– Здравствуйте… Настя, – ответил Дронов, чувствуя, как губы словно сами по себе расплываются в ответной улыбке. Персона и в самом деле важная… Дежавю, говорите?

Полтора года назад, когда русские войска еще только шли на Пишпек, сыскной агент Третьего отделения Анастасия Егоровна Агафьева вела в Чуйской долине тайное расследование, и Николай вместе со своими людьми обеспечивал ее безопасность. По окончании работы расстались они очень тепло, девушка обещала присылать весточки при возможности, но увидеть ее вновь Дронов не особо рассчитывал. Хотя спустя пару месяцев и признался себе с непонятным удовлетворением, что искренне скучает по этой эксцентричной особе, которую и знал-то считаные дни. А теперь – пожалуйста… Вот она, Настя, стоит перед ним, знакомо усмехаясь. И не изменилась ни капли. По-прежнему стройная и поджарая до легкой худобы. Густые темные волосы по-прежнему собраны в два низких хвостика, перетянутых на уровне шеи, и только длинные прямые пряди спадают на виски. Усмешка та же самая, совсем не девичья, вызывающая острое желание проверить карманы – на месте ли кошелек и часы? А главное – малахитово-зеленые глаза тоже прежние, вечно улыбающиеся за линзами овальных очков в тонкой серебряной оправе. И привычка одеваться по-мужски никуда не делась: сейчас на сыскном агенте были черные брюки навыпуск, туго подпоясанные офицерским ремнем с литой пряжкой, серая рубашка с жестким воротником и легкая жилетка, едва прикрывающая лопатки. Вообще местные девушки часто носили узорчатые жилеты с платьями, но эта была именно от мужского европейского костюма. Не удержавшись, Николай бросил взгляд на вешалку в углу – как и следовало ожидать, на ее крючках висели шляпа с узкими полями и коротенькая летная курточка. Следы от споротых знаков различия на воротнике и рукавах последней давно изгладились, однако Дронов побился бы об заклад, что это та самая куртка, в которой Настя была при их первой встрече. И шляпа та же, хоть перо уже не серое, а, в тон самой шляпе и куртке, светло-коричневое…

– Ну как, шок прошел? – осведомилась девушка. – Говорить можете?

– Ага. – Николай спохватился, что молчит уже добрую минуту, и постарался поддержать полушутливый тон хозяйки кабинета. – И даже хочу, хоть и устал страшно. Сколько мы не виделись?

– Хм… – Агафьева отступила на шаг и почесала кончик носа в деланой задумчивости. – Сейчас у нас апрель четырнадцатого, тогда был август двенадцатого… Двадцать месяцев, выходит, знакомы. Ровно двадцать. – Она чуть наклонила голову и хитро глянула на него поверх овальных линз. – Немало, а? Может, уже перейдем на «ты»?

Капитан открыл было рот, чтобы уточнить: они не двадцать месяцев знакомы, а были знакомы двадцать месяцев назад, разница велика… И приличные люди с девушкой так просто на «ты» не переходят, даже если она служит в тайной полиции государя… Но вместо этого хмыкнул:

– Договорились. – И после новой паузы опять улыбнулся: – Я… рад тебя видеть, Настя. Честно.

– И я тебя. Хочешь верь, хочешь не верь… – Анастасия Егоровна вернулась за стол и сделала приглашающий жест. – Садись, побеседуем.

– Так, значит, это ты меня вызвала? – Дронов послушно опустился на предложенный табурет.

– Я, – ответила Настя, дописывая что-то на лежащем перед ней листе. Закончив, протянула бумагу мужчине. – Поставь подпись.

– А что это? – Капитан принял листок, прочел заголовок. Удивленно вскинул брови.

– Да, – кивнула девушка. – Подписка о неразглашении. Всего, что ты можешь узнать, работая вместе со мной.

– Так… ты опять что-то у нас расследуешь? – догадался Николай, пробегая взглядом ровные строчки на желтоватой бумаге: даже при плохом освещении агент писала очень мелко и убористо.

– Хуже. – Настя облокотилась о столешницу, сплетая пальцы перед лицом. Очки сверкнули, на миг потеряв прозрачность. – Я теперь здесь работаю на постоянной основе.

– То есть?

– С сегодняшнего дня в Пишпеке открыт филиал Особой экспедиции Третьего отделения, – пояснила девушка. – И мне поручено его возглавить.

– Ух ты! Поздравляю, – искренне сказал Дронов, отрываясь от чтения. – Так ты теперь не простой сыскарь, а большая начальница?

– Ну, как большая… – не меняя позы, пожала она плечами. – Видишь эту комнату? Все имущество филиала находится в ней.

Николай еще раз огляделся. Стол, светильник, прежде замеченная вешалка, табурет, стул, на котором сидит Настя, грубо сколоченный шкаф, протертый до дыр войлочный ковер на полу, заклепанный обрубок трубы, торчащий в углу вместо почтового терминала… И голые стены.

– Негусто, – признал он.

– Более того. Перед тобой сейчас ровно половина личного состава отдела. – Она прижала ладони к груди, как бы представляясь. – Помимо кабинета, в моем распоряжении аж целых пятьсот казенных рублей и один сотрудник.

– Телохранитель?

– Если бы. Ученица-стажерка. Навесили перед отправлением… Сейчас она в архиве коменданта, позже познакомлю.

– Тоже ведь неплохо. – Офицер все же сдержал улыбку, пощадив чувства собеседницы. – Раз тебе поручают воспитывать стажеров – значит, признают твои опыт и мудрость.

– Угу… – Настя прокашлялась в кулак и вдруг произнесла незнакомым мужским голосом: – «Она такая же бестолочь, какой была ты десять лет назад. Вы поладите».

Дронов видел этот трюк прежде, когда при первой встрече агент виртуозно воспроизвела речь полковника Эйммермана, корпусного командира. Потому в ответ он лишь сочувственно кивнул:

– Ясно тогда, зачем я тебе понадобился…

– Надеюсь на всестороннее сотрудничество, – подмигнула Настя, откидываясь на жесткую спинку. – В прошлый раз вроде неплохо получилось, а?

– Неплохо, так что можешь на меня рассчитывать. – Дронов наконец взял перо и поставил подпись внизу документа о неразглашении.

– Этого достаточно, – улыбнулась девушка, не разжимая губ. Вышло почти мило. Николай уже успел привыкнуть к тому, что обычная улыбка Анастасии Егоровны больше подходит опереточному злодею, однако каждый раз, видя ее, все равно ощущал на спине холодные мурашки. – Поговорим о деталях завтра?

– Почему же, – поднялся капитан. – Можно и сейчас. Только, с твоего дозволения, в другом месте. Более приятном…

– Потрясающе, – выдохнула Настя, придерживая наброшенную на плечи курточку. Солнце уже скрылось, оставив на западе золотую полоску вдоль горизонта, и в глиняном Пишпеке было прохладно. – Вот уж чего не ожидала увидеть в крепости…

Персики и абрикосы цвели вовсю, и маленький пруд, вокруг которого они росли, был густо усыпан опавшими лепестками – белыми, розовыми… Легкий ночной ветерок, всегда поднимающийся после заката, качал их на едва заметных волнах… А между тем располагалось это чудо в двух шагах от торговых рядов, вплотную примыкающих к воротам. До внешней стены было рукой подать.

– Хокандцы – жители Ферганы, привыкшие к фруктовым садам, – сказал Николай, косясь на девушку. Хоть по женским меркам Настя и была довольно высокой, драгунский капитан превосходил ее ростом на целую голову. – Кусочек этих садов они принесли с собой… Ну а мы оставили все как есть.

С минуту они молчали, стоя плечом к плечу и слушая, как журчит канальчик, питающий пруд свежей водой. На стенах перекликались часовые, зажигались сторожевые огни, а в темнеющем небе проблескивали первые звезды. Со стороны купеческих лавок доносились голоса и скрип тележных колес – торговцы закрывали свои заведения на ночь.

– Ладно, – не без сожаления вздохнул Дронов. – Пора и к делу.

– Как скажешь. – Девушка сошла с земляной площадки, на которой они стояли, и присела на ее край, вытянув ноги к воде. Николай, не колеблясь, опустился рядом.

– Так какой помощи ты от меня ждешь? – поинтересовался он. – Конкретно?

– Ну уж не филерской, – хмыкнула Настя. – Охрана и консультация по местным вопросам. Если мне потребуется иметь дело с местными жителями или арестовать кого-то… Ну и, может, еще что-нибудь… Пока даже и не знаю. – Агент вздохнула. – Пойми, я тут совершенно одна и не могу разорваться на десять маленьких Настенек. А стажерку сама к серьезному делу не подпущу, рано ей. Она очень хорошо умеет влипать в неприятности, не хуже меня. Только выбираться из них самостоятельно еще не научилась. Ты представляешь, пока сюда добиралась, поездом и дирижаблем, мне трижды приходилось ее буквально за шиворот…