Чанг наконец-то скинула лифчик, смущенно прикрывая свои маленькие бутончики, но сейчас Краучу годилась бы даже самая плоская и страшная девчонка, а эта китаянка такой не была. Попа у нее была что надо. Под плотоядную улыбку Диггори, который уже начал шевелить рукой под водой, и такие же движения невидимого для них Крауча, девушка медленно стянула трусики, и Барти ахнул, сожалея, что вся эта красота через несколько секунд уже опустилась в воду. Хаффлпаффец тут же жадно засунул ей в рот свой язык, стискивая в медвежьих объятиях, принимаясь гладить ее и покрывать поцелуями, а Барти закусывал губы, все больше и больше сползая по стене, закрыв от наслаждения глаза, но его волшебный глаз продолжал видеть и сквозь эту стену, и сквозь опущенное веко. Вода мерно плескалась, Диггори двигался и пыхтел с неотвратимостью Хогвартс-экспресса, вколачивая свою подружку в бортик огромной ванны, и они не замечали ничего вокруг. А вот Барти замечал. И как жадно на них смотрела русалка на витраже, поигрывая своими прелестями, и как из одной из труб показалось привидение плаксы Миртл, глаза которой расширились, став больше очков, и она смущенно крутила в руках свои куцые хвостики, очевидно, хихикая, но не собираясь отворачиваться. Знали бы они, что за ними за всеми тоже наблюдают, - с восторгом думал Крауч-младший, и одна эта мысль оказалась способна довести его до оргазма. Разумеется, потом он привел себя в порядок и продолжил смотреть, как Диггори открыл-таки под водой это дурацкое яйцо, но как только это случилось, в спешке убрался из своего убежища. Дальнейшее было ему уже не интересно.
Глава 3. Одинокие вечера
Шкурки бумсланга кончились неожиданно рано, и новых достать не удавалось. Крауч не смог найти способ покинуть Хогвартс, не вызвав подозрений у Дамблдора, который уже и так за ним пристально наблюдал. Конечно, показывать непростительные Лонгботтому не стоило, но Бартемиус не мог удержаться, наблюдая за выражением ужаса на пухлой физиономии мальчишки, вспоминая, как корчилась на полу его мать, когда он пытал ее вместе с Беллатрисой. Он бы применил и другие пытки, уж очень сексуальная была цыпочка, но Лестрейндж не позволила ему, сопляку, самому решать, что делать, сказав, что на его самоудовлетворение у них нет времени. А времени у них было хоть отбавляй. Если б он знал, что это его последняя возможность заняться сексом перед долгими годами заключения в Азкабане, уж точно он настоял бы на своем. Алиса Лонгботтом еще долго снилась ему по ночам. А вот мерзкий предатель Снейп избежал тюрьмы и жил себе припеваючи, не зная горя. И наверняка частенько трахал всяких красоток и даже студенточек. Крауч часто воображал себе это и еще больше ненавидел своего бывшего соратника.
И вот теперь Барти должен был убедиться, что его враг не явится в свой класс с ингредиентами, и можно будет его ограбить, раздобыв столь нужные для оборотного зелья шкурки. Дождавшись глубокой ночи, когда все должны были уже спать, он отправился к спальне Снейпа. Но там было так темно, что Крауч ничего не разглядел. Глаз позволял видеть сквозь стены, но совершенно не помогал ночному видению. Странно, что Муди это упустил. Может, он накладывал какое-то дополнительное заклятие? Бартемиус часто подумывал о том, чтобы модифицировать глаз, но на это не хватало ни времени, ни знаний. Вот когда он справится с заданием и найдет артефактора…
Раз темно, значит, Снейп спит и видит десятый сон, - решил Крауч и быстрым шагом направился в класс зельеварения. Дверь, однако, оказалась незапертой. Неужели забыл закрыть? Крадясь на цыпочках, Барти зашел внутрь, но снова ничего не увидел. В темноте, помогая себе заклятием направления, позволяющим ориентироваться по сторонам света, он добрался до нужного шкафа. Открыв дверцу, он зажег Люмос и быстро нашел нужную коробку, которую тут же сунул в свой магически расширенный карман. И вдруг он услышал шаги. Крауч испугался, но действовать надо было быстро, и он спрятался в соседний пустой шкаф, потушив свет.
Через несколько секунд свет зажегся в классе, и послышались уже более громкие шаги. Однако при включенном освещении Бартемиус мог все видеть через дверцу шкафа, и он разглядел Снейпа, в халате и тапочках. Очевидно, он недавно проснулся, а может и вовсе не спал, и его тогда не было в спальне… Так или иначе, но зельевар пришел, и Барти ничего не оставалось, кроме как сидеть молча, чтобы не быть замеченным. Снейп между тем дошел до шкафа, из которого Крауч только что стащил шкурки, и достал какое-то зелье. Может, снотворное? – Подумал невольный пленник, надеясь, что зельевар заберет свою бутылочку и уйдет. Но не тут-то было. Снейп сел за одну из парт, поставив перед собой бутылочку, и уставился на нее. Затем он взмахнул палочкой, и с полки слетел старинный Омут Памяти с искуссной резьбой. Когда чаша остановилась на парте напротив зельевара, тот вылил в нее содержимое бутылочки, а затем окунулся в воспоминания. Это заняло несколько минут, но нервничающему Краучу показалось, что прошла целая вечность. Наконец, Снейп вынырнул, и в глазах у него стояли слезы. Да уж, такого Снейпа еще никто не видел, - мысленно присвистнул Барти, забывая бояться и начиная с интересом наблюдать за своим врагом.
- Почему в такие ночи, как эта, я не могу уснуть, думая о тебе? – Между тем начал вслух разговаривать зельевар, и не подозревая, что его кто-то слышит. От этого хриплого голоса, в котором было столько тоски и невыразимой нежности, у Крауча по спине пошли мурашки. – Столько лет прошло…
Зельевар сидел довольно близко, и Бартемиус мог разглядеть его лицо в мельчайших деталях. Если б не дверца шкафа, могло бы показаться, что Снейп разговаривает с ним. Действительно, столько лет прошло, пока они не виделись. Только одного оправдали с подачи Дамблдора, а другой многие годы провел в заточении. Краучу хотелось вырваться из шкафа, наставить палочку на того, кого он раньше звал просто Северусом, а теперь не иначе как предателем, и заставить почувствовать хоть половину той боли, которую испытал он сам. Когда у него не было не то чтобы секса, но даже общения с внешним миром. Когда он сходил с ума в четырех стенах, а дементоры поглащали все его светлые воспоминания. Оставалось думать о чем-то темном, о своей злости и ненависти. И он думал о нем, о Снейпе. Как тот, предатель, наслаждается жизнью, пока он, верный слуга Темного Лорда, гниет в тюрьме. Как Северус дышит полной грудью, ест, пьет, трахается. И сейчас Снейп явно думал о чем-то таком, что посмотрел в своих воспоминаниях.
- Я бы все отдал, чтобы быть с тобой, ты знаешь. Я хотел тебя, но не получил даже поцелуя. А теперь тебя нет, все эти годы я один, и думаю о тебе… - Снейп тяжело дышал, и Барти тоже стало не хватать воздуха в темном темном шкафу. Я тоже все эти годы думал о тебе, Северус, - еле слышно прошептал он, чувствуя, что его переполняет непонятное возбуждение. Выскочить из шкафа и вцепиться в глотку Снейпу, который разговаривает словно бы с ним. Будь его воля, предатель бы уже получил свой поцелуй. От дементора.
По покрасневшим щекам своего врага Бартемиус догадался, что тот, должно быть, выпил. Пару бокалов, не больше, но все же. А потом посмотрел что-то пикантное из своих воспоминаний. Фантазия Крауча-младшего тут же заработала на всю катушку, представляя Снейпа и его эротические мечты. И тут в его голове родилась идея. Ведь проклятый зельевар даже не заметит воздействия, если его всего лишь немного подтолкнуть. Он и так уже настроен как нельзя лучше. Подняв палочку, Барти наложил столь любимый и ненавидимый им одновременно Империо, принуждая Снейпа расслабиться и забыть обо всем. Тот судорожно вздохнул и скользнул рукой под халат, и рука самого Крауча проделала синхронные манипуляции, расстегнув ширинку. Северус громко сопел, и Барти не боялся, что тот его услышит, отчаянно ерзая в своем тесном убежище. Он снова чувствовал себя живым и наслаждался своей маленькой местью Снейпу. Ему хотелось выйти из убежища и заставить предателя проделать все это с ним, но тогда он был бы раскрыт – внезапную потребность подрочить Аластору Муди, вылезшему из шкафа, не замаскируешь под собственную идею. А заклятие забвения Бартемиус, к сожалению, не освоил. Ему нравилось, когда его жертвы его помнили, и это сейчас сыграло с ним злую шутку.