И что там пишут – «маневренность выше, скорость крена, эффективность элеронов выдающаяся». Для сравнения – а это что за зверь? Немец, похож даже внешне – Фокке-Вульф-190, вот его летные данные и чертежи – в люфтваффе с осени 1941-го, новейший истребитель, про который пока еще не слышали на фронте![28] Его развитие, «190Д», который появится лишь в сорок четвертом и будет бит Ла-седьмыми – его, Лавочкина, машинами!

Еще одна фотография. Ла-5 был все ж угловатым, этот же стал законченно стройным, зализанным, совки по бокам исчезли, фюзеляж ровнее. Летные данные: скорость – 680, фантастика! Вооружение – три 20-мм пушки! Ла-7 – как тут написано, «лучший советский и один из лучших в мире истребителей Второй мировой войны». И не только фотография – вот схема в разрезе, техническое описание. Это, конечно, не чертежи, но пройденный этап «эскизного проекта», позволяющий развивать и реализовывать идею целенаправленно, не вслепую! Сколько времени это сэкономит![29]

– Вы все прочли, товарищ Лавочкин?

– Так точно, товарищ Сталин! Но это…

– Это есть, товарищ Лавочкин. Вот так. Наши потомки, из будущего, оказывают нам помощь – ценными сведениями, и не только. Впрочем, вам хватит и этого. Вы понимаете, что это является государственной тайной СССР – и что последует за разглашение?

– Так точно, товарищ Сталин!

– Однако же ваша конструкторская мысль – это лишь ваше и только ваше творение. Ну, а что в иные из ваших гениальных конструкторских решений вы примете на основе того, что узнали, это останется между нами. Дальше вам следует разобраться во всем, что передали нам потомки – касаемо авиации и самолетостроения. На предмет – что ценное мы реально можем внедрить. Учитывая реальное состояние нашей научной и производственной базы. Впрочем, рекомендации по развитию этой базы также будут входить в круг ваших обязанностей – например, по закупке оборудования или интенсификации исследований в каком-то направлении. Естественно, вам следует помнить, что пока «все для фронта – все для победы» – не допуская заметного снижения количества и качества выпускаемых самолетов. Для этого вам будет доверен пост замнаркома – так же, как у Яковлева. Теперь вы понимаете, что вам предстоит, и за что вы взялись, товарищ Лавочкин?

– Я оправдаю ваше доверие, товарищ Сталин!

В истории здесь не было истребителя Ла-5ФН. Потому что к лету сорок третьего, когда пермский завод сумел обеспечить выпуск моторов АШ-82ФН в большом количестве и должного качества, на истребителе «Ла» уже были металлические лонжероны крыла, а также улучшенная аэродинамика – фюзеляж без гаргрота, капот иной формы, иное расположение воздухозаборников и маслорадиатора – то, что большей частью было принято там уже на Ла-7. Потому самолет стал носить «седьмой» номер с июня сорок третьего, а к октябрю он уже стал окончательно соответствовать тому Ла-7, лишь вооружение из трех новых пушек Б-20 не удалось пока довести, пока стояли две ШВАК, как на Ла-5, тяжелые, но надежные. И настали для люфтваффе воистину черные времена – а в КБ Лавочкина плотно занялись новой задачей.

Еще одна фотография из того архива – самолеты, похожие на Ла-7, но не они: нос с «бородой» маслорадиатора и «обрубленное» крыло совсем другой формы – на льду, район Северного полюса, 1948 год. А также на заполярных аэродромах – Мурманск, Амдерма, Тикси, Чукотка, остров Врангеля – что однозначно указывало, с кем СССР в эти годы готов был воевать. Если семь лет назад через полюс перелетел Чкалов, то вполне может и армада «летающих крепостей», – чтобы сделать с нашими городами то же, что с Дрезденом! Вот только «мустангов» сопровождения у них не будет, не хватит истребителям топлива на такой перелет. А значит, у «лавочкиных» есть неплохие шансы даже в начале эпохи реактивных[30].

И именно потому сейчас взлетел «сто тридцатый», который станет Ла-9. И в работе «сто тридцать четвертый», будущий Ла-11 – не последовательно с «девяткой», а чуть отставая, чтобы учесть полученные на первом прототипе замечания. И хороший шанс, что уже через год Ла-9 и Ла-11 пойдут в серию, станут поступать в строевые части. И еще через два-три года уступят место реактивным – сослужив при этом еще одну службу: подготовка заводов к изготовлению цельнометаллических истребителей – иное оборудование, оснастка, квалификация персонала.

Ведь разница между Ла-7 и Ла-9 даже не собственно в боевых качествах – Лавочкин прочел, что в испытательном воздушном бою между собой они были примерно равны. Но срок жизни деревянного самолета при безангарном хранении – не больше года-двух. Это допустимо на войне, но не в мирное время! Опора на дерево в конструкции была именно такой, «мобилизационной» мерой, полностью себя оправдавшей в сорок первом – ведь даже немцы, когда их приперло, стали активно плодить частично деревянные «вундервафли» – это и ночной перехватчик Та-154, и транспортник Ю-352, апофеоз же Хе-162, реактивный истребитель, где из дерева были полностью крыло, передняя половина фюзеляжа, и кили (сделали бы и хвост с горизонтальным оперением, но от выхлопа сгорит). У нас же еще с начала тридцатых было, что многомоторные самолеты (бомбардировщики и транспортники) металлические, истребители – деревянной или смешанной конструкции, что было существенно, поскольку их и выпускали разные заводы. Теперь же предстояло массово и быстро перевести производство истребителей на металл.

В этом должны помочь побежденные немцы. Однако же если в иной истории промышленное оборудование выхватывалось из Германии в спешке, «вывезем, что сможем, а уж после найдем, куда приткнуть», и в итоге типичной была картина, что «из всех прибывших станков смонтировано пятьдесят процентов, сдано в эксплуатацию двадцать», «ценное оборудование лежит на земле, в поврежденной таре, а иногда и неупакованное, подвергаясь порче и коррозии», и лишь к 1948 году удалось навести какой-то порядок, – то сейчас опыт был учтен, конкретный завод слал технически обоснованную заявку, под которую (при всей ответственности заводчан) или приходили готовые поставки, или следовал заказ на изготовление – СССР был заинтересован в использовании немецкой промышленности, а не ее разграблении. Первые поставки уже пришли – это касалось прежде всего контрольно-измерительных приборов и инструмента, которым немцы были обеспечены намного лучше – не зная даже в худшее время, что такое один осциллограф на всю лабораторию или один штангенциркуль на всю бригаду.

Ну, а дальше? Лавочкин помнил этапы реактивного пути, утвержденные вождем. По которым надлежало пройти с опережением минимум на год.

Простейший переходный истребитель, для ознакомления летного состава – тот, что в иной истории был Як-15 и его развитие Як-17.

Тяжелый реактивный истребитель, уже полностью боевая машина. В той истории МиГ-9 и Су-9. Но если там второй из них быстро сошел с дистанции, то здесь у него хороший шанс – двигатели под крылом, нос свободен для размещения РЛС, выйдет ночной перехватчик, а вот «МиГ» все равно быстро уступит место идущему следом «пятнадцатому», так что смысл его делать?

И – «тысячекилометровый» истребитель, Миг-15 или Ла-15. Разрыв в характеристиках с прежними самолетами будет столь велик, что эти машины назовут уже «вторым поколением» реактивных. Которому стоять в строю, в «первой линии», не меньше десяти лет!

Но работа над ними начнется не раньше чем через год. Когда будет развита производственная база, получен опыт первых «гадких утят» – и в серию пойдут двигатели, рождающиеся сейчас в КБ Климова, Микулина, Люльки.

Интересно, а можно ли поставить Юмо-4 (подробное описание есть, сам движок с документацией немцы еще не прислали, но куда они денутся?) на Ла-9? Тем более что опыты с различными «ускорителями», по опыту той истории, здесь будут признаны тупиковым вариантом?