– Я… – Айрис замолчала, и Ричард почувствовал, как внутри все оборвалось. Он совсем не собирался… О, черт!

– Это было прелестное выступление, – объявил Уинстон с таким видом, словно хотел дать другу пинка.

Ричард заговорил торопливо, изо всех сил стараясь реабилитировать себя в глазах Айрис.

– Я лишь хотел сказать, что ваше исполнение выглядело более профессиональным, чем ваших кузин.

Она захлопала глазами. Вот дьявол! Теперь он обидел ее кузин. Но ему показалось, что это лучше, чем обидеть мисс Смайт-Смит.

Ричард продолжал искать путь к сближению.

– Я сидел ближе к вам и поэтому мог слышать виолончель отдельно от других инструментов.

– Я поняла, – проговорила Айрис медленно и, возможно, с некоторой осторожностью. Ей было непонятно, что означает его интерес.

– Вы весьма искусны, – сказал Кенуорти.

Уинстон ошарашенно посмотрел на него, и Ричард мог легко представить почему. Не так-то просто было различить звучание виолончели сквозь назойливый зуд других инструментов, и для нетренированного слуха игра Айрис должна была представляться такой же кошмарной, как и остальных участниц квартета. Тогда слова Ричарда могли показаться худшим видом подхалимажа.

Вот только мисс Смайт-Смит отлично знала, что как музыкант она на голову выше своих сестер. По ее глазам Ричард видел, как она среагировала на его заявление.

– Мы все начали учиться музыке еще детьми, – сказала Айрис.

– Разумеется, – согласился Ричард. Ведь ничего другого она не могла сказать. Нельзя обижать членов своей семьи перед лицом незнакомца.

Повисло неловкое молчание, и мисс Смайт-Смит снова вежливо улыбнулась, явно собираясь извиниться и уйти.

– Скрипачка – ваша сестра? – спросил Ричард, прежде чем она заговорила.

Уинстон бросил на него любопытный взгляд.

– Одна из них – да, – ответила Айрис. – Та, которая белокурая.

– Ваша младшая сестра?

– Дейзи моложе меня на четыре года, – голос мисс Смайт-Смит зазвенел. – У нее это первый сезон, хотя она уже выступала с квартетом в прошлом году.

– Кстати, – вступил в разговор Уинстон, тем самым избавив Ричарда от необходимости придумывать еще какой-нибудь вопрос, чтобы не дать ей уйти. – Почему леди Сара за фортепиано? Я думал, что в квартете принимают участие только незамужние.

– У нас не было пианистки, – призналась Айрис. – Если бы Сара отказалась играть, концерт пришлось бы отменить.

В воздухе повис совершенно естественный вопрос: неужели это было бы так плохо?

– Это разбило бы сердце моей матери, – объяснила мисс Смайт-Смит. Невозможно было определить, что за чувство прозвучало в ее голосе. – И сердца моих теток – тоже.

– Очень любезно с ее стороны помочь вам своим талантом, – заметил Кенуорти.

И тут мисс Смайт-Смит сказала самое удивительное:

– Она нам обязана.

Ричард удивленно уставился на нее.

– Простите, что?

– Ладно, неважно. – Айрис улыбнулась ослепительно… и фальшиво.

– Нет, я настаиваю. – Ричард был заинтригован. – Вы не можете бросить такую фразу и уйти, ничего не объяснив.

Взгляд Айрис метнулся влево. Возможно, ей нужно было убедиться, что никто из членов семьи не слышит их разговора.

– Ничего особенного. Сара не играла в прошлом году. Ей пришлось отказаться в самый день выступления.

– И как, концерт отменили? – Нахмурившись, Уинстон пытался вспомнить, что было год назад.

– Нет, гувернантка ее сестер выступила вместо нее.

– Ах, да, – кивнул Уинстон. – Я вспомнил. Джолли была хороша.

– Ваша кузина заболела? – поинтересовался Ричард.

Мисс Смайт-Смит уже открыла рот, чтобы ответить, но в последний момент передумала. Ричард был в этом уверен.

– Да, – просто подтвердила она. – Сара заболела. А теперь извините меня, боюсь, я должна увидеться кое с кем.

Мисс Смайт-Смит присела в реверансе, мужчины поклонились ей, и она ушла.

– Что это было? – тут же спросил Уинстон.

– Ты о чем? – Ричард сделал вид, что не понимает.

– Ты практически заслонил собой дверь, чтобы не отпустить Айрис.

Ричард пожал плечами.

– Я нахожу ее интересной.

– Ее? – Уинстон посмотрел на дверь, за которой только что скрылась мисс Смайт-Смит. – Почему?

– Не знаю, – солгал Ричард.

– Должен сказать, что Айрис совсем не в твоем вкусе.

– Да, – согласился Ричард. – Ты абсолютно прав.

У него было еще две недели впереди как минимум.

На следующий день Айрис с матерью и сестрами как привязанная сидела в гостиной в ожидании неизбежного потока визитеров. Мать настояла, чтобы они остались дома ради гостей, которым захочется поздравить их с выступлением.

Приедут замужние сестры, прикинула Айрис, и наверняка еще несколько дам, которые из любезности посещают концерты каждый год. Все остальные обойдут стороной их дом – и все дома семьи Смайт-Смитов! – как чумные бараки. Никому ведь не захочется вести вежливые разговоры о возникших проблемах со слухом.

Уж скорее Дувровские скалы[4] рухнут в море и все соберутся в их гостиной за чаем, говоря: «Ах, какое грандиозное зрелище! Вот только жалко дом викария».

Но время было раннее, и пока никто из визитеров не почтил их своим вниманием. Айрис читала, а Дейзи все еще была полна радости и ощущения триумфа.

– Я думаю, мы были потрясающими, – объявила она.

Айрис оторвалась от книги, только чтобы сказать:

– Мы не были потрясающими.

– Возможно, ты и не была, прячась за своей виолончелью, а вот я еще никогда не чувствовала себя такой живой и настолько наполненной музыкой.

Айрис было что ответить. Младшая сестра, казалось, просто умоляла использовать все ехидные слова, которые имелись в ее арсенале. Но она не дала себе воли. Концерты всегда оставляли у нее чувство досады, и не важно, что Дейзи легко могла разозлить ее – могла, да еще как могла! – но все-таки сестра была не виновата в том, что у Айрис отвратительное настроение. Впрочем, не совсем.

– Вчера на концерте было так много симпатичных джентльменов, – сказала Дейзи. – Ты обратила внимание, мама?

Айрис закатила глаза. Мать, конечно, все заметила. Это была ее работа – замечать каждого подходящего джентльмена в зале. Нет, больше того. Это было ее призванием.

– Там присутствовал мистер Сент-Клэр, – не унималась Дейзи. – И он с таким интересом смотрел на меня!

– Он никогда не смотрит на тебя во второй раз, – заметила Айрис.

– Не будь злюкой, Айрис, – нахмурилась мать и повернулась к Дейзи. – Но твоя сестра права. И он нам ни к чему. Для приличной молодой леди Сент-Клэр чересчур развязен.

– Он беседовал с Гиацинт Бриджертон, – со значением сказала Дейзи.

Айрис с любопытством посмотрела на мать. Ей было страшно интересно, что та ответит. Семьи популярнее и респектабельнее, чем Бриджертоны, не было, даже при том, что Гиацинт, их младшенькую, общественное мнение считало просто наказанием Господним.

Миссис Смайт-Смит поступила так, как поступала обычно, когда не хотела отвечать. Вскинула брови и пренебрежительно фыркнула.

Все, разговор окончен! На эту тему, по крайней мере.

– А вот Уинстон Бевелсток никакой не повеса, – объявила Дейзи, в ее словах была доля правды. – Он сидел прямо перед сценой.

Айрис хмыкнула.

– Он просто великолепен!

– Никогда не говорила обратного, – ответила Айрис. – Но ему почти тридцать. И сидел он в пятом ряду.

– В пятом… – озадаченно повторила мать.

– Это уж, конечно, не перед сценой, – отрезала Айрис. Она терпеть не могла, когда люди были не точны в деталях.

– Ох, ради бога! – воскликнула Дейзи. – Совсем не важно, где он сидел. Самое главное, он там присутствовал.

Да, это правда, однако надо было поставить точку в разговоре.

– Уинстон Бевелсток никогда не заинтересуется семнадцатилетней девчонкой, – сказала Айрис.

– Почему нет? – ощетинилась Дейзи. – Я думаю, ты просто завидуешь.