Бен выжимал из снегохода все, что возможно. Он видел, что горючего осталось минут на десять езды, и понимал, что, если они за это время не догонят беглеца, он уйдет от них. Вот почему он следил лишь за лыжней, опасаясь нового поворота — дважды они едва не влетели в дерево.

Валежины он не заметил и потому не сбросил газ. Наткнувшись передней «вилкой» на препятствие, снегоход резко остановился, и Бен по инерции полетел вперед, разбив головой ветровое стекло. Корму занесло, и Уэйн вылетел в сторону, сильно ударившись о дерево.

Перевернувшись в снегу со спины на живот, Уэйн сел, огляделся. Увидев лежащего впереди в нескольких метрах зарывшегося головой в снег Бена, он поднялся и, пошатываясь, пошел к нему. Бен был без сознания. Уэйн повернул его на спину. По лицу Бена текла кровь. Он поднял его голову, зачерпнул в горсть снега и потер им лоб, смывая кровь и одновременно стараясь холодом ее унять. Бен открыл глаза, но было видно, что он «плывет».

— Что случилось? — словно пьяный, еле шевеля языком, спросил он.

— Мы на что-то налетели.

Они вместе посмотрели назад на снегоход и увидели… большое бревно.

— Я знал, он что-то придумает, — сказал Бен.

— От этих русских всегда нужно чего-то ожидать.

Снегоход валялся в снегу, у него была разбита фара, раскололся пластмассовый обтекатель, а главное — было сломано крепление передней лыжи и покореженный дюралевый полоз валялся в стороне.

— Значит, он от нас уйдет.

— И попадет в полицию…

Теперь уже Виктор не хитрил. Он лишь однажды сделал остановку, съел найденную в кармане куртки шоколадку, пососал снег и отправился дальше.

Завидев дорогу, он не поспешил к ней, а двинулся вдоль, чтобы убедиться в том, правильно ли он вышел. Время от времени по трассе проскакивали большие грузовики. Наконец, появился щит, на котором стояла цифра «15». Рядом с ним на небольшом столбике была коробка с телефоном дорожного мастера.

Виктор открыл ящик — трубка на месте, на рычаге. Он поднял ее.

— Хеллоу, — раздался сразу же голос.

— Помогите мне… Соедините с Эймсом… с мотелем Эймс… — сбивчиво заговорил по-английски Виктор.

Потом он слышал, как дорожный мастер говорил с телефонисткой. Затем чей-то голос произнес: «Мотель Эймс».

— Я хочу поговорить с кем-нибудь из русских. Хотя Виктор и знал, что команда должна была улететь на следующий день после окончания соревнований, он все-таки надеялся, что хоть кто-то его ждет.

— Эй, мистер, — позвала телефонистка. — Тут кто-то хочет говорить с русским.

Молодой человек, сидевший у журнального столика неподалеку от камина в регистратуре мотеля, молниеносно вскочил и подбежал к стойке.

— Вице-консул Камов слушает.

— Это Бутаков говорит.

— Виктор? Ты где?

— Я сбежал от них. Я на дороге номер пятнадцать, у телефона дорожного мастера.

— В каком месте?

— А черт его знает. На коробке написаны через тире три цифры — пятнадцать, восемнадцать и четыре.

— Стой там, мы едем.

В белом домике, который носил название «Сити холл», в комнате рядом с кабинетом мэра сидели двое полицейских и человек в штатском.

— Виктор Иванович, — обратился к нему Камов, едва переступив порог, — нашелся.

— Отпустили? Где он?

— Сам сбежал. Ждет на дороге.

Полицейские смотрели на них внимательно и настороженно.

— Знаешь, где это?

— Разобрался.

— Ладно. Давай за ним и сразу к нам.

— Я только заправлюсь.

— Парень нашелся, — объявил Виктор Иванович. — Мистер Камов едет за ним.

Машина Камова стояла у бензоколонки, а неподалеку от нее, готовая ехать следом, пофыркивала сине-белая машина полиции.

Мимо на хорошей скорости проехал Виктор Иванович, и тотчас следом за ним рванули полицейские, решив, что их хотят обмануть, а потому Камов тянет время.

— Вот чудаки, — хмыкнул Камов. — Ни с того ни с сего дернулись… Зато мне легче будет, обойдемся без переговоров.

— Только что мне сообщили из Эймса: кто-то позвонил в мотель и по-русски разговаривал с вице-консулом, — докладывал представитель «агентства». — Сейчас нам должны перегнать запись беседы, через несколько минут мы будем иметь перевод.

— А мы держим под контролем машину русского консула.

На приставном столике зазвонил один из телефонов.

— Хеллоу, — протянул нараспев владелец кабинета и тут же передал трубку «лохматому».

— Так. Хорошо. Записываю. — Он бесцеремонно взял какой-то листок со стола помощника министра, выхватил ручку из кармана пиджака и начал черкать какие-то цифры.

— Итак, джентльмены, — повесив трубку, многозначительно произнес человек из «агентства», — этот русский чемпион звонил в Эймс и сообщил сотрудникам консульства, где находится сейчас. Они едут за ним…

— Наши люди имеют указание взять его любой ценой, — твердо произнес человек из «бюро».

Увидев столб с телефонной коробкой, Камов начал притормаживать, одновременно поглядывая в зеркальце — нет ли за ним полиции. Машина остановилась метрах в трех от телефона. Камов включил мигающие фонари аварийной остановки, вылез на дорогу, потянулся, оглядываясь по сторонам, потом пошел вокруг машины, вглядываясь в перелесок.

— Товарищ консул! — послышалось с другой стороны дороги.

Камов обернулся. Никого не было видно.

— Бутаков! — крикнул он. — Виктор, ты где?

— Сейчас.

И Камов увидел, как из-за толстой сосны появился Виктор. Он побежал через дорогу, неся лыжи в руках.

— Замерз?

— Конечно. Вы целую вечность добирались.

— За сорок минут почти сто миль проехал, а ты — вечность… Садись быстрей…

Аэропорт Шереметьево-2 был перегружен: в эти часы скопилось много рейсов. Репнин работал в зале прилета. Не было ни одной свободной минутки, ко всем стойкам выстроились очереди, и Леня ни разу даже не присел. Работал автоматически, быстро, четко смотрел в телевизоре на внутренности чемоданов, иногда просил открыть сумку, забирал декларацию, возвращал паспорт, говорил «До свидания» и «Следующий».

И вдруг в потоке незнакомых людей — наших и иностранцев — Леонид увидел Бутакова. Тот шел налегке прямо к его стойке. Репнин заулыбался:

— Поздравляю с победой! А почему один?

— Все уже дома.

— И ведь правильно: чемпионам командировку надо продлевать, заслужили.

Бутаков внимательно посмотрел на таможенника — не издевается ли тот, но лицо Репнина выражало совершенно искреннюю радость от встречи. Виктор облегченно вздохнул, улыбнулся и сказал:

— Все должны приезжать вместе. И чемпионам делать исключений не следует.