На высоком уровне в Древней Руси было обязательственное право (ст. 27, 30, 33–35, 54 и др.). Обязательственные отношения истекали из причинения вреда имуществу другого человека и из договоров между субъектами частного права. Поэтому все субъекты права – физические лица, феодально независимые (ст. 46, 66, 120–121). Обязательств между частным лицом и государством Пространная Правда еще не знает. Не разграничивается в законодательстве гражданская и уголовная ответственность – любая ответственность соотносится с конкретным преступлением. Следующей особенностью можно назвать обращение взыскания не только на имущество, но и на личность должника или членов его семьи. Правда здесь «Русский закон» различает по субъективной стороне смягчающие обстоятельства (добросовестное банкротство – см. ст. 52, 54), поэтому преступлением считается только банкротство умышленное. Например, ст. 52, 53 говорят о праве продать в рабство лицо, умышленно и многократно бравшего в долг и ставшего на путь мошенничества. Пространная Правда говорит о формах заключения обязательственных договоров. Как правило, такие договоры заключались устно, но при свидетелях на торгу. При отсутствии правильной формы заключения обязательственных договоров допускались свидетели – послухи. В некоторых случаях можно было сослаться и на свидетельство холопа (см. подробнее ст. 45, 46, 47, 50, 64).

Суд Ярослава Владимировича различает целый ряд договоров, из которых истекали обязательства. В тексте говорится о договорах купли-продажи (ст. 37–38), займа (ст. 48, 50–55), кредитования (ст. 48–49, 51), личного найма (ст. 54, 57, 104, 105 и др.), хранения-поклажи (ст. 49, 54–55), поручения (ст. 47, 111). Наиболее полно здесь регламентирован договор найма. По виду определяются обычный заем, заем между купцами, заем с самозакладом, а также по сроку действия – долгосрочный и краткосрочный.

Право наследования и семейное право регламентируют ст. 85, 87–102. Наследство могло быть по закону (без завещания) и по завещанию (духовной грамоте). Преимущество при наследовании двора получал младший сын. Этот правовой обычай отмечался у многих народов: скифов, древних славян. Есть он и в Русской Правде. В права наследства не вступали незаконнорожденные дети от рабы-наложницы. Супруга (вдова) в право наследства также не вступала. В основном семейное право строилось в соответствии с обычаями и церковными канонами. Брачный возраст определялся в 12–13 лет для невесты и 14–15 лет для жениха. Рассматривала акты гражданского состояния церковь.

К семейному праву непосредственное отношение имеет Устав князя Ярослава Мудрого о церковных делах. Памятник права (обнаружен в конце XVIII в.) является продолжением Устава князя Владимира, но в отличие от своего предшественника не только определяет компетенцию церковного суда, но и содержит нормы, регулирующие брачно-семейные отношения. В частности, закон запрещает браки между представителями различных религий, ограничивает развод, а также содержит статьи, относящиеся к социальным нормам.

Большое значение уделяется в Русской Правде уголовному праву. Название уголовного права происходит от терминов, связанных со словом «голова», например, ответственность «за голову» (убийство).

Правовая система Древней Руси знает два рода преступлений – против личности и имущества. Также как и в гражданском праве не говорится о государственных и должностных преступлениях. В отличие от предыдущей редакции законодательство знает соучастие в преступлении – соучастники наказывались одинаково, независимо от меры вины (ст. 41–43). Новым в законодательстве является срок давности преступления, возможно, различалось и отсутствие события преступления (ст. 18). В «Суде Ярослава Владимировича» получили развитие статьи, конкретизирующие субъективную сторону преступления. Различия между умыслом и неосторожностью еще нет, но различаются прямой и косвенный умысел при ответственности за бытовое убийство (ст. 67, 35, 84) и убийство в разбое. При этом подозрение в убийстве можно было оспорить, предоставив семь свидетелей, в то время как в других случаях требовалось трое (ст. 17).

Убийство с точки зрения Русской Правды, уставов и грамот князей, церковных канонов – не только тягчайшее преступление, но смертный грех. Чтобы не отвечать убийством на убийство, ст. 2, 65 отменяют смертную казнь и заменяют ее «потоком и разграблением» – то есть изгнанием из верви (изгойство) при полной конфискации имущества. Церковь при этом налагала епитимью. Виновного можно было и обратить в рабство.

Следующими после убийства и грабежей по социальной опасности значилось воровство (татьба). Самая тяжкая кража в Пространной Правде – конокрадство. Ст. 31–32 об этом преступлении стоят сразу же после статей о преступлениях против личности и достоинства людей. Штраф за конокрадство полагался 3 гривны (см. также ст. 81). Очень опасными преступлениями считались поджог (ст. 80), уничтожение межевых знаков (ст. 69–70, 71), урожая, сельскохозяйственных продуктов, угодий и промыслов (ст. 65–73, 77–80). Для купцов и перевозчиков источником существования была ладья. Кроме того, она технологически сложна и дорога в изготовлении. Здесь предусмотрены несколько видов штрафа (ст. 76). Практически все преступления наказывались штрафами (кроме потока и разграбления, изгойства, внесудебной расправы (за воровство) и случаев кровной мести). Размеры штрафа различались в зависимости от преступления. Различается несколько видов штрафа. «Продажа» – это уголовный штраф в пользу князя (в предыдущей редакции этого штрафа не было). Вира подразумевала возмещение вреда потерпевшему (головничество) – ст. 10–17. Наиболее тяжким наказанием здесь являлась «дикая вира» (ст. 6, 8) – ее платила вся вервь. В дополнение к вире или самостоятельно мог назначаться «урок» – стоимостной эквивалент в случае утери украденного имущества или выплата за убийство (ст. 11–17). Урок выплачивался потерпевшей стороне.

В уголовные дела часто вмешивалась и церковь (см. грамоты и уставы). Наказанием церковь определяла епитимьи, телесные наказания или тюремное заключение («клеть»). По церковным уставам за похищение невесты («умычка») полагалась не только уголовная санкция (государство), но и церковная санкция (наказание, определяемое церковью), закон предусматривал и гражданско-правовую ответственность перед родителями невесты.

В Древнерусском государстве высшей судебной властью обладал князь, ограничений компетенции этого суда не было. Суд по Пространной Правде проходил в «Княжьем дворе» – не только резиденция князя, но и месте, где заседали судьи и тиуны (помощники наместников). Правом суда обладали и наместники князя «посадники». Некоторым из них жаловалось право суда без доклада князю по наиболее опасным преступлениям (убийство, грабеж, татьба).

Самой ранней формой судебного процесса был общинный суд, на котором состязались истец и ответчик. Первоначально, общинный суд «добрых людей» рассматривал как уголовные, так и гражданские дела. Однако, по мере укрепления власти князя компетенции общинного суда ограничивались гражданскими исками. В большей степени общинный суд сохранился в Новгороде и в Пскове, где имел место вечевой суд (разновидность общинного суда).

В Древней Руси по «Суду Ярослава Владимировича» не было разграничения гражданского и уголовного процесса. Сам процесс носил характер открытого и состязательного. Процесс начинался с момента его объявления на торгу («заклич») (ст. 32, 34). Следующим этапом был свод (очная ставка и тяжба сторон) (ст. 35–39). Далее вступало правило «идти до конца свода» в пределах одного города и «до третьего свода» вне города. Последний подозреваемый считался преступником и мог, в свою очередь объявить «заклич» и т. д. Кроме этого старого обычая применялось и следствие («гонение следа») (ст. 77). Розыск преступника мог осуществляться самостоятельно, силами потерпевшей стороны. Привлекались и свидетели. Кроме известных уже «видаков» упоминаются и «послухи» (ст. 47–50). Применялась и присяга (ст. 47). В качестве доказательств говорится о явных (следы побоев, увечья и т. д.) – ст. 29, 31, 67–68.