— Негоже так-то, но с другой стороны: порешили — быть ей за Зверем, пущай и расхлебывают. Пришла, к венцу сходила — чего ж теперь-то? Ране думают, апосля сеченой головы на плечи в обрат ее не вздевают.

— Осведомлен ты, — с нарочитым уважением протянул Кир, взгляд в сторону уводя, будто задели его слова Ставра, задуматься заставили. Мужик приободрился:

— Слухи ползут. А люди зазря не клевещут. Люта эта твоя княжна, люди грязь для нее — любая собака о том ведает. Глянешь — ангел, а тронь — демоново воинство. Не баба — ужасть. Сама пара Зверю-то. Недаром родня смекнула да за него ее спихнула. Я боле скажу, довелось самолично благости от твоей княжны хлебнуть. Не помнит она меня, ишь. Как же упомни всех.

В голосе Ставра все больше проступала злоба да такая, что ясно стало, не пустая причина, не мелочь его крутит. Долго, видно, кипело, долго накапливалось, а тут то ли Кир расположил, толи терпения больше хранить в себе это не хватило — выплеснулось.

— Я гидру эту в жисть не забуду, двух сынов моих сжила. Мальцами в замок забрала и сгинули.

— Сама забрала?

— По распоряжению ейному, в воинство. Уж таку силищу сбирала! Подумать — наподат кто на её. А как на нас Зверь прет, так носу не выкажуть! Приедут в деревню, сгонят молодых парней да мальцов, и в замок, как в загон, а после никто их не видит и сами, как придется. А мужика нет, что сробишь? Страсть, что творилось. Бабы одни в округе остались. Я к опекуну ейному с поклоном, спаси, мол, холопов своих. Возверни мальчонков на защиту, а то ж гибнем… А он, ясно — не пустил до себя. Посекли только да в шею выгнали. Ну, я суму взял, женку и подале отель, покаместь Зверь не прикончил. Здесь осел. Старшиной вот избрали. А сынов у меня так и нет, жду все, да надежи уж нет. Службу-то ей бессрочно служат. Одно было в надежу — сладят Гидру-то за Зверя, в воинстве надобность отпадет. А куда там!

— Не сладили.

— Гордость ее, вишь ли, обуяла! Эка, норовиста!

— А если не в ней дело? Если обманули тебя и нет никакого воинства, службы? Или парни твои отца забыли, на службе пригрелись и возвращаться не хотят?

— Как это? Домой-то? Быть не могет! Слыхал соседа мово, Прокла Юшка возвернулся, а его вместе с моими сынами забирали. Правда, боле никто не пришел и слуха нет. Как сгинули.

— Убили, думаешь?

— Ну, это ты мне скажи, ест она их, что ль? — уставился. — Молчишь? Твое дело.

И встал, к подводе пошел. А Кир анализ закончил и вскочил:

— Погоди, Ставр: ты вчера куда уезжал?

Взгляды мужчин встретились: Кир понял, что программа выдала верный прогноз, а Ставр, что зря распинался, не перетянуть ему слугу княжны, но того мало — догадался он о том, о чем никто не знал.

— На ярмарку ездил, — буркнул и развернул коней, в лес потопал за второй партией бревен.

Кир минуту ему в спину смотрел и рванул к покосу, жерди огородиков перепрыгивая.

— Стася?!! — заорал, будто звуковой чип закоротило.

А Русанова в стоге нежилась, прохладе радовалась, благо никто женщину не тревожил: Ермол с парнями коней в ночное собирал, бабы домой с жатвы ушли. Покойно, тихо — самое время для размышлений, а тут Кир завыл так, что чуть душу из тела не вытряхнул.

— Сдурел?! — высунулась. Вылезла, с волос соломинки убирая.

— Это ты ненормальная, — процедил, вперив в нее сердитый взгляд, руки в бока упер. — В стожке млеешь, об отряде смообороны мечтаешь, да? Уходить надо, дура! Накрылись твои революционные идеи, на фиг они здесь никому не согнулись! Вложил тебя Ставр. Гостей жди.

— Кому вложил, когда? — нахмурилась. — Что? Подожди…

— Я подожду, а супруг твой нет. Сдается мне — в пути уже.

Стася побледнела:

— Арлан — Теофил едет сюда? Ставр натравил его на своих односельчан? Он рехнулся?

— Да! Слово такое есть — месть! Слышала? Так эта мадам и не такие истории устраивает, — развернулся и, схватив женщину за руку, к деревне быстрым шагом пошел.

— Мне-то за что мстить?!

— Тебе? Двойнику твоему. Сука, говорят, отменная. Зверю — пара. Дальше сама додумай.

А что здесь думать? Единственное правильное решение тоже уже принято — уходить.

Доказывать, что она не означенная княжна, бесполезно, как глупо ждать нашествия воинов Теофила.

— Милое сообщение, — раздраженно бросила Стася. — Мой прототип равен прототипу Локлей и оба очень «приятные» личности.

— Угу, а отвечать за «славный» характер своего двойника будешь ты.

— Это мне особенно «понравилось». А почему, спрашивается? Там, здесь…

— Планида твоя такая!

— Не к добру я этого графа встретила, — поморщилась. — Надо не только мечи, но и коней взять. Так быстрее и дальше уйдем.

— Но идем в Ямену. Ставр сказал, что у тебя есть приличная армия.

Стася только бровь выгнула: когда ж обзавестись успела? Лихо!

— Меня не Наполеон зовут?

— Не-а, Гидрой обзывают.

Глава 6

А лошадей в ночное угнали, две клячи только и остались, и то одна у Ставра, другая в конце деревни, у дружка его. Просить — время терять да беду кликать.

Мечи за плечи кинули и за околицу.

Поле неубранное пройти не успели — за спиной свист, топот. Кир и Стася пригнулись, чтобы спрятаться и перебежками к лесу.

— Погодьте!! — донеслось.

Стася выглянула — Ермол к ним несся, наддавая коня, второго на поводу держал.

Кир огляделся и что-то ему не понравилось, схватил Стасю за плечо:

— Пригнись.

— Лошади нам не помешают.

— Он одну ведет.

— Обратно пешком пойдет.

И как накликала — свистнула стрела и сшибло парня с коня, поставив точку на его судьбе. Полетел кубарем вниз, в траве канул, будто и не было его вовсе, а кони дальше полетели. Кир и Стася к ним, перехватить, а у края поля, из-за пролеска уже черные всадники появились. Полукругом, россыпью двигались. Ни крика, ни шума — словно призраки по ржаному полю летят. Посмотришь — жуть берет.

— Успели… — выдохнула Русанова. Еще бы и им успеть.

Миг какой-то, чтобы лошадей приостановить, вскочить и вновь наддать. И ходу.

— Ходу!! — закричал Кир.

В бешеной скачке без седла на лошади удержаться трудно. Стася, чтобы не выпасть, за шею свою резвую обхватила. Через бревно поваленное перескочили, в кусты врезались и по лесу вихрем, чуть деревья не сшибая. А там снова поле, огромное, больше покинутого, и по нему навстречу всадники.

Загоняют нас, — поняла Стася, поводья натянула, разворачивая лошадь.

— Влево уходи, влево!! — закричал Кир, рукой замахав. Его конь плохо слушался, гарцевал не довольный седоком. Не проблема усмирить, секунды времени, да нет ее у них. Русанова по крупу коня товарища хлопнула, грозя свалиться. Взвился и припустил.

Опять скачка. Опять уход в сторону.

Их гоняли как зайцев, загоняли как зверье в капканы, молча, поступательно, планомерно.

Страшно. Лица уже видны — каменные, будто мертвые.

Бывало, екало сердце Станиславы от встречи с неизвестностью, но чуть дробь выдаст и успокоится. Здесь же расшалилось. Не время, не место, а не унять. До спазма в горле, до пелены в глазах и озноба в теле — страшно.

— Кир, уходи, — крикнула себе и своему страху назло, приготовившись к бою.

— Прорубаться будем! — постановил тот, выхватывая меч. А иначе никак — зажали.

Клинки свистнули, сошлись, только сталь зазвенела.

На ходу сцепились, на ходу разобрались. И прорвались.

Дальше мчались, себя не чуя, дороги не разбирая. И вроде отступиться пора «черным», но те упрямы до тупой решимости — прут и прут за ними, вновь в кольцо взять мечтают.

Лес спас. Врезались в него, как нож в масло. Стасю веткой сшибло, Кир сам на ходу слетел. Кони дальше, не сбавляя ход, полетели, а женщина и мужчина в кустах остались, к земле прижались. Мимо всадники промчались, следуя на звук галопа впереди.

Только звуки погони притихли, пара, где ползком, где пригибаясь, вправо ушла, перебежками как можно дальше ринулась. Не останавливаясь, до самой ночи двигались и затаились в низине, в зарослях дикой смородины. Стася растянулась, тела не чуя, Кир позицию занял так, чтобы видно округу было, но если что, в зарослях спрятаться. Но тихо, даже комар не жужжит.