- ... Есть пулемет? - на ходу спросил Александров.

- Смотря какой. - на секунду задумавшись, произнес капитан. - Что-нибудь типа РПК или ПКМ вам подойдет, товарищ полковник?

- Нет. Нет. Нет. Только КПВТ, только хардкор, сучка. Четырнадцать с половиной миллиметров жаркой любви ко всему живому, понимаешь, Карл?

- Карл? - уточнил немного покоробленный таким обращением Степанчиков. В известных в свое время интернет-мемасиках он явно не разбирался.

- А, неважно. - отмахнулся Александров. - Ищите мне КПВТ. Где, блять мать его, угодно. С БТРа снимите, в конце-то концов. У вас что, в хлам разъебанных БТРов нету, что ли?..

- Вы хотите в хлам разъебанных БТРов? Их есть у меня. - капитан величественным жестом ткнул куда-то в сторону нейтралки. - Вон там стоит сожженый сепаратистский БТР. Правда, я не гарантирую, уцелел ли там КПВТ. А наше битое все в ремонте, на Харьков уехало не далее, как позавчера.

- Мля-а-а-а... - недовольно пробормотал полковник. - Как хорошо, что я все же захватил миниганы с собой...

***

За сутки до этого, поздним вечером полковник Александров сидел у себя в кабинете, и сверлил отчаянно недовольным взглядом наполовину опустевший стакан с хорошим и весьма дорогим шотландским скотчем.

- Таки зачем я все-таки это делаю? - так же мрачно вопросил он сам себя, а затем, что-то все же решив, залпом опрокинул напиток в горло. Естественно, алкоголь не произвел на Александрова ровным счетом никакого эффекта. Мертвые не пьянеют, а "возрожденные", хотя и могли потреблять человеческие пищу и питье, прекрасно обходились и без этого. Все равно никто из них не ощущал ни вкуса еды, либо алкоголя, ни даже запаха; к тому же образовывавшийся в желудке после употребления некроморфина особый элемент моментально разлагал все это без остатка.

Полковник тяжело вздохнул.

И именно в этот момент без стука в кабинет ввалился подполковник Фаусов, друг и заместитель Александрова, и с ходу начал:

- Товарищ полковник, вашу Машу!

- И мою Машу, и Дашу, и всех остальных сейчас кто-то ебирует... Кто-то, но не я. - печально ответствовал ему тот. - Как в песенке: все ебутся, а ты - нет.

Фаусов, малость ошарашенный такой отповедью, на секунду было замолчал, но тут же опомнился:

- Товарищ мать твою полковник, сколько это будет продолжаться?!

- Ты о чем? Все нормально, вроде бы.

- Нормально?! А ты знаешь, что начальство, блядь, в полном ахуе из-за последней операции?! Горящее кафе, три десятка трупов, две сожженных машины - это, блять, нормально?! Ты представляешь, КАК потом пришлось отмазываться пресс-службе?! Ты понимаешь вообще, что вламываться на чужую пьянку без предупреждения и сразу же, даже не переходя ни к каким угрозам, открывать огонь на поражение - это по меньшей мере невежливо?!!!

- Не пизди, я постучался. И вообще, сам знаешь, ЧЬЮ ИМЕННО вечеринку я сумел накрыть. И вот опять, вместо благодарностей - одни попреки. О времена, о нравы, ну что же вы за люди? - немного театрально опять вздохнул Александров, и с тоской во взгляде покосился на пустую бутыль из-под скотча. Перехвативший его взгляд Фаусов снова завелся:

- Вот это-то нахуя? Нахуя пить? Эффекта же ноль!

- Ну а вдруг. - полковник пожал плечами. - А зачем ты периодически пытаешься закурить, друг мой?

- Не суть важно, но! Александров, весь отдел уже просто воет и рыдает от твоих фокусов! Мать, да все вокруг говорят, что при прошлом начальстве такой хуйни отродясь не было!

- При мне такой хуйни не было, ясное дело, при мне еще и не такая хуйня была!

- Да-а-а, конечно! Что с тобой вообще происходит? Вроде при жизни ты таким кровожадным не был!

- Так, хорош, Фаусов, не доебывай меня сильнее, чем при жизни. - предупреждающе поднял руку Александров, и встал. - Лучше пойдем, я тебе кое-что покажу. - он подошел к стене, и нажал на скрытую кнопку, открывая проход в замаскированную оружейную залу, и жестом приглашая подполковника следовать за собой. - Вот, посмотри-ка, что мне удалось заполучить.

- Это блять что такое?!

- Это два минигана.

- Ебать-копать...

- Хе, не-е-е-ет, как раз-таки вращать-порабощать! Скорость стрельбы охуевающая, дохуиллион патронов в заплечных коробах, плюс аккумуляторы к блядским движкам на стволах, и просто представь, ты делаешь инъекцию, легко подхватываешь эти две дуры, выходишь к противнику, и орешь: "Утро доброе, блять! Сейчас я буду вертеть вас на своих двенадцати стволах!". Мало кто останется равнодушным к такому перформансу, я тебя уверяю.

- Это уже даже не блядский перформанс, это уже ебаный авангардизм...

- Ой, я тебя умоляю.

- Я хуею с твоего авангардизма, Антон Александрович!

- Я сам с себя хуею периодами, впрочем - ничего нового.

- Рандомная шутейка про "А не хотите ли повращать мой миниган"?

- Типа, "Мои двенадцать стволов вынесут тебя на орбиту счастья"?

- Нет, ну нахуй, лучше уже КПВТ.

- Не-е-е-е, КПВТ хотя можно, но уже не модно. Ебашь миниган, крути стволы, ешь людей!

- Блядь, не-не-не-не-не, я не ем людей, люди - кака!

- Хуяка! Люди - говно говенское. А не кака.

- Бля, а какая разница между этими понятиями?

- Большая. Вот ты говно. И я говно. И люди говно. А хотя... Блядь, действительно, какая к ебаной матери разница.

- И вообще, если ты помнишь, людей мы начнем жрать, только если вовремя не уколемся.

- Я вот щас шуткану про "личный сорт некрогероина"...

- Кстати, знаешь, что?

- Что?

- Я вот не могу понять, что я думаю про людей. Особенно сейчас.

- А, да херня... Кстати, прикинь, мне людей жалко.

- ?!!.... совсем ебанулся на старости лет...

***

Что испытывает нежить?

Хороший вопрос.

Прежде всего, это смертельный холод. Леденящий мертвящий вечный холод. Это ощущение окружающего тебя льда - навсегда. Это тебе не озноб болезни и не холодная сырость осенней улицы. Его не прогнать ни солнцем, ни огнем, ни одеялом и глинтвейном - вообще ничем. К примеру, температура тела любого из "коллег" полковника никогда не поднимается выше двадцати градусов. Мертвое - оно мертвое и есть... Впрочем, на этот аспект полковник никогда особо не жаловался, будучи при жизни весьма терпеливым к холоду человеком. Тем более, в силу особенностей действия некроморфина на способностях полковника думать и бить морду это никак не сказывалось.

Второе - это зависть. Зависть к тем, кто может жить, смеяться, ощущать вкус и запах, тепло других тел... Несмотря на то, что "возрожденные" могли мыслить, шутить, короче - испытывать какие-то эмоции в целом, пусть и гораздо более бледные, чем обычные люди, зависть эта прорывалась из них раз за разом. После смерти в них обычно затухали все положительные эмоции, зато во весь рост восставали либо хладнокровие и безразличие, либо злое неприятие живых, жажда крови, ненависть... По сути, "возрожденные" превращались в либо в безразличных ни о чем не думающих и не сожалеющих, мало чем интересующихся и просто делающих свою работу роботов-убийц, либо в этакие кровожадные и одержимые жаждой убийства машины смерти, хотя и контролируемые, но с большим трудом, со своими очень сильными перегибами в голове, и совершенно иным взглядом на мир живых. Именно к последним и принадлежал полковник Александров, в силу своего образа жизни и мышления, не отличавшихся кротостью еще в бытность его живым человеком. После смерти и последующего возрождения темные стороны полковничьей натуры окончательно подавили все остававшееся в нем светлое, да еще и многократно усугубились под воздействием некроморфина и общего раздражения многими и многими фактами.

Можно было бы продолжать и продолжать этот список, но во-первых, эта книга не о психологических переживаниях нежити; впрочем, психолог из команды Торобаева вроде как хотела написать об этом целую научную монографию, так что если сей опус когда-либо появится в свободном доступе (при условии, что появится вообще) - читайте про все это там.