Повернувшись к Драко спиной, Гермиона села за стол к своим друзьям. Блейз понимал, почему она так зла на Драко, но не мог просить простить его, так как лишь Гермионе решать: подарить прощение, или не подарить, пока что, Гермиона выбрала второе.

Гарри выгравировал на монете дату: 26 октября, семь часов вечера.

К большому сожалению, октябрь скончался в проливных дождях и вое ветра, и с железным холодом пришел ноябрь, с заморозками по утрам и ледяными бурями, обжигавшими лицо и руки. Небо на потолке Большого зала затянула жемчужно-серая мгла, горы вокруг Хогвартса надели снежные шапки, а в замке стало так холодно, что между занятиями ученики ходили по коридорам в толстых защитных перчатках из драконьей кожи.

Утро матча выдалось холодным и ясным. Гарри проснулся и увидел, что Рон сидит на кровати, обхватив колени и глядя в одну точку.

— Не заболел? — Рон не ответил, только помотал головой. Гарри живо вспомнил тот день, когда Рон по случайности наколдовал себе слизняковую рвоту: он был такой же бледный и потный и так же боялся раскрыть рот. — Надо позавтракать, — бодро сказал Гарри. — Пошли.

Большой зал

Большой зал быстро наполнялся народом, настроение было приподнятое, голоса звучали громче обычного. Когда они проходили мимо стола слизеринцев, там зашумели. Гарри обернулся и увидел, что, помимо зеленых с серебром шарфов и шляп, у каждого еще серебряный значок, как будто бы в форме короны. Многие из них почему-то замахали Рону и оглушительно захохотали. Гарри попытался разглядеть по дороге, что написано на значках, но не успел — надо было поскорее увести Рона. Гриффиндорский стол встретил их горячими приветствиями; на всех было красное с золотом, но приветствия не только не ободрили Рона, а, наоборот, как будто лишили последних душевных сил. Он плюхнулся на ближайшую скамью с таким видом, словно это последний завтрак в его жизни.

— Я, наверное, спятил, когда напросился в команду, — хрипло прошептал он.

— Спятил? — Не дури, — одернул его Гарри, придвигая к нему хлопья. — Ты хорошо сыграешь. А волнение — это нормально.

— Я пустое место. Вратарь — дырка. Сыграть не смогу, хоть убей. Чем я думал?

— Возьми себя в руки, — сурово сказал Гарри. — Вспомни, какой ты отбил на днях. Даже Фред с Джорджем сказали: класс. Рон повернул к нему несчастное лицо. И тут, получи двойной подзатыльник. Обернувшись, он увидел Блейза и Гермиону.

— Ещё одно слово, Рон, и я наколдую тебе тыквенную башку, — возмутился Блейз, хватая из его рук яблоко, — в Трансфигурации, благодаря Гермионе, я теперь настоящий профи.

— Это вышло нечаянно, — пробормотал он жалким голосом. — Я не собирался… соскользнул с метлы, вы просто не видели, а когда пытался влезть обратно, случайно пнул мяч.

— Ничего, — сказал Гарри, быстро поборов неприятное чувство, вызванное неожиданной новостью, — еще парочка таких случайностей, и игра у нас в кармане.

— Гарри прав, — кивнула Гермиона, положив руку на плечо Рона, — мы с Блейзом и Мили будем болеть за тебя. А если кто-то осмелится что-то выкрикнуть, заткнём сразу же. — к друзьям присоединилась Джинни.

— Как самочувствие? — спросила Джинни. Рон смотрел на остатки молока в своей тарелке с таким выражением, как будто не прочь был в них утопиться.

— Он волнуется, — сказал Гарри.

— Это хороший знак, — успокоила Джинни.

— Привет, — протянул у них за спиной сонный голос. Гарри поднял голову. Это пришла к ним от стола когтевранцев Полумна Лавгуд. Множество лиц смотрело в их сторону, кое-кто смеялся и показывал пальцами. Рон даже не обратил внимания на свою девушку, и её это немного обидело. Она соорудила шляпу в виде львиной головы в натуральную величину и только каким-то чудом ухитрялась удерживать ее на своей. — Я болею за Гриффиндор, — сообщила Полумна, показав на шляпу, что было уже излишне. — Посмотрите, что мы умеем… — Она постучала по шляпе волшебной палочкой; шляпа разинула пасть и издала весьма правдоподобный рев, заставивший всех поблизости вздрогнуть. — Неплохо, а? — радостно сказала Полумна. — Я хотела, чтобы она еще жевала змею, представляющую Слизерин, но времени не хватило. В общем, желаю удачи, Рон, помни, что мы поддерживаем вас, особенно тебя! — она наклонилась, и чмокнула Рона в щёку. Парень покраснел.

Не успели они оправиться от удивления, вызванного ее шляпой, как подбежала Анджелина Джонсон в сопровождении Кэти и Алисии, избавившейся от сверхбровей стараниями милосердной мадам Помфри.

— Когда закончите, — сказала Анджелина, — идем прямо на поле, выясняем погодные условия — и в раздевалку.

— Скоро будем, — сказал Гарри. — Рону надо позавтракать.

Однако через десять минут стало ясно, что Рон больше ничего съесть не сможет, и Гарри счел за лучшее сразу вести его в раздевалку. Когда они встали из-за стола, Гермиона тоже поднялась и за руку отвела Гарри в сторону.

— Постарайся, чтобы Рон не увидел слизеринских значков, — шепнула она. Гарри посмотрел на нее вопросительно, а она предостерегающе покачала головой: Рон уже шел к ним, потерянный и безутешный. — Удачи, Рон, — сказала Гермиона и, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. — И тебе, Гарри.

Рон это удивило, хотя Гермиона целует его в щёку далеко не в первый раз. Вид у него был отсутствующий, он почти ничего не замечал. А Гарри, проходя мимо стола слизеринцев, с любопытством глянул на их значки и на этот раз сумел прочесть вырезанные на них слова: «Уизли — наш король». Чувствуя, что ничего хорошего это не сулит, Гарри поспешил вывести Рона в вестибюль, а оттуда по каменным ступеням на морозный луг. Замерзшая трава похрустывала под ногами, пока они спускались к стадиону.

Безветрие, небо затянуто жемчужно-серой мутью, видимость хорошая, и солнце не будет слепить глаза. Гарри объяснял это Рону по дороге, но тот вряд ли его слышал. Анджелина уже переоделась и, когда они вошли, давала последние указания команде. Гарри и Рон сменили мантии (Рон несколько минут пытался надеть свою задом наперед, пока над ним не сжалилась Алисия) и сели, чтобы выслушать установку на игру. Гомон снаружи усиливался — зрители валили из замка на матч.

— Только что выяснила окончательный состав Слизерина, — сказала Анджелина Джонсон, заглядывая в пергамент. — Прежние загонщики Деррик и Боул выбыли, но Монтегю взял на их место обычных горилл, а не тех, кто умеет летать. Их зовут Кребб и Гойл, я о них мало знаю.

— Мы знаем, — хором откликнулись Гарри и Рон.

— Вид у них такой, что вряд ли отличат один конец метлы от другого, — сказала Анджелина, убирая пергамент в карман. — Впрочем, всегда удивлялась, как это Деррик и Боул не заблудятся на поле без дорожных указателей.

— Кребб и Гойл из той же породы, — заверил ее Гарри. Слышно было шарканье сотен ног, поднимавшихся по лестницам трибун. Доносилось пение, но Гарри не мог разобрать слова. Он тоже волновался, но знал, что его волнение — пустяк по сравнению со страхом Рона, который держался за живот, с серым лицом и сжатыми губами уставясь в пустоту.

— Пора, — вполголоса сказала Анджелина, взглянув на часы. — Идем… Ни пуха, ни пера.

Команда встала, метлы на плечо, и цепочкой вышла на стадион. Рев зрителей и пение, заглушаемое приветственными выкриками.

Команда Слизерина уже построилась и ждала их — тоже с серебряными значками в виде короны. Их новый капитан Монтегю сложением походил на Дадли Дурсля — руки, как волосатые окорока. Позади стояли Кребб и Гойл, почти такие же здоровенные, и тупо щурились на небо, помахивая битами. Малфой стоял сбоку; бледное солнце освещало его белесые волосы. Он поймал взгляд Гарри и, осклабясь, постучал по значку у себя на груди.

— Капитаны, пожмите руки, — приказала судья мадам Трюк, когда Анджелина приблизилась к строю слизеринцев. Гарри видел, что Монтегю больно сдавил ей пальцы, но она даже не моргнула. — Седлайте метлы… Свисток судьи. Мячи выпущены, и четырнадцать игроков взвились в воздух.

Краем глаза Гарри увидел, как Рон устремился к своим кольцам. Сам он поднялся выше, увильнул от бладжера и полетел вдоль боковой линии поля, высматривая, не блеснет ли где золотом снитч. В точности то же проделывал Малфой на другой стороне поля.