— Ого! Вот это запасы! Кто это к тебе приходил?

— Девчонки из общаги. Сегодня впервые ко мне пропустили посетителей.

— Я знаю. Звонил несколько раз и каждый раз отвечали: «К Смирновой пока нельзя».

Позвякивала ложечка в стакане. Таня вдруг поймала себя на мысли: «Я не хочу, чтобы он исчез из моей жизни». Юра протянул ей стакан:

— Держи.

Она предложила:

— Если хочешь — пей.

— Не откажусь.

Он выпил воду и снова налил, разболтал варенье, протянул стакан Тане. Она отпила немного и спросила:

— Я тебя еще увижу? Мне бы не хотелось запомниться тебе вот такой.

Барков улыбнулся:

— Я к тебе еще загляну. Да и потом встретимся не раз. Ну ладно, пойду. Поправляйся.

Он оглянулся возле двери. Темный глаз подмигнул Тане и дверь закрылась.

Юрий навещал ее в больнице еще два раза, каждый раз приносил какой–то гостинец. Извинялся за редкие посещения и сидел по часу, по два. Таня постепенно поправилась. Боль в голове прошла, повязку сняли, разбитые губы зажили, опухоль спала и только синяки все еще виднелись под глазами, но и они становились все бледнее.

В начале июня девушку выписали из больницы. Таня доехала до общежития, поднялась в комнату, переоделась. В комнату постучали. Девушка крикнула:

— Входите!

Появилась дежурная:

— С выздоровлением! Тебе там звонят…

Смирнова, не дожидаясь лифта, бегом спустилась вниз, уже догадываясь, кто это может быть. Схватила трубку:

— Смирнова у телефона.

Раздался смех и голос Юры:

— Привет! Поздравляю! Я сегодня дежурю. Выходи часов в восемь, прогуляемся по территории. Согласна?

— Да. Где встретимся?

— Я подойду к вашему общежитию в восемь.

— Хорошо. Жду.

Раздались короткие гудки. Сердце у Татьяны запело от радости. Прыгая через ступеньку и забыв о лифте, она поднялась наверх и принялась просматривать наряды…

Они встречались в дни его дежурств, через каждые двое суток. Гуляли до часу, двух ночи. Потом он провожал ее до дверей. Таню немного удивляло, что они не встречаются в другие дни, когда он свободен, но она не спрашивала Юрия ни о чем. Не хотела торопить его и надеялась, что время придет и он все расскажет сам. Вечерами, когда в парке никого не было, садились где–нибудь на скамейку и целовались.

Барков не позволял себе ничего лишнего и девушка была благодарна за это. Она доверила Юрию все свои тайны, лишь о любви они никогда не говорили. Смирнова чувствовала, что он любит ее. Иногда он словно бы хотел что–то сказать: глядел на Таню с такой мукой, но слова не шли с его губ. Расспрашивать она не решалась, боясь разрушить неосторожным словом то, что их притягивало друг к другу. Сержант смотрел в ее влюбленные глаза и тоже не решался заговорить. Так прошло лето и пролетел сентябрь.

В день рождения Тани Юрий дежурил. И все же забежал к ней, чтобы поздравить. Девчонки только–только собрались сесть за стол. Девушка стояла перед ним в синем шерстяном платье с пояском. Он протянул красивые алые розы и сказал:

— Поздравляю! Оставайся всегда такой, какая ты есть.

Таня налила ему полный фужер шампанского и попросила:

— Выпей за меня, Юрочка!

Он поднял бокал и потянулся к ее фужеру:

— Пусть твое счастье льется через край всю жизнь, как это вино.

Юра лил в ее фужер шампанское из своего и шипящие струи падали на пол, текли по пальцам смеющейся Тани. Он выпил остальное залпом. Все девчонки вдруг исчезли. Они сделали это специально, чтобы дать им возможность побыть вдвоем. Ни для кого в общежитии не было секретом, что Смирнова и Барков любят друг друга. Таня подошла к окну и остановилась, глядя на текущие по стеклу капли дождя. Юрий шел следом. Крепко взял за плечи, прижал к себе. Обхватил под грудью. Она откинула голову на его грудь, потерлась тихонечко о ткань мундира, тихо–тихо спросила:

— Я тебе нравлюсь?

Барков уткнулся лицом в ее волосы, прижал к себе еще крепче и прошептал:

— Я люблю тебя!

Он сказал это с такой болью! Таня попыталась повернуться к нему лицом и узнать в чем дело. Но он не дал, судорожно поцеловал в волосы и быстро ушел. Девушка ошеломленно глядела ему вслед. В сердце появилась боль и непонятная тревога.

Поздно вечером она пошла в парк. Мелкий противный дождь сыпал с неба. Пронизывающий ветер трепал голые сучья деревьев. Они жалобно скрипели, словно стонали. Девушка раскрыла зонт и поплотнее запахнула шарф на груди. Она обошла весь парк, все места, где они сидели — Юрия не было. Таня уже собралась идти назад, когда вспомнила, что не побывала за кулисами летней сцены. Там была маленькая комнатка со столом и стульями. Иногда во время дождя они сидели в ней. Смирнова почти бегом бросилась туда.

Осторожно, стараясь не шуметь, поднялась по ступенькам. Прошла по сцене и заглянула за деревянную перегородку. Из–под двери пробивался свет. Решительно подошла и резко толкнула дверь. За столом, уронив голову на руки, сидел Юра. Перед ним лежал лист бумаги и ручка. Когда дверь распахнулась, он поднял голову и тут же опустил, но Таня успела заметить покрасневшие глаза. Барков плакал. Она шагнула к нему:

— Что с тобой происходит, Юра? — Приподняла его голову. Заглянула в темные глаза. Стирала пальцами следы от слез. Гладила по плечам. Прижимала его голову к груди и спрашивала: — Что тебя мучает? Я же вижу — тебе плохо.

Он поднял голову, усадил ее к себе на колени и тяжело вздохнул, уткнувшись лбом в хрупкое плечико:

— Я не могу больше так жить, Таня! Прости меня! Я женат!

Девушка оцепенела от его слов. Боль пронзила сердце. Теперь все стало ясно. Хотелось закричать, заплакать, забиться в его руках, обвиняя. Но взглянув ему в глаза, увидев его муку, сдержала себя. Обняла за шею. Прижалась щекой к его щеке и устало произнесла:

— Я догадывалась, Юра…

На большее сил не хватило и она просто положила голову ему на плечо. Уткнулась лбом в его шею. А Барков сбиваясь, рыдая, говорил:

— Я не мог сказать раньше, не мог! Понимаешь, я больше всего боялся, что ты станешь меня избегать, возненавидишь. Что все парни станут казаться тебе подлецами. Я не могу бросить жену, она носит моего ребенка. Женился не любя, просто пожалел ее — она была такой одинокой. В любовь не верил, считал — сказка. Тебя встретил и мир перевернулся… Таня, Танечка, прости меня! — Она молчала и он встряхнул ее, крикнув: — Не молчи, лучше ударь!

Таня мягко посмотрела на него. Встала с его колен. Обхватила его голову и плечи руками, притиснула к груди. Тихонечко покачивая, прошептала:

— Успокойся, Юрочка! Я ни в чем не виню тебя. И я понимаю, что ты нужен ей больше. Мне очень жаль тебя. Не плачь, ты же мужчина…

Он уткнулся лицом ей в грудь. Обхватив руками за талию, крепко прижал к себе:

— Я ухожу из милиции и сегодня подал рапорт. Быть рядом и не видеть тебя я уже не могу. Найду другую работу. Этот месяц, до увольнения, буду дежурить в другом месте. Нам нельзя видеться…

— Значит, мы прощаемся сегодня?

— Да. Я хотел написать тебе, но ты нашла меня…

Они просидели обнявшись до утра. Просто слушали не ровный стук сердца друг у друга. Говорить не хотелось. Когда Юрий проводил Таню до общежития, она заплакала, уже не в силах сдержаться на его груди. Задыхаясь, поцеловала в губы и прохрипела сквозь рыдания:

— Прощай, Юрочка!..

По его лицу тоже текли слезы. Она оттолкнулась от его рук и шатаясь вошла внутрь здания. Не видя из–за слез ступеней, с трудом поднялась по лестнице, вошла в комнату и рухнула на кровать. Она чувствовала себя выпотрошенной. Страшная слабость навалилась на плечи.

Девчонки в общежитии долго гадали, что же произошло между Таней и Юрием, почему они разбежались. Но ни одно предположение не было точным. Смирнова молчала и в одиночестве переживала свое горе. Вскоре она взяла отпуск и уехала домой.