от меня раздался какой-то звук, который исходил со стороны, где было мое дерево. Я отложил инструменты в сторону и откинул с лица волосы, глядя в сторону, откуда доносился шум. Вытирая грязные руки о джинсы, я захватил маленького плюшевого медведя и направился к могиле Кейти.

Я слышал ее плачь, но едва мог разглядеть ее в этот раз, потому что она сидела прямо на земле, по другую сторону надгробия. Снова увидеть ее было так неожиданно, но и сопротивляться желанию подойти к ней я не мог, потому что уже чертовски долго думал об этом. И не мог просто развернуться и уйти. Это как будто ее передали мне.

Когда она увидела меня, сначала ужасно удивилась, просто смотрела вверх на сто девяносто четырех метрового меня с небольшой толикой страха в своих слезливых глазах. Ох, эти глаза. Задержав дыхание, я ожидал какого-то проблеска узнавания, но ничего не произошло. Я медленно выдохнул.

- У тебя на лице что-то черное, - сказала она, всхлипывая. Ее голос был мягче, чем я ожидал.

Я присел перед ней и провел пальцем по ее щеке, стирая след от слез и потекшей косметики под ее глазом. Она слегка вздрогнула и втянула воздух.

- Как и у тебя, - ответил я.

Мне понравилось, как мое сердце забилось в груди от прикосновения к ее теплой, нежной плоти. То же чувство я испытываю, когда режу себя, только намного лучше. У нее свое собственное сердцебиение, свое дыхание, своя кровь и страх.

Я чертовски хочу этого.

Она вытерла лицо тыльной стороной ладони и прервала наш зрительный контакт. Ее взгляд упал на медведя, которого я держал в руке.

Она кивнула своим подергивающимся подбородком в его сторону:

- Ты держишь в руке плюшевого медведя.

Я повертел мягкую игрушку в своих грязных руках.

- Держу.

- Почему?

Я посмотрел на могилу своей дочери. Лучи солнца пробивались сквозь листья моего дерева и освещали ее надгробие, отчего оно светилось. Я принял это как знак.

Я повернулся к Табите и протянул ей медведя.

- Я собирался отдать его кое-кому, но, думаю, тебе он нужен больше.

Когда она забирала его, ее рука тряслась, а потом она прижала его к себе.

- Спасибо, - ее голос был чуть громче шепота.

Она тяжело сглотнула и прикрыла глаза. Кейти бы хотела, чтобы он был у Табиты. Медведям всегда предназначалось кого-то подбадривать. Почему бы не скорбящую вдову?